Весенним днём далёкого 1986 года я вернулась из школы. На пороге меня встретила бабушка с некоторой растерянностью во взгляде. В руках у неё была клетка. В клетке на жёрдочке сидела птица в ярком жёлто-зелёно-чёрном оперении.
– Это чиж, – сообщила бабушка. – Мальчик. Нам его подарили во дворе.
При этих словах чиж перепрыгнул на другую жёрдочку, взъерошил перья, скосил глянцево-чёрный глаз и авторитетно заявил:
– Чив!
Так у меня появился Чивка – первая из множества птиц в моей жизни. И вместе с ним – регулярные походы на Птичий рынок за кормом, разговоры о птицах, изучение тонкостей поведения и содержания чижей в частности и птиц вообще.
Сам Чивка был крайне активным, любознательным и изобретательным чижом. Даже сейчас, вспоминая его проделки, я удивляюсь уровню интеллекта создания, которое легко умещалось у меня на ладони.
Клетка у Чивки была просторной, но ему всё равно казалось скучным в ней всё время сидеть. Поэтому вскорости он придумал способ её покинуть – клювом выдвигал изнутри лоточек кормушки и вылезал через образовавшуюся дырку. После чего к его услугам оказывалась целая комната с множеством закоулков, которые можно было обследовать. Если где-либо обнаруживался неплотно закрытый пакет с кормом, чижиной радости не было предела – ведь есть тот же самый корм из кормушки было значительно менее интересно, чем добывать его из пакета, повисая на кромке вниз головой!
Я старалась за ним приглядывать, чтобы он не попал в какую-нибудь переделку, но это было почти безнадёжным делом. Он всё равно творил, что считал нужным – и регулярно умудрялся меня удивлять. Однажды, в очередной раз обнаружив клетку пустой, я очень долго не могла его отыскать. Чивки было не видно и не слышно – хотя он любил устроиться где-нибудь повыше на занавеске и весело щебетать на весь дом. Но вдруг я увидела, что из кармана моей куртки, висящей на ручке двери, торчит подозрительно дёргающийся хвост. Через некоторое время хвост исчез, появилась голова, и из кармана вылез довольный Чивка. Как выяснилось, он обнаружил там позабытую мной горсточку семечек и решил подкрепиться.
Семечки он обожал. А ещё больше обожал свежие листья одуванчиков. Когда ему приносили очередной лист, вплетая его между прутьев клетки, он старательно обкусывал его изнутри, потом вылезал из клетки и догрызал уже с другой стороны.
Интересно, что забираться обратно в клетку через лоток кормушки он не любил, хотя и умел. Нагулявшись, он неизменно усаживался на крышу клетки и громким чивканьем призывал хозяев, требуя открыть ему дверь. С помпой влетев в свои апартаменты, он усаживался на самую верхнюю жёрдочку и деловито начинал чиститься, аккуратно перебирая, приглаживая и укладывая одно перо за другим. Если дело шло уже к вечеру, потом можно было попить воды, ещё чуть-чуть перекусить и, вернувшись на ту же жёрдочку, свернуться в пушистый серо-зелёный шарик, подобрав одну ногу, и сладко заснуть. Эта его привычка спать на одной ноге, спрятав голову под крыло, казалась мне тогда чем-то волшебным и невозможным. Конечно, потом я прочитала, как устроены лапки у птиц: они сжимаются именно в расслабленном состоянии, плотно обхватывая опору, а вот чтобы выпрямить пальцы, птичке нужно напрячь их мускулы. Но всё равно такое удивительное устройство воспринималось как чудо природы.
Впрочем, чудом природы Чивка был целиком. Ещё он очень любил купаться, а если день оказывался солнечным – впадал при этом почти в экстаз. Высшим удовольствием для него было, забравшись поглубже в купалку, поднять крыльями вихрь из крупных и мелких брызг, чтобы внутри клетки вспыхнула миниатюрная радуга. Я находила эту картину невероятно красивой. До сих пор мне любопытно, а как её видел он?
В летнее время мы часто выносили его клетку на открытый балкон, чтобы он мог подышать свежим воздухом. В природе чижи обычно не забираются на высоту пятнадцатого этажа, на котором мы тогда жили, – но Чивка всегда с восторгом рассматривал открывающийся перед ним простор, и неизменно заводил одну из самых громких и продолжительных своих песен.
Но, к сожалению, одна из этих балконных прогулок и привела к нашему расставанию с Чивкой. Обычно, прежде чем вынести его на воздух, мы закрепляли кормушку в клетке резинкой, чтобы чиж, по обыкновению, её не открыл. Но однажды мама забыла про эту резинку – и Чивка воспользовался её забывчивостью. Выбравшись, он немного поизучал балкон, а потом решил, что за его пределами есть места и поинтереснее. И улетел...
Я долго гадала, как сложилась его судьба, смог ли он потом выжить в природе. Этот чиж явно родился не в клетке, и тонкостям выживания его, несомненно, обучили родители. А с его энергией, силой и интеллектом он имел все шансы на жизнь. Хочется верить, что всё у него получилось – и сейчас гденибудь в средневолжских лесах обитают потомки моего Чивки.
Е. Чернова
