Дмитрий А. Банин
Говорят, лучшее, что мы имеем – люди, а не вещи. В эти дни научные сотрудники, родственники и друзья Рюрика Львовича Беме собрались здесь, чтобы отметить восьмидесятилетие одного из самых выдающихся российских орнитологов. Каждый, кто хоть раз сталкивался с Рюриком Львовичем, помнит его как выдающуюся личность, доброжелательного, гостеприимного и обаятельного человека. Его коллеги, студенты и сотрудники всегда удивлялись глубокому знанию предмета, который он выбрал для изучения, острому аналитическому уму и способности простым языком излагать сложные научные вопросы. Я считаю большей удачей свою встречу с Рюриком Львовичем и работу под его руководством в течении многих лет. Здесь я хотел бы поделиться некоторыми воспоминаниями и впечатлениями от этого неординарного человека. Мне было 13 лет, когда я впервые услышал имя Р.Л. Беме. Я не знал, что означали буквы Р.Л., но имя Беме отложилось у меня в памяти, поскольку звучало необычно. Я нашел его на обложке книги "Птицы СССР". В то время я считал эту книгу лучшей из тех, что у меня были, и честно говоря, думаю так до сих пор. Причина этого заключалась в том, что с помощью книги я с легкостью мог определить птицу где бы то ни было путем сравнения увиденного с картинками и описанием. Не нужно было изучать путанные дихотомические ключи, которые удобнее применять к музейным образцам, а не к птицам в природе. Книга начиналась с короткого введения, озаглавленного "Как наблюдать за птицами". Оно представляло для меня ценный инструмент, поскольку я интересовался птицами, но не знал, с чего начать. Эта книга и сейчас стоит на моей полке; у нее желтые страницы и очень потертая обложка. Позже, когда я стал студентом кафедры зоологии позвоночных МГУ, я как-то столкнулся с Л. Андриановой, сотрудницей кафедры, в коридоре напротив ее кабинета. Она спросила меня, чему я планирую посвятить свои исследования. Я ответил, что у меня есть несколько идей, но я не знаю, с чего начать. Она предложила познакомить меня со Рюриком Львовичем Беме. Я был почти в шоке. Эта женщина предлагает познакомить меня с профессором, которым я так восхищаюсь настолько, что никогда не осмеливаюсь подойти! Находясь в сильном смущении, я переступил порог комнаты, прячась за Андрианову. Рюрик Львович встретил меня с приветливой улыбкой и протянул мне руку. Напомню, что это было время, когда люди в России не торопились улыбаться, особенно в присутствии незнакомых людей. Мы немного поговорили о моем интересе к птицам, и он неожиданно спросил, не хотел бы я поехать на Дальний Восток следующим летом? Конечно, я хотел, хотя до этого никогда не был за пределами Московской области, если не считать поездки на Черное море вместе с родителями и поездки с друзьями в Алтайский государственный заповедник. Волнуясь, я ждал путешествия. С этого момента я начал работать с Рюриком Львовичем Беме, сначала как студент, потом как аспирант и коллега, и всегда чувствовал огромную благодарность Андриановой за знакомство с таким знающим ученым, мудрым учителем и удивительным человеком.
Профессор Р.Л. Беме всегда был очень занят. Он читал лекции, руководил студентами и аспирантами, писал статьи и книги. Тем не менее он старался оставить некоторое время на работу в поле. Несколько раз мне выпадала возможность работать вместе с Рюриком Львовичем в экспедициях, в основном на Дальнем Востоке. Для меня это всегда было неординарным событием. Это давало мне возможность учиться у моего учителя, давало возможность каждый день общаться с Рюриком Львовичем, чему я был несказанно рад. Я очень любил тот образ жизни, который мы вели во время таких путешествий, особенно если к нам присоединялась жена Рюрика Львовича, Элида Дмитриевна. Эта необыкновенная женщина делила с нами все трудности полевой работы, помогала и поддерживала, всегда очень заботилась о нас.
