Заповедник «Брянский лес» и прилежащие территории

Мониторинг зимнего населения птиц в рамках программы «Евроазиатский Рождественский учет» («Parus») в заповеднике «Брянский лес» ведется ежегодно, начиная с сезона 1987-88 года. К 2014 году накоплены сведения о численности птиц за 27 зимних сезонов. Учеты все эти годы проводились волонтерами-учетчиками из Москвы, в основном кружковцами биологического кружка «ВООП» при Дарвиновском музее и экологического объединения «Родник», под руководством Е.С. Преображенской и Е.А. Тидеман. В отдельные годы учеты были проведены также студенческими и «взрослыми» группами волонтеров.

В течение всего периода исследований птиц учитывали одним и тем же маршрутным методом, по схеме, разработанной Ю.С. Равкиным с коллегами (Равкин, 1967; Равкин, Ливанов, 2008). Этот метод предполагает учеты на произвольных маршрутах, раздельно по типам местообитаний. На маршруте регистрируются все встреченные птицы, обнаруженные как по виду, так и по голосу. Данные пересчитываются на площадь с помощью коэффициентов, зависящих от дальности обнаружения птиц. Материалы учетов хранятся в базе данных лаборатории зоологического мониторинга Института систематики и экологии животных СО РАН. Данные о численности птиц, собранные в рамках программы «Parus» и массовой кампании «Евроазиатский Рождественский Учет» ежегодно публикуются в виде сборников «Результаты зимних учетов птиц России и сопредельных стран». В этих же сборниках можно найти и подробную информацию о методике учета (см., например, «Результаты зимних учетов…», вып. 27, 2013).

Применяемая в программе «Евроазиатский Рождественский учет» схема мониторинга птичьего населения предполагает раздельное обследование разных типов местообитаний птиц. «Норма учета» в каждом типе местообитаний составляет не менее 20 км учетного хода за зиму. В заповеднике «Брянский лес» и его окрестностях за сезон обследовали от 4 до 7 типов местообитаний; протяженность учетного хода ежегодно составляла не менее 80 км. Всего в результате учетов обследовано 167 вариантов птичьего населения. Под вариантом (пробой) понимали результаты учетов в одном биотопе за один зимний сезон. Лучше всего обследованы лесные местообитания – сосновые (27 проб), смешанные, черноольховые и дубовые леса (по 26 проб). В полях-перелесках учеты проведены в 21 зимнем сезоне, в деревнях – в 20, в лиственных и сосново-березовых лесах на месте вырубок – в 17. Основную часть зимних сезонов работы проводились в окрестностях деревень Смелиж и Чухраи. Зимой 1987-88 и 1988-89 г. птиц учитывали в основном в окрестностях д. Березовка, а в сезон 2010-2011 – в окрестностях кордона «Пролетарский».

На территории заповедника и его окрестностей в местах орнитологического мониторинга выделяются два непохожих друг на друга ландшафта: боровой и придолинный. Под придолинным (или припойменным) ландшафтом понимали леса поймы Неруссы – дубравы и черноольшаники, а также сельскохозяйственное поля и залежи с перелесками и деревни. Эти местообитания тянутся полосой шириной в несколько (около 3-5) км вдоль р. Неруссы. Севернее, на междуречье, располагается боровой ландшафт, который включает сосновые леса, смешанные хвойно-лиственные леса с елью и сосново-лиственные леса на месте вырубок.

В состав обследованных сосняков входили как сухие травяно-зеленомошные участки, так и сырые долгомошные и заболоченные кустарничково-сфагновые. Сосняки Брянского полесья отличаются от аналогичных местообитаний других модельных территорий зимних учетов высокой мозаичностью и обилием лиственного подроста и подлеска. На протяжении немногих сотен метров маршрута сухие сосняки с однородным древостоем могут несколько раз смениться сырыми понижениями, где к сосне в большом количестве примешиваются, а иногда и господствуют береза и осина. Поэтому в среднем мелколиственные деревья составляют в сосняках до трети всего древостоя. В подросте и подлеске обильны крушина, рябина, береза и дуб, попадаются участки с лещиной, куманикой, малиной и другими кустарниками. Ель же встречается в подросте лишь изредка.

Смешанными лесами мы называли выделы, где в состав древостоя входит ель. Кроме нее, в разных соотношениях встречаются сосна, береза, осина, ольха черная, местами примешиваются дуб и липа. Смешанные леса занимают относительно небольшие площади; часто они приурочены к лощинам ручьев и малых рек, но иногда образую массивы и на суходолах. Смешанные леса, как и сосняки, очень неоднородны и включают выделы как с преобладанием хвойных, так и лиственных деревьев. Сюда же мы включали и окруженные хвойно-лиственными древостоями узкие полосы черноольшаников вдоль ручьев. Обычно в смешанных лесах хорошо развит кустарниковый ярус и подрост, в том числе и еловый, попадаются в небольшом количестве участки с тростником. Третьим типом местообитаний, распространенным в боровом ландшафте, являются молодые сосново-березовые леса по вырубкам. В настоящее время это жердняки на месте вырубок 1970 – первой половины 1980-х годов. В древостое преобладает береза, примешиваются сосна и дуб; высота древостоя 7–15 м. Напочвенный покров преимущественно вейниково-кустарничковый, встречаются заболоченные участки. Учеты в этих лесах были начаты в середине 1990-х годов.

В придолинном ландшафте основную площадь занимают дубравы и черноольшаники поймы Неруссы. В древостое дубрав, кроме дуба черешчатого, встречаются ясень, клен остролистный, местами липа и осина; пятнами в состав дубрав вклиниваются участки заболоченных черноольшаников и сухих сосново-березовых лесов. В дубравах хорошо развит подлесок из лещины с примесью других кустарников. Черноольшаники соседствуют с дубравами, занимая низкую притеррасную пойму и заходя в центральную часть поймы по старичным низинам. Встречаются заболоченные осоковые и тростниковые и более сухие высокотравные и широкотравные участки. На последних в древостой кроме ольхи входят дуб, липа, ясень. Сомкнутость древостоя невысокая – 0, 3 – 0,5. Во время учетов в состав черноольшаников и дубрав включали поляны, которые в начале периода мониторинга использовались для сенокоса и выпаса, а позднее были заброшены и стали зарастать высокотравьем, ивняком и молодой древесной порослью. В черноольшаники вошли также нелесные заболоченные низины с зарослями ивы пепельной и тростника.

За 27-летний период зимних учетов в заповеднике и на сопредельных территориях отмечено 56 видов птиц. По частоте встречаемости в пробах мы разделили виды на отмеченные единично (отмечены менее чем в 10 пробах), встречающиеся изредка (около10-25 проб), часто встречающиеся (до половины всех проб) и массовые (в большинстве или во всех пробах). Для обозначения плотности вида использовали балльную шкалу А.П. Кузякина, которую немного упростили: многочисленные виды – десятки и сотни особей на 1 кв.км; обычные – единицы особей; редкие – десятые доли и менее. Для того, чтобы выявить многолетние изменения встречаемости и обилия, мы разделили весь период наблюдений на 3 временных отрезка, по 8-9 лет в каждом: конец 1980-х – середина 1990-х годов (январь 1988 – январь 1996 г.), конец 1990-х – начало 2000-х (1997 – 2004) и середина нулевых – начало 2010-х (2005-2012).

Обилие видов и его многолетняя динамика

Кряква (Anas platyrhynchos). За весь период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечено три встречи на незамерзших водоемах; две – в пойменной части заповедника, одна – в боровой, на р. Земле.

Тетеревятник (Accipiter gentilis). За период учетов отмечен в 10 пробах населения птиц. Предпочтения каких-то определенных местообитаний не выявлено. Средний показатель плотности по территории – около 1 особи на 100 кв. км. Больше половины встреч тетеревятника зарегистрировано в период второй половины 1990-х – начала 2000-х годов, в остальные периоды отмечено по 2-3 встречи.

