История открытия этого места насчитывает не одно столетие. Само название места говорит о том, что кости мамонтов здесь собирали всегда. Местные жители использовали их для самых различных целей – от изготовления трубок и мундштуков до производства костной муки. Объяснить столь массовое залегание целых пластов огромных костей в одном месте никто не мог, да и не пытался. Всех вполне устраивали уже набившие оскомину легенды о некогда живших в этих краях великанах, на которых за что-то Господь прогневался и… В общем, последствия для великанов были самыми печальными.
Обилием костей в этих местах заинтересовался Петр I. По его личному указанию в 1696 году (этот год можно считать началом археологических исследований в районе Воронежа) солдат Преображенского полка Филимон Катасонов произвел раскопки и пред царские очи были представлены несколько огромных костей. Молодой царь, к тому времени поездивший по европейским музеям и анатомикумам, решил задачу истинно по-царски: «Сие есть кости слонов Александра Македонского, ходившего воевать скифов». Надо сказать, что с научной точки зрения царь все-таки был ближе к истине, чем местные составители легенд.
В 1717 году Петр I писал в Воронеж азовскому вице-губернатору С. А. Колычеву (до 1725 года Воронеж был административным центром Азовской губернии), что «повелевает в Костенску и в других городах и уездах губернии…приискивать великих костей как человеческих, так и слоновых и всяких других необыкновенных». Многие из находимых в Костенках костей Петр I «вытребовал в Санктпетербургскую свою кунсткамеру».
В середине XYIII века Костенки посещает молодой (всего 23 года) академик Карл Гмелин. Ему также удается (не смотря не недоверие местных жителей, в своей основной массе – однодворцев) накопать несколько интересных образцов костей.
Историк князь П.А. Кропоткин позже высказал догадку, что на правом берегу Дона когда-то существовали мамонты, а значит, обязательно должны найтись и следы обитания древнего человека. Гипотезу Кропоткина подтвердил его ученик профессор Петербургского университета Иван Семёнович Поляков. Он в 1879 году из первого же заложенного шурфа извлек кремневые орудия труда, наконечники копий и другие предметы, подтверждающие существование людей в этих местах много веков назад. Почти с той поры петербургские (ленинградские) ученые и задают тон в изучении этого важнейшего для всемирной истории памятника.
Надо сказать, что экспедиция И. Полякова тоже проходила отнюдь не гладко. Приехавший столичный житель у местных жителей не вызывал доверия. Молодому ученому пришлось изрядно раскошелиться (благо, экспедиционные фонды того времени, в отличие от современных, позволяли это сделать), приобретая кости у местных однодворцев по баснословной цене.
Надо сказать, что настороженное отношение к раскопкам и к музею у местных жителей сохраняется и сейчас. До сих пор среди них можно услышать: «Как у Сашки-то Рогачева под хатой энту самую стоянку нашли, так Сашкину хату снесли, а на её месте музей поставили». При этом то, что местный энтузиаст-краевед Александр Рогачев сам обнаружил эту стоянку и добровольно отдал место с ней под музей, да при этом ещё собственноручно изготовил для музея несколько художественных реконструкций, никто не помнит и не знает.
Костёнки признаются богатейшим в России местом сосредоточения стоянок эпохи верхнего палеолита — людей современного типа. Здесь на территории около 10 км² открыто свыше 60 стоянок (на ряде по несколько жилищ, иногда очень крупных), датируемых от 45 до 15 тыс. лет назад. В связи с огромной площадью (хотя и разновременной) заселения исследователи ищут аргументы в пользу признания Костенок одним из древнейших протогородов на планете (с населением 200—300 человек одновременно). Правда, воронежский историк В. Загоровский считал, что Костёнки к «протогородам» не имеют никакого отношения — это место сосредоточения разновременных поселений (стоянок) первобытных охотников в конце ледникового периода. Вероятно, что-то притягивало сюда людей в разные времена.
Костёнковские стоянки древних содержат жилища из костей мамонта, над одним из которых сооружен павильон-музей. Найдены многочисленные произведения искусства, в том числе всемирно известные женские статуэтки — так называемые «палеолитические Венеры».
Наконец, мы сворачиваем с трассы и начинаем спуск в долину Дона. Нашим глазам открывается восхитительный вид. Справа и слева от дороги высокий берег Дона прорезан живописными балками. Справа на краю оврага маячит само село Костенки (в прошлом – город Костенск).
Слева видны окраины Воронежа, справа вонзаются в небо, словно жерла орудий, своды реакторов Нововоронежской АЭС, а прямо перед нами вытянулось озеро Погоново. Мое богатое воображение добавило к этой картине простирающиеся до горизонта просторы тундро-степи, многочисленные стада мамонтов, гигантских торфяных оленей и овцебыков, преследуемые стаями полярных волков. Картина получилась завораживающая.
Спускаемся в село и вскоре останавливаемся у здания музея. Сам музей представляет собой довольно непритязательное здание советской архитектуры 70-х годов серого цвета и прямыми линиями. Видно, что архитектор при создании проекта особенно не заморачивался. Над входом где-то под самой крышей видны барельефы трех мамонтов.
