marg. 9 («распрекрасны воробьи»)

Наш воробей мне всегда казался воришкой не только злаков, но и литературной славы. Что это за «распрекрасны воробьи»! Да и в знаменитый загробный пейзаж Ходасевича («за огненной рекой, где с воробьем Катулл и с ласточкой Державин») не по чину влетел серый плебей из миниатюр о ласковом passer  возлюбленной Катулла: птиц прыгал на коленях хозяйки, щипал ее за палец, чирикал  (pipiabat), а потом умер, ею оплаканный (эти стихи за 19в.  перевели сотни переводчиков и тыщи гимназистов). Переводческий буквализм «воробей» (хотя еще в словаре Даля воробей- fringilla), думалось,  заменил кого-нибудь  певчего, вроде щегла: не живут воробьи в доме и не приручаются, да  и puella Катулла могла позволить себе  птичку подороже. Но вот после  чтения историй с mybirds подумалось, что умерший 2000 лет тому passer вполне мог быть и воробьем, только не взрослым «ученым», а птенцом,  которого красотка подобрала и  неумело пыталась выходить. Все стало на свои места  [ну и  припомнился герменевтический анекдот - «ученые разгадали, наконец, улыбку Моны Лизы: выдвинута гипотеза, что она была просто дурой»].