Перепелятник (Accipiter nisus). За весь период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 встречен в 13 пробах. Явно тяготеет к припойменному ландшафту: в ольшаниках и дубравах поймы Неруссы встречен в 10% всех проб птичьего населения, в полях и деревнях – в 15%. В боровом ландшафте зарегистрирован всего в двух пробах. Средняя многолетняя плотность в припойменном ландшафте составила около 4-5 особей на 100 кв. км. Скорее всего, перепелятников привлекает высокое обилие в полях-перелесках и ольховых лесах поймы семеноядных птиц – чижей, чечеток, щеглов, которые часто держатся здесь большими стаями. Заметных различий встречаемости перепелятников в начале, середине и конце периода наблюдений не отмечено. Перепелятник был встречен также во время учетов в пос. Суземка в 2009 г.

Зимняк (Buteo lagopus). В припойменном ландшафте отмечается примерно в четверти всех проб населения птиц, в боровом встречен только однажды. Средняя многолетняя плотность в припойменном ландшафте - около 4 особей на 100 кв. км, различия в разные периоды незначительны. Встречается не ежегодно; в некоторые сезоны регистрируется заметно чаще. За период наблюдений таких сезонов было 5: 1987-88, 1991-92, 1993-94, 2003-04 и 2005-06.

Канюк (Buteo buteo). За весь период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 встречен в в 8 пробах, из них 5 встреч - после 2005 г. Ландшафтного или биотопического предпочтения не выявлено; средняя плотность по территории за все годы – 0,5 особи на 100 кв. км.

Орлан-белохвост (Haliaeetus albicilla). В зимние сезоны до последних лет отмечался только дважды, в зимние сезоны 2009-10 и 2011-12 г. Летящие птицы были зарегистрированы в пойменной части заповедника. В январе 2014 г. орлана несколько раз встречали у р. Неруссы ниже д. Чухраи. Возможно, что в последние годы появились птицы, которые стали задерживаться на зиму.

Пустельга (Cerchneis tinnunculus). Зарегистрирована в учетах один раз, в январе 2014 года. Птица отмечена на опушке соснового леса у грейдерной дороги в северо-западной части заповедника. Возможны некоторые сомнения в правильности определения.

Тетерев (Lyrurus tetrix). За весь период учетов с зимы 1987-88по 2013-14 годы зарегистрирован в 21 варианте населения птиц: в 16 – в боровом ландшафте и в 5 – в припойменном. Чаще всего встречается в сосняках и сосново-березовых лесах, где плотность составляет в среднем 0,3-0,7 особи на 1 кв. км. В боровом ландшафте заметных различий обилия между периодами учетов не выявлено. В дубравах, ольшаниках и полях перелесках стал встречаться только в последнее десятилетие; в среднем по этим биотопам обилие начиная с зимы 2005-06 года составило 0,2 особи на 1 кв. км.

Глухарь (Tetrao urogallus). Всего за период учетов встречен в 13 учетных пробах, преимущественно – в 11 случаях - в боровом ланшафте, в сосняках. Средняя плотность – 0,1-0,3 особи на 1 кв. км. Максимальная встречаемость отмечена в конце 1990-х – начале 2000-х годов. Так, в десятилетие с зимы 1987-88 по 1994-95 г. отмечен в трех пробах, с 1995-96 по 2004-05 – в 10. В период с зимы 2005-06 по 2013-14 годы в учетах не отмечен ни разу.


Рис. 1. Многолетняя динамика обилия рябчика.

Рябчик (Tetrastes bonasia). Обычный вид, в лесных местообитаниях отмечается в 40-50% проб птичьего населения. В среднем за весь период учетов плотность в разных лесных местообитаниях составляет 0,5 – 2 особи на 1 кв. км; низкие показатели характерны для сосновых и широколиственных лесов, более высокие – для черноольшаников и смешанных лесов с елью. В березняках на месте вырубок плотность в первое десятилетие мониторинга рябчики не отмечены, во втором плотность составила в среднем 0,8 особи на 1 кв. км, а в 2006-2014 годах – 2,2 особи. В остальных лесных биотопах можно предполагать небольшое снижение обилия (рис. 1). В среднем по взрослым лесам показатели уменьшились в 1,5-2 раза: с 1,3 – 1,5 в 1988-1995 годах до 0,7-08 в 2006-2014 годах. Вероятнее всего, эти изменения связаны с высокой численностью кабанов, уничтожающих кладки птиц.

Серая куропатка (Perdrix perdrix). За весь период учетов зарегистрирована в 7 вариантах населения птиц. Держится в припойменном ландшафте, в основном в открытых биотопах с перелесками и на полянах среди ольшаников и дубрав. 5 встреч из 7 пришлись на десятилетие с января 1996 по январь 2005 годов; с 1988 по 1995 и с 2006 по 2014 годы отмечены по одному разу. Хотя встречи с куропатками редки, плотность их довольно высокая, что связано с низкой заметностью и стайным поведением. Среднее многолетние показатели обилия в дубравах и ольшаниках составили 0,1-0,6 особи на 1 кв. км, а в полях-перелесках – 1,4 особи.

Сизый голубь (Columba livia). Отмечен только в деревнях, в 7 из 20 проб птичьего населения. Встречался до середины 2000-х годов, последний раз отмечен в январе 2004 года. В конце 1990-х – первой половине 2000-х годов плотность голубей в деревнях составляла в среднем 3-5 особей на 1 кв. км. В конце 1980-х – начале 1990-х она, вероятно, была выше – первые десятки особей на 1 кв. км, однако данных учетов в деревнях за это время мало, и точность оценки обилия недостаточна. Снижение численности голубей связано с сокращением числа жителей и сельскохозяйственного производства, в первую очередь с закрытием ферм, где голуби в зимнее время кормились просыпанным зерном. В пос. Суземка, по данным учетов 2009 г. голуби входили в число обычных видов и встречались в основном у железнодорожного вокзала.

Ушастая сова (Asio otus) – За весь период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечена только однажды, в лиственном лесу, зимой 1987-88 г.

Мохноногий сыч (Aegolius funereus). Встречается в зимних учетах единично, отмечен в двух пробах птичьего населения – в сосновых лесах в январе 1997 года и в дубраве в январе 2004 г.

Воробьиный сыч (Glaucidium passerinum). Как и все совы, во время маршрутных зимних учетов отмечается единично. За все годы учетов – с зимы 1987-88 по 2013-14 он зарегистрирован только в 7 пробах – трижды в припойменном ландшафте, и четыре раза – в боровом. 6 из 7 проб, где отмечены сычи, приходятся на период после зимы 2006-06 года. В декабре 2012 г. сыча видели у гостевого дома заповедника в д. Чухраи. В январе 2014 сыч встречен 3 раза – в разных местах. Возможно, его обнаружению способствовала возросшая активность из-за теплой погоды в январе 2014 года. Тем не менее, можно предположить, что сычей в заповеднике и его окрестностях в последние годы стало больше.

Серая неясыть (Strix aluco). Хотя эта сова в заповеднике и обычна, во время зимних учетов она обычно не регистрируется. За весь период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечена только в 6 пробах, в сосняках, смешанных лесах и черноольшаниках.

Зелёный дятел (Picus viridis). Встречается примерно в одной пробе населения птиц из 10, т.е. одна встреча приходится примерно на 200 км учетных маршрутов. Всего за весь период мониторинга с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов встречен в 14 пробах. Существенного предпочтения каких-либо биотопов не выявлено; в пойменном ландшафте регистрировался немного чаще, чем в боровом. До середины нулевых регистрировался примерно в одной пробе населения птиц из 10. Позже встречаемость заметно снизилась; за 9 лет с зимы 2005-06 по зиму 2013-14 годов отмечен в учетах только один раз.

Седой дятел (Picus canus). В зимнее время в Брянском полесье явно тяготеет к населенным пунктам; за весь период мониторинга с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов деревнях встречен в 13 пробах птичьего населения из 20. В лесах же седой дятел встречается лишь немного чаще зеленого. Он отмечен в 13-14% проб населения птиц, средняя плотность в боровом ландшафте составляет 10-15 особей на 100 кв. км, в пойменном – 7. Существенных изменений обилия за период наблюдений не отмечено; возможно, в деревнях в последние 8-9 лет обилие немного снизилось.

