О грачах и эвтаназии

Заехала с дачи тетушка- благодетельница (среди ее даров три литра семян одуванца для моих птиц!). За чаем с напускной небрежностью спросила снотворного – усыпить однокрылого грача, прибившегося к даче.  Я сама сторонница эвтаназии, но после детства ограничиваюсь тасканием в дом лишь перспективной для выпуска живности. Хотя, когда «это я, твой брат пернатый, на погибели женатый» приходит к порогу, как отвернешься, зная об ожидающих крупную птицу неделях стрессов и мучений перед концом? Нашла требуемое, скукожившись духом о птице и тетушке - решение всегда  тяжелое. (Запомнился когда-то пассаж из письма Чехова - врача,  не слабонервного гуманитария, сопровождавшего на охоте  гостя –тот подстрелил вальдшнепа: «Я поднял его: длинный нос, большие черные глаза и прекрасная одежа. Смотрит с удивлением. Что с ним делать? Левитан морщится, закрывает глаза и просит с дрожью в голосе: «Голубчик, ударь его головкой по ложу...» Я говорю: не могу. Он продолжает нервно пожимать плечами, вздрагивать головой и просить. А вальдшнеп продолжает смотреть с удивлением. Пришлось послушаться Левитана и убить его. Одним красивым, влюбленным созданием стало меньше, а два дурака вернулись домой и сели ужинать»).
Задумалась после тетушки  об особом отношении у нас, северян, к грачам –  вестникам весны. Хорошо об этом в недавнем рассказе В. Ремизова «Один старик, кот да пес»  (  http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2013/2/r2.html ) - старик в заброшенной деревне перед смертью подхватывается варить остатки продовольствия февральским мерзнущим грачам. Глянула в  лат. имя птицы: из видового прилагательного   frugilegus «собиратель плодов» уже ясно, что греки-римляне грачей не особо замечали. Для верности ткнулась еще в наследственный раритет- глоссарий Томпсона: точно,  зимующие в Греции –Италии грачи спец. имени у древних не обрели (числились среди «ворон») – весну туда в марте приносят ласточки... Поинтересовалась у своего семейства, не замечали ли они особого благородства в вышагивающих по газонам антрацитовых грачах.  «Чистые графья, - глумливо ответили мне - практически реинкарнация испанских грандов».