После нескольких сеансов весьма неустойчивой погоды, сочетающей снегопады, гололедицу и прочие неприятные погодные явления над Центральным Черноземьем наконец-то установилась на короткое время весьма приятная погода с легким морозцем и почти полным отсутствием ветра.
Пользуясь этим обстоятельством, а также своим выходным днем, я уже утром спешу в Центральный парк Воронежа. Два обстоятельства гонят меня сюда в это солнечное январское утро выходного дня. О первом я уже написал в предыдущем абзаце. Второе представляет собой то, что в эти дни проходит Всероссийская акция “Серая шейка”, проводимая Союзом охраны птиц России. Суть её означает проведение ежегодного учета зимующих водоплавающих птиц.
Давным-давно ушли в прошлое те времена, когда водоплавающие и околоводные птицы полностью покидали на зиму умеренную климатическую зону. Оставались лишь больные и раненые птицы, которые в большинстве случаев были обречены на гибель. Под впечатлением одного такого наблюдаемого случая писатель Д. Мамин - Сибиряк и написал свой печальный рассказ “Серая шейка”.
За сто с лишним лет климат изменился кардинальным образом и теперь таких “серых шеек” (вполне здоровых, сытых и бодрых) можно зимой наблюдать по всей европейской части страны и в большей части Сибири.
В Воронеже впервые такая массовая утиная “тусовка” образовалась на пруду в Центральном парке в зиму 2018 – 2019 гг. За три года зимующие утки стали всеобщими любимицами горожан и одним из раскрученных воронежских “брендов”, как сейчас модно говорить.
Накануне я поручил своим студентам найти другие места зимовок водоплавающих вдоль берегов “Воронежского моря”, но ответы приходили отовсюду одинаковые: “водохранилище замерзло, уток нигде нет”. Так что вся надежда оставалась на Центральный парк.
Спускаясь в Ботаническую балку со стороны Пионерской горы, слышу тяжелые ровные удары по стволам деревьев, чем-то напоминающие стук топора. Делаю несколько шагов в сторону и натыкаюсь на пару черных дятлов, или желн, с деловитым видов обрабатывающих стволы старых дубов.
Эти огромные (размером с ворону) эффектные иссиня-черные птицы тоже стали жителями Центрального парка сравнительно недавно, а именно с 2010 года. Засуха того года вызвала серьезное усыхание древостоя по всей области. Дятлам стало проще выдалбливать дупла для себя и своего потомства, и желны быстро расселились по всей области, включая небольшие байрачные дубравы юга области и городские парки.
Черные дятлы были не одни. Почти бок о бок с ними работали на стволах их собратья, большой пестрый и белоспинный дятлы. Первый уже давно стал жильцов городских зеленых насаждений, второй, если и встречается в них, то предпочитает крупные лесные массивы от Центрального парка до Воронежской Нагорной дубравы.
В лесу, помимо дятлов, слышно пощелкиванье поползней, свист маленьких птичек пищух, чья жизнь представляет собой практически непрерывное ползанье вверх по стволам. Отчетливо доносятся до моего слуха “колокольчики” синиц, уже почувствовавших приближением весны и “трельки” их более мелких собратьев лазоревок.
Наконец, вхожу на территорию парка и приближаюсь к пруду. Замечаю уток ещё издали. Хотя на самом пруду льда почти нет, почти все кряквы собрались вдоль вытекающей из него протоки, носящей патриархальное название “Коровий лог”. Часть протоки замерзла, но возле небольших уступов с быстрым течением льда нет. Впрочем, уток эти участки мало интересовали. Большая их часть мирно дремала либо на пологих склонах берегов, либо вообще в стороне на склонах балки, не обращая внимания на гуляющих посетителей парка. Пять или шесть крякв кружились в воздухе, периодически издавая характерное покрякивание. В такой группе замечаю одну уточку и четыре - пять селезней.
Начинаю считать уток. Результат получается довольно внушительный. Всего в парке мною на десять часов утра было учтено двести семьдесят девять птиц. Большая их часть сосредоточилась вдоль протоки, но по краям утиной “тусовки” замечаю несколько утиных пар, явно старающихся держаться подальше от собратьев. Значит, и у крякв начался период свадеб и парообразования в преддверии грядущей весны. Пары у крякв, кстати, образуются на всю жизнь и разрушаются только в случае гибели одного из супругов.
Закончив учет, подхожу к выходу из парка и начинаю подниматься вверх в сторону Березовой Рощи. Над моей головой пронеслась ещё одна группа крякв. За скромной уточкой летели со страстным кряканьем сразу несколько кавалеров.
