Поезд «Москва – Петербург», плацкартный вагон. После короткого разговора усталые пассажиры расползлись по полкам. Однако жара (термометр в вагоне показывал + 30) лично мне долго не давала заснуть. Пот лил с меня градом, напрочь пропитав легкую майку.
На соседней полке ехали отец (на вид лет сорока) с четырехлетним сыном. Мальчик явно не собирался спать, то и дело норовя выстрелить из игрушечного ружья. Отец отобрал у него ружье и, раскрыв очередную баночку пива, начал глубокомысленную речь.
- Степа, оставь ружье! Нет, стрелять мы не будем! Весь вагон спит. Вон девушки в соседнем отсеке не спят. Пойди и в них выстрели! Что, боишься? Нет, я не пойду! Вышел я из того возраста, чтобы по вагонам шастать. А когда то… - последовала пауза - Что, всего один раз выстрелить?! Знаю я твои «один раз». Тебе один раз дай, там потом ещё захочется…
Далее последовал глубокий глоток животворящей влаги. Мужчина явно был настроен на философско-меланхоличный лад. Его мысли потекли в несколько ином направлении.
- Да, Степа, едем мы с тобой, Бог знает куда! Нет у нас с тобой ни дома, ни денег, ни работы… Вот мыкаемся между тремя городами. Там ведь у тебя два братика подрастают! Да, и за границу нас не зовут… (Соседи, в том числе, и автор как раз направлялись в заграничный тур).
Последовал новый глоток пива.
- Да, Степа, не повезло тебе на отца! Другой был бы более заботливый. А я … Вот только ружье тебе купил да автобус… А так … - последовала глубокая пауза – наследственный хронический алкоголизм… Ты есть будешь? Вот, поешь, здесь хлеб, сыр, колбаса… Нет, конфет больше не дам. Ты и так килограмм их съел… Ещё плохо будет!
Вновь послышалось бульканье.
- А вот он – последовал кивок в сторону автора, который как мог, старался притворяться спящим – даже в армии служил. Вот повезло человеку! А твоего папу, Степа, в армию не взяли. Из нашего города вообще никого не взяли. А кого там брать, если многие уже в школе судимость имели.
- Эх, Степа, - продолжил речь сосед меланхолик – когда ты четыре года назад родился, я из Питера в Москву на автобусе летел, в самом хвосте на мешках примостившись. А перед этим пива нахлебался (шутка ли, сын родился!), и из-за меня автобус семь раз останавливали. На меня даже водители быковать стали, высадить хотели..
С соседней полки донеслось шевеленье. Я украдкой скосил туда глаза. Сын подобрался вплотную к отцу, чуть приподнялся и обнял его за шею. Картина была достойна резца Родена. Я пожалел, что спрятал фотоаппарат слишком глубоко в походную сумку.
Так они сидели (вернее, отец сидел, а сын почти стоял) довольно долго. Я уже начал дремать. Проснулся я от нового шороха, и до меня долетел чуть слышный шепот:
- Папка, я люблю тебя!
За окнами вагона замелькали огни какой-то станции. Потом загромыхали колеса на стрелках. Поезд немного замедлил ход, а потом полетел ещё более стремительно, пожирая оставшиеся до Петербурга километры.