Желна (Dryocopus martius). Обычный по встречаемости, но сравнительно немногочисленный по плотности вид. В лесных местообитаниях за весь период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечен примерно в половине всех проб птичьего населения; средние показатели плотности во взрослых лесах борового ландшафта – около 0,5 особи на 1 кв. км, припойменного – около 0,2. За период мониторинга показатели обилия черного дятла немного увеличились. Так, в сосновых и смешанных лесах в первые 8 лет учетов он встречался примерно в половине всех проб населения птиц, а в период с зимы 1995-96 по зиму 2013-14 годов – в 80-90% проб. В дубравах и ольшаниках доля проб, в которых он отмечен, возросла с 30 до 50-60%. Больше стали и показатели плотности черного дятла в лесах пойменного и борового ландшафтов (табл. 1).

Таблица 1. Обилие Обычных и редко встречающихся видов дятлов в среднем по 8-10-летним периодам (особей на 1 кв. км).

Виды и биотопы	1988-95	1996-2005	2006-14
Желна
Сосновые и смешанные леса	0,3	0,7	0,6
Ольшаники и дубравы	0,1	0,2	0,3
Зеленый дятел
Сосновые и смешанные леса	0,1	0,05	0
Ольшаники и дубравы	0,2	0,1	0
Деревни		0,4	0,09
Седой дятел
Сосновые и смешанные леса	0,2	0,1	0,2
Ольшаники и дубравы	0,06	0,06	0,08
Деревни		3,6	1,7
Белоспинный дятел
Сосняки	0,3	0,3	0,7
Смешанные леса	0,2	2	2,3
Ольшаники и дубравы	1,7	1,4	1,5
Деревни		1,3	1,0
Средний пестрый дятел
Смешанные леса	0,4	0,8	0,5
Ольшаники	0	1,0	0,4
Дубравы		1,5	1,1
Малый пестрый дятел
Сосновые и смешанные леса	1,2	0,7	1,3
Ольшаники и дубравы	2,1	1,1	1,1
Поля и залежи с перелесками	0,4	0,5	0,6
Деревни		1,4	1,1

Большой пёстрый дятел (Dendrocopos major). Один из массовых зимующих видов птиц Брянского полесья. В лесных ландшафтах он отмечается практически во всех пробах населения птиц, в полях и деревнях – примерно в 80%. В среднем по годам большой пестрый дятел многочислен в сосновых и смешанных лесах борового ландшафта (18-19 особей на 1 кв. км), в остальных биотопах обычен (в лиственных лесах и полях-перелесках 4-6 особей на 1 кв. км, в деревнях 2). Показатели обилия заметно меняются по годам: в годы максимумов в сосновых и смешанных лесах плотность может доходить до 30-50 особей на 1 кв. км, в годы минимумов – опускаться ниже 10 (рис. 2). От начала к середине периода исследований отмечен небольшой рост численности. Так, с 1988 по 1996 годы было зарегистрировано два сезона с плотностью дятлов (в среднем по хвойным и смешанным лесам) выше 25 особей на 1 кв. км и четыре – с низкой, менее 10 особей. В следующий 8-летний отрезок сезонов с высокой плотностью было четыре, а с низкой – ни одного. После 2004 года больших пестрых дятлов в среднем вновь стало меньше: низкая численность отмечена в трех сезонах, в январе 2005, 2012 и 2013 г., высокая же – только один раз, в январе 2010, но пик численности был наибольшим за все годы наблюдений. В лиственных лесах поймы обилие больших пестрых дятлов за период наблюдений существенных колебаний не испытывало.


Рис. 2. Динамика плотности большого пестрого дятла в сосновых и смешанных леса (особей на 1 кв. км).

Сирийский дятел (Dendrocopos syriacus). За весь период мониторинга с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечен в трех пробах населения птиц. Две встречи зарегистрированы в 2004 году – в деревнях и полях-перелесках, и одна – в 2010 г., в дубраве.

Средний пестрый дятел (Dendrocopos medius). В среднем за весь период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов чаще всего отмечался в пойменном ландшафте, где зарегистрирован примерно в 40% проб птичьего населения. В лесах борового ландшафта, полях-перелесках и деревнях встречен в 10-15% проб. Среди биотопов предпочитал широколиственных лесах поймы Неруссы, где на 1 кв. км приходилась 1 особь. В остальных биотопах встречался реже: в смешанных лесах, ольшаниках и деревнях обилие составляло 0,4-0,6 особи на 1 кв.км, в полях и молодых сосново-березовых лесах –0,1 и менее. Показатели обилия среднего дятла заметно менялись в течение периода исследований (рис. 3). Так, с 1988 по 1995 г. он был редок и встречен всего в двух пробах птичьего населения. За следующие 10 лет отмечен в 20 пробах: в пойменном ландшафте – примерно в половине, в боровом – в четверти всех вариантов птичьего населения. В это время средний дятел был обычным видом в лесах пойменного ландшафта и смешанных лесах борового ландшафта (табл. 1). После засушливого лета обилие среднего дятла существенно снизилось, и в течение трех последующих сезонов он в учетах не встречался.


Рис. 3. Многолетняя динамика обилия среднего пестрого дятла (в среднем по дубравам, ольшаникам и смешанным лесам).

Белоспинный дятел (Dendrocopos leucotos). Обычный вид, в пойменном ландшафте за весь период мониторинга с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечен в 80% проб птичьего населения, в боровом ландшафте полях и деревнях – в 40-50%. Предпочитаемые биотопы – ольховые и широколиственные леса; обилие в них, а также в смешанных лесах борового ландшафта в среднем по годам – 1,2 -1,7 особи на 1 кв. км. В деревнях, сосново-березовых молодняках и открытых биотопах с перелесками показатели немного меньше около 1 особи на 1 кв. км, в сосняках минимальны -0,4. Смешанные леса привлекают белоспинных дятлов, вероятно, в значительной степени за счет участков приручьевых ольшаников, входящих в их состав. Колебания обилия по годам в целом невелики, но в примерно трети зимних сезонов численность оказывается существенно ниже среднего уровня (рис. 4). В это время белоспинные дятлы, как правило, обычные, становятся редкими. Направленные многолетние изменения обилия невелики. Для борового ландшафта можне говорить о небольшом росте численности от начала периода мониторинга к его середине, в лесах пойменного ландшафта средний уровень обилия постоянен.


Рис. 4. Мнолетняя динамика обилия белоспинного дятла.

Малый пёстрый дятел (Dendrocopos minor). Обычен, за период учетов с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечен в пойменном ландшафте в ¾ всех проб птичьего населения, в боровом – примерно в половине, в полях и деревнях – в трети. Во взрослых лесах и деревнях обилие составило в среднем 1-1,5 особи на 1 кв. км, в молодых березняках и открытых биотопах с перелесками – 0,7-0,5. Многолетние изменения обилия невелики (рис. 5). В начале периода мониторинга, в зимы 1989-90 – 1991-92 годов показатели были выше средних; затем последовал длительный период относительно низкого обилия. Последние два года учетов – зимы 2012-13 и 2013-14 малых пестрых дятлов вновь было немного больше среднего.


Рис. 5. Многолетняя динамика обилия малого пестрого дятла.

Трёхпалый дятел (Picoides tridactylus). За период мониторинга с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов зарегистрирован в 8 пробах птичьего населения. Встречается в основном в боровом ландшафте, единично в пойменных ольшаниках и перелесках по опушкам полей. Впервые в зимних учетах был отмечен в 1998 году, после чего встречался подряд 3 года – до января 2000-го. Затем в течение 7 лет – до 2008 года трехпалого дятла встретили только однажды, в 2004 году. С 2008 по 2011 г. он встречался в зимних учетах ежегодно. В последние три сезона – с зимы 2011-2012 по 2013-14 в учетах не отмечен. В среднем за все годы учетов плотность трехпалых дятлов составляет около 10 особей на 100 кв. км. Если же исключить из расчетов период до 1998 г, этот показатель составит около 14 особей.