На входе в музей висит плакат, призывающий поддержать губернатора и проголосовать за Ту Самую Партию. Оказывается, за день до нашего приезда музей почтил своим визитом сам губернатор, приехавший в Костенки в рамках предвыборной кампании встречаться «с местной молодежью». Где там нашлась молодежь и почему для встречи с ней было выбрано неотапливаемое здание музея, для нас осталось загадкой.
Проходим в музей. Для начала нам предлагают посетить зал, посвященный истории изучения Костенок. Здесь мы видим портреты Полякова, Рогачева, Борисковского, Замяткина и других археологов, вложивших свой труд в изучение костенковских стоянок. На центральной стене висит схема расположения костенковских стоянок. Посреди зала стоят несколько стендов с кремневыми орудиями. Наш гид сетует на то, что только малая часть найденного на раскопках остается в местном музее. Основная масса принадлежит археологическим экспедициям, приезжающим со всего мира. Большая часть находок в настоящее время хранится в Музее антропологии и этнографии в Петербурге.
Выходим в основной зал. Центральное место в нем занимает палеолитическая стоянка, представляющая собой живописную груду костей мамонтов, из которых были сложены основания древних жилищ. В кости вставлялись жерди, которые обтягивались шкурами. Моему воображению снова представились стада мамонтов. Сколько же их было тут, если из их костей строились жилища?
Среди костей мамонтов бросилась в глаза другая кость, по виду явно не такая древняя. Наш гид невозмутимо рассказала, что в свое время археологи разбрасывали в окрестностях кости слонихи, благополучно почившей в бозе в местном цирке. Целью этого странного на первый взгляд занятия было изучение процессов вымывания костей и их распространения. А некоторые кости (а чего добру пропадать?) добавили в экспозицию музея.
Стены главного зала исписаны различными художественными реконструкциями, изображающими жизнь древнего человека, природу древнего Придонья (стада мамонтов, оленей, бизонов), сцены охоты на мамонтов и т.д. и т.п.
Всеобщее внимание привлекло симпатичное чучело мамонта, выполненное в натуральную величину. Правда сразу же выяснилось, что перед нами никакое не чучело, а стопроцентная кукла, сделанная из пластмассы и шерсти яка. Говорят, что на него пошла шерсть не менее, чем сорока яков. Чучело сотрудники музея зовут Степаном и считают полноправным членом своего коллектива. Мы тоже начинаем испытывать симпатию к Степану и решаем с ним сфотографироваться.
В углу зала размещена художественная реконструкция быта палеолитической семьи, выполненная Рогачевым, на месте дома которого теперь и стоит музей. Внимание мужчин привлекает огромный гарпун, который держит в своих могучих руках глава палеолитической семьи. Если с такими гарпунами на рыбалку ходили, то какая же тогда рыбка в Дону водилась?
Далее следует несколько стендов с блестящими изделиями из различных минералов. Из слов гида с некоторым разочарованием узнаю, что это не древние находки, а изделия современных мастеров-энтузиастов. Гид начинает нам рассказывать о такой науке, как трасология, только не как о подразделе криминалистики, изучающей следы преступления, а о науке, изучающей древние технологии и на её основе воссоздающей древние изделия. Костенки являются, помимо всего прочего, своеобразной «меккой» энтузиастов-трасологов.
Следуем дальше и видим рисунок, изображающим ландшафт долины Дона в палеолитические времена. Видно, что воображения автора рисунка и автора этих строк работало примерно в одном направлении.
Далее на стенде показаны образцы осоки низкой, или мамонтовой травы, бывшей основным кормом мамонтов. Сейчас это растение, реликт ледникового периода, ещё можно встретить на наших меловых обнажениях.
С таинственным видом гид подводит нас к следующему экспонату. Это – копия довольно примитивного древнего рисунка. На рисунке можно довольно достоверно различить мамонта и … какой-то странный предмет, напоминающий лестницу, прислоненную к плечу животного. Гид высказывает предположение, что мамонты были «частично домашними животными», что-то типа индийских слонов.
Далее нам предлагается рассмотреть портреты жителей древних костенковских стоянок, выполненных на основе найденных черепов. В их лицах довольно четко просматриваются негроидные черты. Впрочем, удивительного здесь ничего нет, учитывая, что древнейшей человеческой расой является именно негроидная.
Заключительным экспонатом музея стала знаменитая «палеолитическая Венера», представляющая собой фигуру женщины в состоянии беременности. О ней написано уже много, так что любознательных читателей автор отсылает к специальной литературе.
Уже покидая музей и направляясь к ожидающей нас «ГАЗели», мы затронули тему об уникальности данного места. В итоге пришли в общему мнению, что таких стоянок по берегам Дона было много, но раскопки (в силу каких-то специфических обстоятельств) проводят только в этом месте. В следствие каких-то геологических особенностей кости здесь рано привлекли к себе внимание человека. Да и для раскопок это место оказалось более удобным, чем другие.
Рассуждая таким образом, мы погрузились в микроавтобус…