По-летнему теплое июльское утро уже в который раз застает нас в дороге. Нас – это вашего покорного слугу и двоих геодезистов Воронежского аэрогеодезического предприятия. Цель нашей поездки – оценка состояния и возможностей создания памятников природы на территориях Калачеевского, Воробьевского, Поворинского и Аннинского районов, предложенных районными администрациями. Нам предстоит проехать более тысячи километров, обследовав шесть предложенных участков.
На трассе М4 даже в раннюю пору движение весьма интенсивное. Пока мы едем по двойной разделенной полосе это нас не очень волнует, но после моста через Битюг движение заметно замедляется. Дабы избежать пробки в Лосево, сворачиваем на Шестаково и следуем на Калач через Бутурлиновку и Воробьевку.
В Калач мы прибываем около одиннадцати утра и первым делом решаем подкрепиться, так как позавтракали мы все рано и весьма символически. В Калаче пообедать оказалось довольно проблематично. Первое кафе, куда мы сунулись, оказалось заказанным до вечера. Впрочем, этого сотрудники общепита могли и не говорить, так как обилие накрытых различными яствами и горячительными напитками столов говорило о том, что здесь намечается не то свадьба, не то юбилей, не то ещё какое-то подобное мероприятие.
Второе кафе возле самого рынка с названием «Лагуна» (явно навевавшем мысль о тропическом курорте на берегу какого-нибудь южного моря) тоже оказалось занятым под поминки (как определили мои спутники по расставленным по столам яствам). Впрочем, здесь над нами сжалились и разрешили пообедать в уголке зала за свободными столиками.
Насытившись, решаем найти наш первый объект – т.н. Пеньковую гору. Таксисты, стоявшие на рыночной площади, к которым мы обратились с соответствующим вопросом, сначала просто предложили подвести нас туда за восемьдесят рублей, а потом, когда мы вежливо отказались от их услуг, с явной неохотой объяснили нам дорогу.
То ли они нам намеренно объяснили не совсем правильно, то ли мы чего-то не поняли, но в итоге мы искали сей заповедный объект ещё не меньше часа, обращаясь с вопросами к прохожим ещё не менее трех раз.
В итоге дорога нас привела на чистую мощеную улицу, застроенную коттеджами, явно принадлежащими далеко не бедным жителям Калача. Здесь на вопрос «Как проехать на Пеньковую гору?», зрелая женщина лет тридцати простодушно ответила «Вы на ней находитесь». Такой ответ заставил нас недоуменно оглядеться. Застроенная коттеджами улица меньше всего подходила под определение «памятник природы».
Тем не менее, решаем проехать дальше вверх по склону, минуя эту «Калачеевскую Рублевку». Дорога ведет нас по небольшой лесопосадке, состоящей из вязов, одичавших яблонь, дубов и берез. По опушке бурно разрослись заросли лоха длиннолистного, терна и клена татарского.
Склоны горы занимает типичное степной разнотравье, не представляющее собой что-либо примечательного. Такие же, как и везде тысячелистник, цикорий, ромашка и ещё десятка два видов трав, которые в нашем Центральном Черноземье встречаются на каждом шагу. На юго-западном склоне нам удалось обнаружить небольшой участок, поросший ковылем Лессинга, а рядом с ним – меловое обнажение, на котором действительно встречались виды растений, занесенные в Красную книгу РФ: полынь беловойлочная, иссоп меловой и левкой душистый. Тем ценность представленного памятника и исчерпывалась.
Несколько разочарованные мы решаем продолжить наш путь. Наш следующий объект: широко известный природно-ландшафтный парк «Ломы», созданный на месте некогда существовавшего здесь хутора с аналогичным названием. Мне уже приходилось бывать в «Ломах», и я до сих пор не могу отделаться от впечатления, что сей очаг сюрреализма посреди русской степи могло создать лишь очень больное воображение.
Какие-то непонятные скульптуры дикого вида, нагромождения камней, непонятной формы качели, на которые нормальный человек не решится залезть, не говоря уже о том, чтобы посадить на них ребенка, делали окружающий пейзаж чем-то похожим на картины незабвенного С. Дали. Картину дополняли две пляжные раздевалки, сделанные из ивового прута с огромными зазорами. Если бы кому-нибудь и пришло в голову в них переодеться, то (как пишут в романах) «мало что из его прелестей осталось доступно только воображению».
Поначалу в наших планах было заночевать в «Ломах». Но, увидев огромную толпу народа, столпившегося на пляже, среди которого явно преобладали личности находящиеся на различных стадиях алкогольного опьянения, мы, прикинув стоимость нашей машины, оборудования и снаряжения, изменили наши планы. Быстро сделав флористическое описание (растительный покров этого «памятника природы» состоял из одних сорняков) и взяв воду из колодца и из пруда на анализ, берем курс на северо-восток.
Оставшееся до наступления темноты время позволяло нам добраться до Новохоперска и там поискать подходящее для лагеря место на берегу «старика Хопра». На том и порешили. Через какой-нибудь час мы уже катили по чистым и ухоженным улицам Новохоперска. Первый же спрошенный нами мужчина указал нам на подходящее для лагеря место возле пляжа с приятным названием «Цыганка».
Прошел ещё какой-нибудь час и мы, установив палатки и плотно поужинав «полевой кашей» из гречки с тушенкой, расположились у костра, собираясь коротать время за стаканом пунша и приятной беседой. Впрочем, утомление первого дня дало себя знать и вечерние посиделки не затянулись. Не было ещё и одиннадцати вечера, как члены нашей усталой экспедиции расползлись по палаткам.