Серый сорокопут (Lanius excubitor). Один из немногочисленных, но регулярно встречающихся видов припойменного ландшафта. За период мониторинга с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов отмечен примерно в половине проб населения птиц открытых биотопов – полей и залежей с перелесками. В лесах пойменного ландшафта встречался примерно в одной пробе из 10, в боровом ландшафте и деревнях встречи единичны. В среднем по годам в полях-перелесках обычен (около 1 особи на 1 кв. км). В дубравах, ольшаниках, деревнях и молодых березняках показатели плотности- около 0,1 особи на 1 кв. км и менее. Как правило, сорокопуты держались по опушкам полей или по краям деревень, у ферм, где охотились на стайных воробьиных птиц. Чаще всего сорокопутов встречали в середине периода учетов: в 1997-2004 годах они отмечены примерно в трети всех проб населения птиц припойменного ландшафта (исключая деревни), в остальное время – раньше и позже – в 20% проб или менее. Последний раз сорокопута встретили в январе 2008 г. Позже – с зимы 2008-09 по зиму 2013-14 в учетах их не регистрировали. Можно предполагать, что численность сорокопутов, зависит от обилия мелких воробьиных-семеноядов, зимующих на полях и их опушках и возле ферм. В таком случае упадок сельского хозяйства, закрытие ферм и зарастание полей должны сказаться на ней отрицательно.

Сойка (Garrulus glandarius). Обычный в зимнее время вид Брянского полесья, встречается более чем в ¾ всех проб населения птиц. В среднем за весь период мониторинга плотность населения в разных биотопах почти одинакова и составляет 1,5 - 4 особи на 1 кв. км. Обычный уровень обилия немного меньше – 0,5 – 3 особи, но в отдельные годы показатели увеличиваются до 6-12 (рис. 6). В такие годы становится заметно, что в пойменном ландшафте соек обычно больше. Возможно, подъемы численности вязаны с урожаями желудей или орехов лещины.


Рис. 6. Многолетняя динамика обилия сойки

Сорока (Pica pica). В основном обитатель деревень и окружающих их полей, где встречается почти во всех пробах птичьего населения. В деревнях сорока – самым многочисленным видом среди врановых (в среднем по годам 21 особь на 1 кв. км). В полях-перелесках сороки обычны (3). В лесах поймы Неруссы сороки встречаются примерно в трети проб, численность их низкая (0,2 особи на 1 кв. км), в боровом ландшафте практически отсутствуют. Как и у других видов - синантропов, численность сорок за период наблюдений заметно сократилась. Так, средние показатели их обилия в 1991-2005 годах были в 2,5 раза выше, чем в 2006-2014 (соответственно 27 и 11 особей на 1 кв. км). В поселке Суземка, по-видимому, редка; во время учетов в январе 2009 г. не встречена.

Кедровка (Nucifraga caryocatactes). В целом за период мониторинга кедровки входили в число обычных видов борового ландшафта. Здесь они отмечены в половине проб птичьего населения; обилие в сосновых и смешанных лесах составило 1-2 особи на 1 кв. км, в лиственных лесах на месте вырубок – 0,6. В лесах поймы Неруссы встречались заметно реже: встречены в 10-15% проб, среднее обилие составило 0,1-0,2 особи на 1 кв. км. Ежегодно встречаться в учетах кедровки стали начиная с середины 1990-х годов. До января 1994 года из шести зимних сезонов учета они отмечены только в одном (1988-89); с зимы 1993-94 года из 21 сезона только в трех их не встречали (1995-96, 2009-10, 2013-14 г.). Как и для соек, для кедровок характерен общий невысокий уровень обилия (около 0,5 особи на 1 кв. км) с отдельными заметными подъемами. Высокая численность отмечена в 1998, 1999 и 2007 годах (по январю). В эти же годы было много и соек, однако в 2010 и 2011 году, когда обилие соек также было высоким, подъема численности кедровок не было.

Грач (Corvus frugilegus) – зарегистрирован в окрестностях заповедника лишь однажды, в деревне, в 2004 г. В поселке Суземка, где учеты проведены были только в одном зимнем сезоне, входил в число многочисленных видов (11 особей на 1 кв. км).

Серая ворона (Corvus cornix). Зимой в Брянском полесье немногочисленна, в отличие от более северных регионов. В заповеднике и его окрестностях за весь период учетов зарегистрирована лишь в 20 пробах из 167. В полях и деревнях за весь период мониторинга с зимы 1987-88 по зиму 2013-14 годов серая ворона отмечена примерно в четверти всех проб птичьего населения, в лесах – в одной из 10. Плотность населения составила в 1988-2005 годах в полях-перелесках и деревнях около 10-15 особей на 100 кв. км, в лесах – около 4 особей. После 2005 года вороны в окрестностях заповедника практически исчезли – за последние 9 лет они зарегистрированы лишь в трех пробах птичьего населения. В пос. Суземка во время учетов в январе 2009 г. ворона отмечена как обычный вид (1 ос./кв. км).

Ворон (Corvus corax). Встречается практически во всех пробах населения птиц. Обилие его при этом невелико: в пойменном ландшафте в среднем за весь период учетов 1,5 -3 особи на 1 кв. км (более высокие показатели – в деревнях), в боровом ландшафте – 0,7-2. За отдельные годы в базе данных можно встретить высокие показатели обилия воронов – местами до 20 особей на 1 кв. км. Это происходит тогда, когда во время учетов встречается стая воронов, собравшихся возле падали. Такие стаи могут достигать десятка особей, но встречи с ними очень редки. В целом за период наблюденийна лесной территорий обилие ворона оставалось в целом неизменным; в полях и залежах с перелесками и деревнях немного снизилось.

Свиристель (Bombycilla garrulus). Изредка встречается в лесах поймы Неруссы и в деревнях. За весь период мониторинга отмечен в пойменном ландшафте и полях –перелесках в среднем в одной пробе населения птиц из 5, в деревнях – в 40% всех проб. В боровом ландшафте встречи единичны. По обилию среднем по годам обычен в деревнях и ольшаниках (1 -1,5 особи на 1 кв. км), в дубравах – редок (0,3). В отличие от многих других модельных территорий зимних учетов, в Брянском полесье не зафиксировано лет с высокой численностью свиристелей. Максимальная плотность, отмеченная в январе 1997 и 2001 годов, составляла в среднем по припойменному ландшафту 3-5 особей на 1 кв. км. В пос. Суземка в январе 2009 г. входил в число многочисленных видов (23 особи на 1 кв. км).

Крапивник (Troglodytes troglodytes). Отмечен за время зимних учетов четыре раза: дважды в деревнях, один раз в пойменном ольшанике и один – в приручьевом смешанном лесу. Все встречи – в период между 2000 и 2005 г.
Чёрный дрозд (Turdus merula). Встречен в зимнем учете 1 раз, в 2003 г., в ольшанике поймы р. Нерусса.

Рябинник (Turdus pilaris). Встречается изредка, преимущественно в припойменном ландшафте, где за весь период учетов отмечался в среднем в одной пробе из 10. Держится в деревнях, где в среднем по годам обилие составило 2 особи на 1 кв. км. В остальных местообитаниях регистрируются пролетающие стаи, изредка попадаются одиночные отставшие птицы, кормящиеся на земле там, где нет снега; средняя плотность в припойменном ландшафте вне деревень – 0,1 особи на 1 кв. км и менее. В боровом ландшафте отмечается единично, за весь период учетов зарегистрирован только в двух пробах населения птиц.

Белобровик (Turdus iliacus) – так же, как и черный дрозд, встречен в окрестностях заповедника лишь однажды, в черноольшанике поймы Неруссы, в 2006 г. Одиночная птица была отмечена также в пос. Суземка во время учетов в январе 2009 г.

