"Северо-восточная опушка Рассыпного леса Никитянской пустоши обращена в лог, замыкающийся целым рядом степных склонов, расположенных амфитеатром. Используются они под покос, пастьбы здесь не производится. Экспозиция склонов юго-юго-восточная, юго-восточная, южная, юго-западная".
"В некоторых отношениях большой интерес представляет комплекс залежей Никитянской пустоши. Недалеко от Рассыпного леса в сторону хутора Николенкова (Таракановка) есть глубокий лог, на дне которого когда-то был небольшой пруд, прорвавший плотину и в момент нашего посещения представлявший высыхающую лужу. На дне пруда, у лужи, мы спугнули стайку из 6 дров .... Дрофы на пустоши несомненно гнездятся: при нас 29/Y - 28 года пастухи нашли гнездо дрофы с двумя яйцами. Местные старожилы говорили нам, что здесь встречается и стрепет, но его удается видеть только очень редко рано утром. По их словам Никитянская пустошь сильно оживляется весной при пролете птиц на север. Тогда на полях останавливаются лебеди, нередко поднимающие драку с домашними гусями, и много другой птицы".
Приведенные из книги В. Конакова, З. Онисимовой "Опыт маршрутной характеристики стаций Богучарского уезда, из-во ВСХИ, 1931" строки можно было бы отнести практически к любой из множества балок юга нашей области, змеящихся с окрестных бугров, то сужаясь почти ущельями, то распахиваясь широко и полого. При этом маленькие балки вливаются в большие, а большие впадают в долину Дона.
Вот только большой редкостью являются даже поверхностные описания отдельных балок, урочищ и т.д. А ведь в упомянутой книге приведены ещё и видовые списки растений с указанием массовых видов, упоминаются встреченные в Никитянской пустоши животные. Тут уж поневоле забьется сердце натуралиста, не позволяющего себе упустить нечасто попадающуюся возможность проследить происходящие в природе изменения, сравнивая картину "дня нынешнего" и "дня минувшего".
И вот солнечным августовским утром наша машина подъезжает к хутору Марьевка, где кончается асфальт, и за которым, если верить прочитанному, начинается искомая Никитянская пустошь. Все-таки решаем уточнить и пытаемся расспросить встреченного на околице хутора аборигена, который возится с видавшим виды мотоциклом. Однако здесь нас постигает разочарование. Слова "Никитянская пустошь", "Рассыпной лес" были встречены с явным недоумением. Абориген явно слышал их впервые. Словосочетание "хутор Николенков" он слышал, но где сей находится, не представлял даже примерно. Примерно те же результаты были получены при расспросах ещё двух местных жителей. Чувствовалось, что топонимика окрестностей за прошедшие годы явно изменилась. Оставалось положиться на прихваченную с собой в качестве путеводителя книгу и на собственную интуицию.
Сразу за хутором начинаются довольно молодые (если верить характеру растительности) залежи. В растительном покрове преобладают чертополох, бодяк. Кое-где виднеются высокие свечки коровяка. Из птиц нам попались традиционные для сельских околиц полевые коньки, деревенские ласточки касатки, желтые трясогузки. После полуразрушенного здания фермы начинаются участки явно луговой растительности с преобладанием клевера. И, наконец, километра через полтора от Марьевки на склонах начинает преобладать ковыль и другие злаки (типчак, овсяница, мятлик).
Не скажу, что залежи богаты жизнью. Слышны робкие предотлетные трельки жаворонков, "цирканье" овсянок, "чеканье" луговых чеканов и каменок-плясуний. Близость населенного пункта легко угадывается по хохлатым жаворонкам, касаткам. Вблизи дороги суетятся немногочисленные степные муравьи. Шагах в десяти вверх по склону обнаруживаем лисью нору.
За ковыльными участками нам попадается небольшое поле, засаженное подсолнечником. На поспевающих семенах пируют щеглы и полевые воробьи. Мы окончательно приуныли. Похоже, за прошедшие с момента посещения учеными восемьдесят лет изменения на Никитянской пустоши носили явно негативный характер.
Машина, подпрыгивая на ухабах, уже несколько раз цепляла поддоном землю. Уже начинаем подумывать о возвращении, как преодолев очередной поворот, от неожиданности резко тормозим и ... раскрываем рты.
Нашим глазам открывается вид на восхитительное озеро (поначалу от неожиданности оно нам показалось морем) с гладкой, словно зеркало, водной поверхностью. Противоположный берег озера порос тростником и рогозом (значит, озеро существует уже давно).
Над водной гладью носятся легкокрылые крачки, на воде покачиваются огари, кряквы и лысухи. Наше внимание привлекают две огромные серебристые чайки, сидящие на какой-то лежащей у берега коряге. У самой кромки воды стоят большие белые цапли - птицы, своей изумительной красотой сравнимые с античными мраморными статуями. Неторопливо парит над водной гладью крупная темно-бурая самка болотного луня. Здесь же замечаю светлого с темными концами крыльев орла-карлика.