Рано утром, искупавшись в Хопре и наскоро позавтракав, мы берем курс на село Пески, в районе которого расположен бывший Песковский заказник, который, в силу неизвестных мне обстоятельств, был сначала закрыт, а теперь его решили опять возродить.
Сначала заезжаем в местное лесничество, где знакомимся с планами лесных насаждений и таксационными описаниями. Параллельно нам указывают на одного местного жителя, бывшего некогда лесником. Здешний бывший «страж лесов государевых» оказался весьма крепким стариком лет восьмидесяти, непрерывно курящим «Приму». Он охотно согласился показать нам свои бывшие владения.
По таксационным описаниям территория предполагаемого заказника представляла собой пойменную дубраву с весьма продуктивными насаждениями. Мы же уперлись в типичный черноольшанник. Закладка временной пробной площадки показала, что минимум пятая часть древостоя представляет собой сухостой и бурелом, а остальная находится на разных стадиях усыхания. На открытых местах бушевал вейник, явно отвергавший любую мысль о возможности естественного лесовосстановления, а среди стволов деревьев немало было от корней до вершины оплетенных вездесущей «донской лианой» эхиноцистисом, чье присутствие явно дополняло причины усыхания деревьев.
Впрочем, стремительность усыхания можно было определить и без закладки специальных площадок. Достаточно было взглянуть на обнаженные корни старых ольх, которым положено бы было находиться в воде. Что поделать, падение уровня грунтовых вод, произошедшее за последние годы в нашей области, вызвало массовое усыхание ольхи и березы. Причины такого падения не вполне ясны, но не последнее место занимает усилившаяся засушливость климата.
После Песковского заказника нам предстоит дальний путь до Анны, в окрестностях которой располагаются оставшиеся три объекта. Но сначала нам предстоит проехать через Борисоглебск – второй по величине город нашей области. Посещение его обусловлено необходимостью заправки нашей машины, что можно сделать только на АЗС «Лукойл», чьей карточкой начальство нас щедро снабдило.
За Борисоглебском пейзаж заметно отличается от того, что мы привыкли видеть в нашем Центральном Черноземье. Вместо холмов и ложбин – плоская как стол равнина, вместо лесов, перелесков и мощных лесных полос – чахлые лесопосадки высотой в человеческий рост. Подобную картину мы наблюдали в прошлом году на территории Ростовской и Волгоградской областей во время путешествия по низовьям Хопра.
В самом Борисоглебске мы не пробыли и часа. Жаль, город, насколько я слышал, интересный и имеет немало архитектурных достопримечательностей. Из того, что мне удалось рассмотреть, я сделал вывод, что по стилю и темпам жизни Борисоглебск скорее напоминает областной город, чем любой из известных мне районных центров.
К вечеру мы были уже в Анне. Директор местного лесхоза нас принял весьма любезно, при нас он позвонил двоим лесничим и предупредил назавтра о нашем приезде, при этом сославшись на какую-то таинственную «бумагу из областной администрации».
После визита в лесхоз мы насладились сочными и дешевыми (всего за 50 рублей) шашлыками на аннинской автостанции (наш старший Володя нам их вовсю нахваливал) и поехали разбивать лагерь на берегу Битюга.
Ночлег на Битюге отличался от ночлега на Хопре обилием комаров, которые, что называется, дали нам жизни. Лично мне удалось заснуть только на рассвете. Ночью над нами свистели ночные черноглазые совы неясыти и был слышен крик ночной цапли кваквы, которую на Украине не случайно называют «ночной вороной».
Наутро лесничий уже ожидал нас в условленное время на рабочем месте. Он проводил нас на объекты, представляющие собой лесные урочища с таинственными названиями «Дальние Борзые» и «Ближние Борзые».
Обследуемые леса оказались весьма крепкими байрачными дубняками с примесью ясеня, липы и клена остролистного. Следы косуль, кабанов, барсучьи и лисьи норы, большие муравейники указывали на обилие фауны. В лесу то и дело слышались стук дятлов, крики поползней и синиц. Проведенный перечет деревьев показал хорошее состояние древостоя. А то мы уж было пали духом, насмотревшись на предыдущие «памятники природы», выделенные явно не на трезвую голову.
Заключительным нашим объектом стало озеро Мордово на окраине села Бродового. Озеро как озеро, не лучше и не хуже, чем тысячи таких же в поймах наших рек. Чистая вода (как показали наши анализы), обильная прибрежная растительность, богатая фауна (при нас пролетели две серые цапли и болотный лунь, а в воде суетились изобилующие здесь дафнии, циклопы и охотящиеся на них хищные водяные жуки). Вполне можно выделить как памятник природы, а уж какого уровня (районного или областного) пусть начальство решает.
На обратном пути снова решаем полакомиться аннинскими шашлыками. И … встречаем пустые мангалы и развеявшийся пепел. У продавца чебуреков мы, три дня отрезанные от всякой информации, узнаем историю об очередной эпидемии африканской чумы, поразившей анненские своноводческие хозяйства. Похоже, свежей свининки жителям Анны теперь долго не видать.
Удрученные этой мыслью грузимся в машину. Нам предстоял последний отрезок пути в сто тридцать километров до Воронежа.