Желтоголовый королёк (Regulus regulus). Один из самых массовых зимних видов птиц Брянского Полесья. В боровом ландшафте отмечен практически во всех пробах населения птиц; в пойменных лесах, полях-перелесках и деревнях встречается значительно реже (30 и 10% всех проб). Держится в основном в сосновых и смешанных лесах, где плотность в среднем за весь период мониторинга с 1988 по 2014 год составляет, соответственно, 105 и 92 особи на 1 кв. км. В сосново-березовых молодняках по вырубкам на 1 кв. км в среднем приходится 16 корольков, а в лесах поймы Неруссы – около 1. Обилие королька очень сильно колеблется по годам (рис. 7). В годы максимумов плотность в сосновых и смешанных лесах доходит до 150-220 особей на 1 кв. км, в годы минимумов - меньше 50 особей. Абсолютный минимум численности королька – 2,5 особи на 1 кв. км – отмечен в 2011 году. Пики численности вызываются массовой прикочевкой птиц; один из самых высоких пиков – в 2009-10 году - предшествовал депрессии 2010-11 года. Это явление – вначале пик численности, а затем глубокая депрессия – зарегистрировано, по данным программы зимних учетов, на обширной территории юга лесной зоны Восточно-европейской равнины.

Последнее десятилетие характеризуется некоторым снижением численности королька по сравнению с предыдущим периодом. Снижение выражается в уменьшении частоты «пиковых» лет и увеличением числа лет с низкой численностью. Так, за первые 15 лет учетов – с 1998 по 2004 г. отмечено шесть лет со средней плотностью королька 150 особей на 1 кв. км и выше, и три года, когда она опустилась ниже 50 особей. В последние же 10 лет отмечен только один год с высоким обилием и три – с низким.


Рис. 7. Динамика плотности желтоголового королька в сосновых и смешанных лесах (в среднем)

Ополовник, длиннохвостая синица (Aegithalos caudatus). Как и королек, ополовник в Брянском полесье входит в число самых многочисленных зимующих видов птиц. В лесных ландшафтах за период мониторинга с 1988 по 2014 год отмечался в 85-90% всех проб птичьего населения, в полях и залежах с перелесками и деревнях – примерно в трети. Плотность населения в разных ландшафтах существенно не отличается. В лесных местообитаниях и в полях-перелесках показатели в среднем по годам составляют 14-22 особи на 1 кв. км, больше всего при этом ополовников сосняках и дубравах. В деревнях обычны – в среднем 2 особи на 1 кв. км.

Амплитуда колебаний численности ополовника за период наблюдений – от 0,3-5 особей на 1 кв. км в годы минимумов до 30-45 в годы с максимальным обилием. Самая высокая численность отмечалась в течение двух лет в начале 1990-х годов (рис 8). В середине отмечен 3-4 летний период низкой численности, после которого показатели более 10 лет колебались около среднего уровня со сравнительно небольшой амплитудой. Следующий период депрессии отмечен в начале 2010-х. Зимой 2010-2011 годов, после аномального лета 2010 года, ополовники в учетах отсутствовали; в последующие два сезона их численность была низкой и восстановилась только к зиме 2013-2014 года.


Рис. 8. Динамика плотности ополовника в среднем по лесам и полям-перелескам

Черноголовая гаичка (Parus palustris). так же, как предыдущие виды, относится к числу массовых зимующих птиц Брянского полесья. Встречается практически во всех пробах населения птиц. Наибольшая плотность населения гаички в среднем по годам отмечена лесах поймы Неруссы (43-44 особи на 1 кв. км); но она многочисленна и в лесах борового ландшафта (23 особи в смешанных лесах, 15 в сосняках, 11 в лиственных лесах на месте вырубок), а также в полях-перелесках (12) и в деревнях (21). По сравнению с другими массовыми видами колебания численности гаичек по годам невелики (рис. 9). В годы максимумов численности обилие в среднем по лесным местообитаниям составляет 40-60 особей на 1 кв. км, в годы низкой численности – 10-20. В пойменных лесах численность гаичек постепенно снижалась от начала 1990-х годов, когда их было больше всего, к середине 2000-х. Среднее обилие в 2006-2014 годах оказалось почти в 2 раза ниже, чем в 1988-1996 г. В боровом ландшафте снижения не было, отмечен даже небольшой рост численности. В результате к середине нулевых уровни плотности гаички в пойменном и боровом ландшафтах стали практически одинаковы.


Рис. 9. Динамика плотности гаички в среднем по лесам пойменного (розовым) и борового (синим) ландшафтов (особей на 1 кв. км).

Буроголовая гаичка, пухляк (Parus montanus). Один из самых массовых в зимнее время видов Брянского полесья. В лесных ландшафтах встречен во всех пробах птичьего населения; в полях и деревнях – примерно в 60%. Уровни численности пухляка и черноголовой гаички в заповеднике «Брянский лес» и его окрестностях в среднем примерно одинаковы. Но, в отличие от гаички, пухляк предпочитает боровой ландшафт, где его плотность в 3-6 раз больше, чем в лесах поймы Неруссы. Так, в сосняках и смешанных лесах в среднем по годам обилие пухляка составляет 52-46 особей на 1 кв.км, в молодых сосново-березовых лесах по вырубкам – 21. В дубравах, ольшаниках и деревнях средняя плотность равнялась 14-17 особям на 1 кв. км, в полях-перелесках – 7, в деревнях - 12. Колебания численности пухляка по годам немного больше, чем у гаички, но заметно меньше, чем у желтоголового королька и ополовника. В сосновых и смешанных лесах в годы максимумов значения плотности составляют около 55 – 85 особей на 1 кв.км, в годы минимумов – 15-20 (рис. 10).


Рис. 10. Динамика плотности пухляка в среднем по лесам пойменного (розовым) и борового (синим) ландшафтов (особей на 1 кв. км).

В лесах борового ландшафта наблюдалось постепенное снижение численности пухляка от начала 1990-х годов к концу первого десятилетия 2000-х. В среднем показатели обилия в 2006-2014 годах оказались более чем в 2 раза ниже, чем в 1988-95 годах. Минимальные значения отмечены в январе 2011 и 2012 годов. В лесах поймы Неруссы заметного направленного снижения численности не отмечено. По данным программы зимних учетов, снижение зимней численности пухляка отмечается в лесах по всей южной половине лесой зоны Восточно-Европейской равнины и Урала.

Московка (Parus ater). В Брянском полесье немногочисленна. В боровом ландшафте отмечена примерно в 40% всех проб населения птиц, в придолинном – менее чем в 10%. В среднем за период мониторинга московка была обычна в сосновых и смешанных лесах (2 и 4 особи на 1 кв. км); в остальных биотопах отмечена единично. Регулярно отмечать в зимних учетах московку стали примерно с середины 1990-х годов. С 1988 по 1995 годы она была встречена в трех зимних сезонах из 8; за следующие 19 сезонов учетов не отмечена только в трех.

Хохлатая синица (Parus cristatus). Один из достаточно обычных зимующих видов Брянского полесья. В боровом ландшафте встречена практически во всех пробах населения птиц, в лесах пойменного ландшафта – примерно в 40%, в деревнях и агроценозах – в 10%. В сосновых и смешанных лесах ее обилие в среднем по годам составляет 11-13 особей на 1 кв. км, в сосново-березовых молодняках борового ландшафта – 4 особи. В припойменном ландшафте в лесах хохлатая синица обычна (около 1 особи на 1 кв. км), в полях-перелесках и деревнях – редка. Амплитуда колебаний численности по сравнению с другими видами средняя: высокие значения обилия в среднем по хвойным и смешанным лесам составляют 15-30 особей на 1 кв. км, низкие – 4-6 особей (рис. 11). Основная часть лет с высокой численностью пришлась на конец 1980-х – первую половину 1990-х годов. В течение периода наблюдений показатели плотности постепенно снижались: в 1988-1995 годах средний уровень в лесах борового ландшафта составил 16 особей на 1 кв. км, в 1996-2005 – 12, в 2006-2014 – 8 особей на 1 кв. км.