Но самое большое впечатление на нас произвели два орлана-белохвоста, парящие над озером с истинным величием "царя птиц". Потом один из них резко снизился, пролетел несколько метров над самой поверхностью воды и вдруг резко ударил по ней своими лапами. В когтях хищника забилась довольно крупная щука. Мой товарищ - заядлый рыболов - лишь завистливо присвистнул. Значит, и рыбой озеро богато.
Проведенные измерения показали, что площадь водной поверхности занимает не менее 100 га. Плюс ещё 200 га занимает примыкающая к озеру заболоченная местность, где, несмотря на конец лета, оглашали окрестности своим треском дроздовидные камышевки и слышались трели сверчков.
Но как образовалось это озеро посреди практически безводной степи? Ведь у наших предшественников упоминается лишь "небольшой пруд, прорвавший плотину и в момент нашего посещения представлявший высыхающую лужу." А тут целое озеро, богатое жизнью.
Дальнейший осмотр территории показал, что от упоминаемого пруда к нашему времени не осталось и следа. Восхитившее нас озеро возникло вследствие перекрытия плотиной реки Левой Богучарки. Образовавшееся озеро использовалось в качестве водопоя для скота, а затем в раборазводных целях. Наступила перестройка, сельское хозяйство вкупе с рыбоводством пришли в упадок. Скот пошел под нож, а рыба была предоставлена самой себе. Условия рукотворного озера, похоже, оказались весьма подходящими, так что рыбы и сейчас в нем много (в чем мы и убедились). Берега озера зарастали, предоставляя многим птицам хорошее убежище, а корма и так всем хватало. Сейчас на берегу озера произрастала небольшая тополевая роща, из которой донесся лихой крик малого пестрого дятла, а из самой рощи вылетела огромная стая скворцов.
Но где же Россыпной лес? Он где-то находится, если верить прочитанному, недалеко от хутора Николенкова. Последнего, как мы уже поняли, уже давно не существует, а на знания местных жителей рассчитывать не приходится.
Наше внимание привлекает небольшая акациевая роща, растущая на вершине склона. Подъезжая к ней, сразу обращаем внимание на своеобразную природную воронку, образованную довольно крутыми склонами, поросшими ковылем и шалфеем поникшим. Подходя к ним, слышим тревожный свист сурка. Вскоре замечаем и самих зверьков, стоящих столбиками возле своих нор. В поле зрения насчитываем не менее десятка сурчин. Значит, и здесь уже появились эти забавные зверьки. Наши предшественники о них совершенно не упоминают.
По компасу определяем экспозицию склонов. Так и есть, юго-юго-восточная, юго-восточная, южная, юго-западная. Как и сказано в нашем путеводителе. А эта акациевая роща с примесью вяза выросла как раз на месте некогда напрочь вырубленного Россыпного леса! Вот такой вот неожиданный поворот! Заместо леса была посажена увиденная нами акациевая роща, а уж вяз появился самостоятельно.
На окраине рощи нам попался хохлатый красавец удод. Здесь же крутилась стайка расписных, словно хохломские игрушки, щеглов. С неба донеслось характерное "тюр-ли" золотистых щурок., а с вершины ближайшей акации взлетела изящная горлица. Невзирая на малые размеры, роща давала приют довольно большому числу птиц.
На обратном пути невольно задерживаемся на берегу уже упомянутого нами искусственного озера. С парящими над ним орлами, лунями, морскими чайками оно смотрится как нечто фантастическое на фоне окружающей степи и полей.
Какой же из всего увиденного следует вывод? Пожалуй, главное то, что обстановка в Никитянской пустоши благодаря деятельности человека радикально изменилась. Если поначалу данная территория использовалась только для выпаса, то за прошедшие восемьдесят лет её помимо того использовали и под пахоту, и для выращивания многолетних трав, и даже для рыбоводства. Всё это не замедлило сказаться на окружающей природе, причем не всегда отрицательно.
Создание искусственного зарыбленного водоема благоприятно сказалось на птичьем населении пустоши, а также способствовало немалому обогащению растительности. За последние годы в связи с упадком сельского хозяйства произошло восстановление степной растительности и появление ранее не встречающихся здесь сурков. В то же время, интенсивный выпас с последующим земледелием способствовал исчезновению дрофы и стрепета. Современные жители Никитянской пустоши о таких птицах и не слыхали. Также негативно сказалась полная вырубка произраставшего здесь леса, последствия чего только в настоящее время начали преодолеваться за счет искусственных посадок и появления прибрежной растительности на озере.
В заключение хочется заметить, что в истории Никитянской пустоши, как в зеркале отразилась вся многогранная и удивительная история наших степей.
