Из лысух за булкой подплыли лишь три оптимистки, прочие (20-30 in visu) смирились с утиной блокадой. Маневрируя и выжидая, все ж лысушек угостила – хлебом они не увлекаются, просто разнообразят меню 4-5 кусочками. (Читала, что черное оперение –признак горного происхождения вида; возможно, мои любимицы лысухи купались когда-то в горных озерах).3/4 лысухиного батона закономерно осели в шустрых кряквах.
Второй батон – гусику. Кормить его не легче, чем лысух. Один ненасытный селезень приклеился к сироте как сиамский близнец, даже пастись предпочитает с гусем, а не с утками. Понял, умник, что гуся чаще угощают. После мороки с нерасторопными гусями-лысухами накормить пару селезней «инвалидов по крылу» - пустяк: старый вообще ловит в воздухе, как собака.
Месяца три на озерце «собирается к югу» туча сизо-серебристых чаек. Несколько чаенышей освоили азы «альпийского нищенства». Угостила пару для собственного развлечения. От третьего батона отколупнулось еще поздним голубятам.
А парк поднес мне новогодние подарки. Под кормушкой впервые увидела сойку-альбиноса ( опознала лишь в полете по голубоватым крыльями и противному голоску): голова, корпус, плечи – белые. Под корнями у другой кормушки тоже впервые заметила ласку (?) - маленькую и беззащитно белую (на фоне нынешней грязи). Если снег на наши тундры не падет, достанутся эти белоснежки, пожалуй, ястребам. Да и «ласточки апокалипсиса» ласку легко заклюют. А если снег падет, что будет щипать гусь, презирающий морковь и китайскую капусту? Шизофрения какая-то, а не честный моцион получается. Потому что зима отчасти.