Рис. 11. Динамика плотности хохлатой синицы в среднем по сосновым и смешанным лесам.

Большая синица (Parus major). Один из обычных зимующих видов; в разных ландшафтах отмечена в 80-95 проб птичьего населения. В Брянском полесье, как и везде в лесной зоне, зимой держится в основном в населенных пунктах. В деревнях это один из доминирующих по численности видов; плотность в среднем по годам – 184 особи на 1 кв. км. В боровом ландшафте большая синица в среднем по годам обычна - 3-9 особей на 1 кв. км. В пойменном плотность немного выше, чем в боровом – 8-12 особей в лесах, 13 – в полях-перелесках. Как и у многих видов - синатропов, численность большой синицы в деревнях в последней трети периода учетов сократилась в связи с уменьшением в деревнях количества постоянных жителей и сельскохозяйственного производства. Так, если в 1996-2005 годах средний уровень плотности составлял 256 особей на 1 кв. км, то в 2006-2014 – 105. В среднем по лесам плотность больших синиц колеблется от 1-3 до 12-27 особей на 1 кв. км. В отличие от деревень, в лесах снижения численности больших синиц не отмечено. Колебания численности больших синиц в деревнях и природных местообитаниях не обнаруживают сходства (рис. 12а). Это отличает Брянское полесье от модельных территорий таежной зоны (Преображенская, 2012). В лесах пойменного и борового ландшафтов показатели обилия больших синиц в большинстве случаев колеблются синхронно (рис. 12б). Это позволяет предполагать, что колебания связаны не с условиями обитания в конкретных биотопах, а с влиянием погоды или с состоянием численности в ареале в целом. В пос. Суземка в январе 2009 г. большая синица была одним из доминирующих по численности видов (165 ос./1 кв. км).


Рис. 12а. Динамика плотности большой синицы в деревнях (столбики) и в среднем по лесам (линия). Отсутствие столбиков означает, что учеты в деревнях в этом году не проводились.


Рис. 12б. Динамика плотности большой синицы в лесах и полях-перелесках пойменного (розовым) и лесах борового (синим) ландшафта.

Лазоревка (Parus caeruleus). В Брянском полесье – один из обычных зимующих видов. Встречается практически во всех пробах населения птиц. Предпочитает дубравы, ольшаники и смешанные леса (в среднем по годам соответственно 18,13 и 11 особей на 1 кв. км). В остальных лесах, полях-перелесках и деревнях в среднем обычна (5-7 особей на 1 кв. км). В пойменном ландшафте обилие лазоревок в большинстве случаев колеблется по годам от 3-5 до 15-25 особей на 1 кв. км, в боровом – от 2-3 до 10-15. От конца 1980-х – первой половины 1990-х до конца нулевых лазоревок постепенно становилось меньше (рис. 13). Так, в пойменном ландшафте численность снизилась примерно на треть. В последние зимние сезоны начиная с зимы 2009-10 г. показатели обилия обнаруживают заметно более резкие колебания, чем в предыдущие годы, а средний уровень обилия увеличился. Характер динамики при этом обнаруживает черты сходства с другими видами синичьих стай, таких как большая синица и желтоголовый королек. Так, зимой 2009-10 г. отмечена массовая прикочевка лазоревок, вызвавшая резкий подъем численности; в сезон 2010-11 г. подъем сменился депрессией – обилие упало ниже минимальных значений, отмеченных за предыдущие годы. Зимой 2011-12 года численность вернулась к среднему уровню, а в сезон 2013-14 года в пойменных лесах учтено максимально ьза весь период наблюдений количество лазоревок.


Рис. 13. Динамика плотности лазоревки в лесах и полях-перелесках пойменного ландшафта (розовым) и лесах борового ландшафта (синим).

Поползень (Sitta europaea). Входит в районе работ в число массовых видов. В лесах отмечен практически во всех пробах птичьего населения, а полях и деревнях – в 75%. В большинстве лесных биотопов в среднем по годам многочислен. Предпочитает дубравы и смешанные леса (25-23 особи на 1 кв. км), в ольшаниках и сосняках среднее обилие в 1,5 раза ниже (13-14). В сосново-березовых молодняках, полях-перелесках и деревнях обычен (2-7). Колебания численности обычно невелики: в годы максимумов плотность доходит до 20-30 особей на 1 кв. км, в годы минимумов падает до 5-9 особей (рис. 9). Исключение январь 2011 года, когда в пойменном ландшафте плотность снизилась до 1 особи на 1 кв. км. Многолетняя динамика численности поползня сходна с описанной для большинства видов синичьих стай. В среднем показатели обилия постепенно снижались от начала 1990-х к концу нулевых. В итоге с первой к последней трети периода наблюдений плотность в среднем уменьшилась вдвое. В январе 2010 года отмечен пик численности, в 2011 – резкое снижение с подъемом на следующий год.


Рис. 14. Динамика плотности поползня (особей на 1 кв. км). Розовым – дубравы и ольшаники пойменного ландшафта, синим – сосновые и смешанные леса борового ландшафта.

Пищуха (Certhia familiaris). Один из часто встречающихся видов; в лесах отмечена практически во всех пробах населения птиц, в деревнях и полях – в 40%. В среднем по годам многочисленна в сосняках и смешанных лесах борового ландшафта (11-16 особей на 1 кв. км); в остальных лесах и полях-перелесках обычна (1-6), в деревнях редка (0,8). Размах колебаний численности примерно такой же, как у поползня: в боровом ландшафте (в среднем по лесам без молодняков) высокие значения составляют около 20-30 особей на 1 кв. км, низкие – 2-6. Если сравнить три периода мониторинга, то оказывается, что в первой трети (1988-1994 г.) по сравнению с последней (2005-2012 г.) численность пищухи в среднем была примерно в 1,5 раза выше. Однако в целом обилие не обнаруживает такого явного снижения, как у большинства остальных видов птиц, входящих в синичьи стаи. Как и для других видов синичьих стай, для пищухи характерны резкие колебания обилия в конце нулевых – начале 2010-х годов, с пиковой численностью в сезон 2009-10 и депрессией зимой 2010-11 годов.


Рис. 15. Динамика плотности пищухи (особей на 1 кв. км). Розовым – леса пойменного ландшафта, синим – сосновые и смешанные леса борового ландшафта.

Обыкновенная овсянка (Emberiza citrinella). Регулярно встречалась в деревнях и полях-перелесках до начала 2000-х годов. В 1994-2005 годах она отмечалась в этих биотопах примерно в половине проб птичьего населения. Средняя плотность в полях составляла 2-3 особи на 1 кв. км, в деревнях – около 9 особей. В последней трети периода учетов, с 2006 по 2014 годы овсянки зарегистрированы только в одной пробе, в деревне в 2010 г. (средняя плотность за период – 0,4 особи на 1 кв. км). Исчезновение овсянок, как и ряда других синантропных птиц, связано с существенным уменьшением в деревнях количества людей и прекращением сельскохозяйственного производства, в особенности с закрытием ферм, возле которых они в основном держались.

Зяблик (Fringilla coelebs). Встречается изредка. В лесах пойменного ландшафта, в полях и деревнях отмечен в 8-10% всех проб населения птиц; в боровом ландшафте – только в одной пробе. Всего же зяблики встречены за весь период наблюдений в 9 пробах насления птиц. 6 из них относятся к периоду с января 1999 по январь 2002 г: в это время зябликов ежегодно встречали во время зимних учетов в деревнях, реже – в дубравах в пойме Неруссы. Вне этого периода зяблики были отмечены однажды в 2007 году, в черноольшанике поймы Неруссы, и дважды в 2014 году, в пойменной дубраве и в д. Чухраи.

Чиж (Spinus spinus). Входит в число массовых зимующих птиц Брянского полесья. В лесах пойменного ландшафта, полях и деревнях отмечен в 75-90% всех проб птичьего населения, в боровом ландшафте – в 60%. Основной зимний корм чижей в Брянском полесье – ольховые семена, поэтому биотопическое распределение численности связано в первую очередь с количеством ольхи в древостое. В среднем по годам максимальная плотность чижей отмечена в черноольшаниках (91 особь на 1 кв. км). Многочисленны также в дубравах, полях-перелесках, смешанных лесах (соответственно 24-35). В сосняках, лиственных молодняках по вырубкам и деревнях обычны (7-9 особей). Показатели обилия очень сильно колеблются по годам. Так, если рассчитать средние показатели по местообитаниям, где чижи многочисленны (все биотопы кроме сосняков, деревень и молодых лесов по вырубкам), то оказывается, что в годы максимумов плотность составляет от 50до более 200 особей на 1 кв. км, а в годы минимумов – менее 10 (рис. 16). Показатели отражают количество прикочевавших птиц, и говорят о том, что массовая прикочевка бывает не ежегодно. Возможно, наши данные не вполне точно отражают динамику по зимним сезонам в целом: нельзя исключить вероятность, что иногда чижи прикочевывают в Брянское полесье к середине-концу января. Но очевидно, что в последнем десятилетии по сравнению с концом 1980-х – 1990-мы годами численность зимующих в Брянском полесье чижей заметно возросла. Рост показателей обилия отмечен во всех предпочитаемых биотопах; увеличилась как плотность в годы подьемов обилия, так и частота лет, когда чижей много. Скорее всего, рост численности чижа вызван ситуацией в ареале в целом. А именно тем, что в результате кризиса сельского хозяйства большие площади сельскохозяйственных полей стали зарастать сероольшаниками и высокотравьем, что создало для чижей обширные кормовые угодья во время кочевок и зимовки.


Рис. 16. Динамика плотности чижа в среднем по всем биотопам, кроме сосняков, молодых сосново-березовых лесов по вырубкам и деревень.

Черноголовый щегол (Carduelis carduelis). Обычный зимующий пойменного ландшафта заповедника «Брянский лес» и его окрестностей. В ольшаниках и дубравах встречен примерно в 40% всех проб, в полях и деревнях более чем в 80%. В среднем по годам в полях и залежах с перелесками и деревнях многочислен (по 31 особи на 1 кв. км в обоих местообитаниях). В лесах пойменного ландшафта обычен (2-4 особи) и встречается в основном по полянам и опушкам вблизи полей и населенных пунктов. В боровом ландшафте за весь период наблюдений отмечен только в одной пробе птичьего населения. Многолетняя динамика характеризуется ростом численности в полях-перелесках в первом десятилетии двухтысячных годов по сравнению с предыдущим периодом (рис. 17). Связано это, скорее всего, с зарастанием полей бурьянными растениями. Дальнейшая сукцессия растительности на заброшенных полях, вероятно, оказалась для щеглов неблагоприятной, и после 2010 года их численность, видимо, пошла на убыль.


Рис. 17. Динамика плотности щегла (особей на 1 кв. км) в полях-перелесках (синим) и в среднем по полям и деревням (с учетом их площади). Отсутствие столбиков означает, что птицы не встречены; отсутствие года на шкале – что учеты в этом сезоне не проводились.

Обыкновенная чечётка (Acanthis flammea). В среднем за период наблюдений чечетки были многочисленны в придолинном ландшафте, но по обилию заметно уступали чижам. В лесах поймы Неруссы, полях и деревнях они отмечены примерно в половине проб населения птиц; в боровом ландшафте – в четверти. Наиболее обильны чечетки были в черноольшаниках, полях-перелесках и деревнях (соответственно 31, 29 и 13 особей на 1 кв. км). В остальных биотопах были в среднем обычны, а в сосново-березовых молодняках по вырубкам редки. По сравнеию с чижами чечетки в большей степени тяготели к заброшенным полям с зарослями бурьяна, нежели к ольшаникам. Десятков, а иногда и сотен особей на 1 кв. км плотность чечеток достигала лишь в трети зимних сезонов; две трети сезонов учета чечетки были обычны или редки (8 лет учетов) или вообще не отмечались (9 лет). Так же, как и для чижа, для чечетки характерен рост показателей обилия в 2000-х по сравнению с концом 1980-х – 1990-ми годами (рис. 18).


Рис. 18. Динамика плотности чечетки в среднем по всем биотопам, кроме сосняков, молодых сосново-березовых лесов по вырубкам и деревень.Отсутствие столбиков означает, что птицы в данном сезоне не встречены.

Коноплянка (Cannabina cannabina). Стайка коноплянок из 5 особей отмечена лишь однажды, в полях-перелесках в 1998 г.


Рис. 19. Динамика плотности клеста-еловика в сосновых и смешанных лесах. Отсутствие столбиков означает, что птицы в данном сезоне не встречены.

Клест-еловик (Loxia curvirostra). В Брянском полесье встречается довольно редко, по обилию немногочислен. В боровом ландшафте отмечен примерно в 20% проб населения птиц, в пойменном и в агроландшафте – менее чем в 10%. Чаще всего клестов можно встретить в смешанных лесах, где в древостое есть ель. Здесь среднее многолетние обилие составляет 3 особи на 1 кв. км, в остальных лесных биотопах клесты в среднем редки (0,1-0,5 особи). В годы максимумов плотность клестов в смешанных лесах достигает 10-30 особей на 1 кв. км; однако такие сезоны за 25 лет наблюдений отмечены лишь трижды. Еще в четырех сезонах клесты в среднем по сосновым и смешанным лесам входили в число обычных видов (рис. 13), а в 19 сезонах в учетах зарегистрированы не были. Все сезоны высокого обилия клестов пришлись на 1980-1990-е годы. За последние 15 лет даже в «клестовые» годы обилие не превышало 6 особей на 1 кв. км.

Снегирь (Pyrrhula pyrrhula). Один из обычных зимующих видов Брянского полесья. В придолинном ландшафте отмечен практически во всех пробах населения птиц, в боровом – в ¾. В среднем наиболее многочислен в полях-перелесках (23 особи на 1 кв. км) немного реже встречается в лесах поймы Неруссы и в деревнях (10-19). В лесах борового ландшафта обычен (3-5 особей на 1 кв. км). Численность снегирей колеблется по годам не так сильно, как у других массовых видов вьюрковых. В годы максимумов плотность в среднем по пойменному ландшафту составляет 20-40 особей на 1 кв. км, в годы с низким обилием – 1-5 (рис. 14). В среднем уровень обилия снегирей за период учетов оставался более или менее постоянным; в начале и конце периода наблюдений отмечены 3-х летние периоды с довольно низкой численностью, в середине 1990-х – 4 сезона, когда численность ежегодно была достаточно высока.


Рис. 20. Динамика плотности снегиря. Розовым – показатели в среднем по лесам и полям-перелескам долинного ландшафта, синим – по лесам борового ландшафта.

Домовый воробей (Passer domesticus). Обитает только в деревнях, где отмечен во всех пробах населения птиц, а по плотности оказывается одним из самых массовых видов (в среднем за весь период учетов – 198 особей на 1 кв. км). Изредка встречается также в полях-перелесках по окраинам населенных пунктов. Показатели обилия заметно меняются по годам (рис. 21). Однако в значительной степени колебания их связаны, вероятно, с погрешностями методики учетов, которая плохо работает в условиях населенных пунктов, особенно в отношении видов, способных прятаться в постройках. Эта погрешность усугубляется относительно небольшой протяженность учетных маршрутов в деревнях. Тем не менее, данные учетов позволяют говорить о том, что численность домовых воробьев, как и других синантропных птиц, заметно уменьшилась в 2000-х годах по сравнению с 1990-ми. Так, в 1991-1995 годах средняя многолетняя плотность домовых воробьев в деревнях составила 305 особей на 1 кв. км, а в 2006-2014 – 157. Много домовых воробьев в пос. Суземка; по данным учетов в январе 2009 г. плотность составила около 350 особей на 1 кв. км.

Полевой воробей (Passer montanus). Как и домовый, является одним из самых массовых видов в деревнях; часто держится также и в полях. В среднем отмечен в 2/3 проб птичьего населения полей и деревень. В деревнях обилие в среднем по годам составило 235 особей на 1 кв. км, в полях - 17 ообей. Так же, как и для домового, для полевого воробья характерны значительные колебания показателей обилия и снижение его среднего уровня от 1990-х к 2000-м годам. Можно отметить, что колебания обилия двух видов воробьев не синхронно, а их суммарная плотность колеблется по годам заметно меньше, чем обилие каждого вида в отдельности. Это может быть связано с конкурентными отношениями между видами. Однако различия могут быть вызваны также и недостаточной точностью определения, когда во время учета видовая принадлежность нескольких птиц, которых удалось рассмотреть, экстраполируется на большую стаю целиком. В пос. Суземка, по данным учетов в январе 2009 г., полевой воробей входил в число обычных видов (8 особей на 1 кв. км).




Рис. 21 а, б. Динамика плотности домового воробья (синим) и полевого воробья (зеленым) в деревнях. Отсутствие обозначений сезона и столбиков означает, что учеты в данном сезоне не проводились.

Заключение

Таким образом, из 56 видов, встреченных за 25-летний период зимних учетов птиц в заповеднике «Брянский лес» и его окрестностях, около половины были редки или отмечены единично (соответственно 13 и 15 видов). 10 видов были массовыми по встречаемости и многочисленными по обилию; это птицы, составляющие основную часть птичьего населения. Еще 18 видов встречались часто, а по обилию были преимущественно обычными.

Тенденции многолетней динамики численности выявлены (с разной степенью достоверности) для 38 видов. Исключены птицы, отмеченные единично, и 3 редких вида (серая куропатка, большой сорокопут и рябинник), для которых динамику оценить не удалось. Причиной оказался недостаток данных: в антропогенных местообитаниях, которые предпочитают эти птицы, учеты проводились в недостаточном объеме как в начале исследований, так и в последние годы. Из 38 видов 11 сохраняли за весь период учетов более или менее постоянный уровень численности. Это перепелятник, зимняк, тетерев, седой и белоспинный дятлы, ополовник, клест-еловик, снегирь, сойка и ворон. Для четырех видов – тетеревятника, глухаря, большого пестрого и среднего дятла - максимальное обилие отмечено в конце 1990-х – начале 2000-х годов: в первые годы наблюдений показатели увеличивались, а в конце вновь стали снижаться. Рост численности отмечен для семи видов: черного дятла, свиристеля, московки, чижа, щегла, чечетки, кедровки. Наконец, у шестнадцати видов отмечены тенденции снижения показателей обилия. В их число входит большинство птиц-синантропов: сизый голубь, обыкновенная овсянка, домовый и полевой воробьи, сорока, серая ворона; большая часть птиц, входящих в синичьи стаи – желтоголовый королек, гаичка, пухляк, хохлатая синица, лазоревка, поползень, пищуха; кроме того, рябчик и два дятла – зеленый и малый пестрый. У большой синицы тенденции динамики численности были различны в разных биотопах: в деревнях ее, как и других синантропов, стало меньше, а в лесных биотопах сохранялся стабильный уровень обилия. Причин изменений численности птиц несколько. Наиболее явная из них – сокращение человеческого присутствия в деревнях и прекращение сельскохозяйственной деятельности, которое привело к снижению численности видов-синантропов и росту семеноядных вьюрковых. Причем, если на синантропных птиц – обитателей деревень этот фактор повлиял в основном на местном уровне, то для чижа и чечетки сказалось скорее увеличение площади благоприятных для зимовки местообитаний в ареале в целом. Возможное влияние второго фактора – роста численности кабана и его хищничества на обилие куриных птиц – выявлено нами только для рябчика. Не исключено, что оно значимо и для других куриных; во всяком случае, очевидно, что режим охраны территории в течение 25 лет не привел к росту их обилия, и оно по-прежнему очень невелико. Что касается видов, входящих в синичьи стаи, то причины снижения их численности изучены пока что недостаточно. Вероятно, одной из них служат изменения климата. Вторая возможная причина – сокращение в результате рубок площади основных мест гнездования – спелых хвойных лесов – в таежной зоне Европейской России, откуда часть массовых зимующих птиц прикочевывает в Брянское полесье на зиму. Во всяком случае, очевидно, что причины снижения численности большинства видов связаны не с ситуацией на территории Брянского полесья, а носят более глобальный характер и зависят от ситуации в лесной зоне Европейской России в целом. Эта ситуация благоприятна для семеноядных вьрковых, для черного дятла – благодаря массовому размножению короеда-типографа и усыханию лесов на обширных площадях, для большой синицы – по-видимому, благодаря переходу к синантропному образу жизни. Для лесных же мелких насекомоядных птиц или видов со смешанным питанием ситуация оказывается неблагоприятной, и причины этого требуют дополнительных исследований.

Обращает на себя внимание сходный характер динамики численности многих видов синичьих стай с сезона 2009-10 по 2013-14 годы. Зимой 2009-2010 годов численность была очень высокой – наблюдалась массовая прикочевка птиц и их концентрация в лесах южной части зимовочного ареала. Это было связано, возможно, с ранним наступлением зимы в северной и восточной половине лесной зоны – в начале ноября на обширных территориях образовался сплошной снежный покров. По-видимому, и дальнейшие условия зимовки в целом для видов были неблагоприятны. Так, учеты в Подмосковье показали, что к концу зимы численность птиц заметно снизилась, и обратной миграции отмечено не было. Дальнейшему снижению численности способствовала, видимо, летняя засуха 2010 года. В результате зимой 2010-2011 г. леса большей части Восточно-европейской равнины охватила сильнейшая депрессия численности видов синичьих стай (Преображенская, 2011). К зиме 2011-2012 годов птиц вновь стало больше, однако у многих видов показатели численности были все еще ниже среднего уровня. Дальнейшая динамика у одних видов характеризовалась ростом показателей обилия и восстановлением его среднего уровня, у других – значительными колебаниями показателей обилия с подъемом в 2012-13 и спадом в 2013-14 годах.

В заключение можно отметить, что в динамике численности видов зимующих птиц Брянского полесья за прошедшие 27 лет явно преобладали негативные тенденции. Так, число видов, показатели обилия которых за период наблюдений снизились, оказалось в два с половиной раза больше, чем видов с увеличившейся численностью. В том числе, снижалась численность 7 из 10 наиболее массовых видов. Однако анализ показателей суммарной плотности населения птиц показал, что в большинстве лесных местообитаний существенных изменений не произошло, так как снижение обилия видов синичьих стай оказалось скомпенсировано ростом обилия вьюрковых.

Литература

Преображенская Е.С. Динамика численности лесных зимующих птиц Восточно-европейской равнины и Урала (некоторые итоги работы программы «Parus») / Динамика численности птиц в наземных ландшафтах. М., 2007. С. 39-59.
Преображенская Е.С. Распределение лесных зимующих птиц Восточно-Европейской равнины и Урала и его изменение за последние 20 лет / Орнитогеография Палеарктики: современные проблемы и перспективы. Махачкала, 2009. С. 131-146.
Преображенская Е.С. Зимнее население птиц Центрально-лесного заповедника и его многолетняя динамика //Динамика многолетних процессов в экосистемах Центрально-лесного заповедника. Г. Великие Луки. 2012. С. 221-225.
Птицы, зимующие в лесах Восточно-европейской равнины и Урала: небывалая депрессия численности в сезоне 2010/11 г. / Мир птиц. Информационный бюллетень СОПР. Сентябрь 2011 г. № 39. С. 13-18.
Равкин Ю.С. К методике учета птиц в лесных ландшафтах / Природа очагов клещевого энцефалита на Алтае. Новосибирск: Наука, 1967. С. 66-75.
Равкин Ю.С., Ливанов С.Г. Факторная зоогеграфия: принципы, методы и теоретические представления. Новосибирск: Наука, 2008. 205 с.
Результаты зимних учетов птиц России и сопредельных регионов. Вып. 27. Зимний сезон 2012/2013 г. М., 2013. 60 с.