Я никогда не забуду те вечера, когда мы сидели около костра или печки в маленькой хижине с кружками горячего чая и слушали истории Рюрика Львовича о его экспедициях на Кавказ и в Среднюю Азию. Эти рассказы оказали большое влияние на выбор мною темы исследований, когда я начал сбор материала в Центральной Азии для диссертации. Когда оказываешься в новом месте, все вокруг кажется необычным и интересным. Я не был исключением из правила. Рюрик Львович всегда испытывал большое любопытство к окружающему и поддерживал это любопытство в других. Он советовал мне побольше путешествовать, пока есть возможность, но никогда не забывать, зачем ты отправился в путешествие. Однажды мы сидели на побережье Японского моря и завтракали. Был чудесный солнечный день. Я держал бутерброд и наблюдал за раком-отшельником на мелководье. Я сказал Рюрику Львовичу, сидевшему рядом, что рака-отшельника можно посадить на песок и посмотреть, будет ли он проявлять территориальное поведение, поскольку раки, по-видимому, защищают свою территорию. В ответ мне было сказано:"Перестать смотреть на крабов. Завтрак давно кончился. Доедай бутерброд и пойдем наблюдать за птицами". Несмотря на то, что тон фразы был шутливым, она научила меня помнить о главной цели нашей работы и не пытаться делать несколько вещей одновременно. Нетрудно понять, почему я после нескольких лет работы с Рюриком Львовичем очень хорошо научился организовывать свою работу, чтобы она была максимально продуктивной, и достигать именно тех целей, которые поставил с самого начала.
Другой чертой Рюрика Львовича, было то глубокое уважение, с которым он относился к своим студентам и коллегам, а также его готовность помочь окружающим. Я много раз слышал от него: "Тот, кто интересуется птицами, не может быть плохим человеком" и "Если кто-то просит тебя о помощи, помоги ему". На мой взгляд, лучшим примером его уважительного отношения к студентам служит история, связанная с моей диссертацией. Когда я показал Рюрику Львовичу первую главу, он внимательно прочитал ее. После этого вернул мне с некоторыми комментариями. Он подчеркнул одно предложение со словами: "Мне нравится ход твоих мыслей, однако если бы я писал этот текст, я бы разделил предложение на три части и вычеркнул бы две из них". Я очень ценил то, как он выражал свои замечания вместо того, чтобы просто вернуть мне мой текст со словами о том, что он написан плохо и я должен его переписать. Я переделывал текст семь раз, прежде чем убедился, что он достаточно хорошо, чтобы снова показать профессору Беме.
Любой, кто работал с Рюриком Львовичем, всегда мог полагаться на его строгую, но ненавязчивую, очень деликатную поддержку. Я постоянно чувствовал это во время повседневной работы в Лаборатории орнитологии, при подготовке доклада, при работе в поле. Я помню, как я, будучи студентом, стоял перед коллективом кафедры зоологии позвоночных, чтобы рассказать о моих исследованиях. Там были известные ученые и очень эрудированные люди, и все молча смотрели на меня и ждали, пока я начну свой рассказ. Смущаясь, я не знал, с чего начать, а мое сердце ушло в пятки, но тут мой взгляд упал на профессора Беме, который смотрел прямо на меня с легкой улыбкой. Его глаза выражали уверенность и спокойную сосредоточенность. В этот момент я вспомнил все, что он говорил мне о том, как делать доклад: "Дима, не волнуйтесь. Вы знаете этот материал лучше, чем кто бы то ни было в этой аудитории, поскольку это Ваши исследования". Не нужно говорить, что доклад имел полный успех, и этим успехом я был обязан Рюрику Львовичу. Это укрепило мою уверенность в себе и научило меня не бояться выносить свою точку зрения на обсуждение другими учеными. Я так привык ощущать эту поддержку, что чувствовал ее даже тогда, когда Рюрика Львовича не было рядом. Несколько лет назад мне пришлось читать лекции во время экспедиции в Антарктиду. На нашем судне были люди из разных стран, и все они говорили на хорошем английском. Этого английского вполне хватало для общения, пока я не начал произносить названия птиц, которых мы видели в проливе Дрейка, на Антарктическом полуострове и близлежащих островах. К счастью, у меня был с собой пятиязычный словарь названий птиц, написанный Р.Л. Беме и В.Е. Флинтом. Эту книгу Рюрик Львович дал мне как раз перед поездкой в Аргентину по пути в Антарктику. Этот словарь охватывал почти все языки, которыми пользовались на борту судна, кроме японского. Вы можете себе представить, какое облегчение он мне принес и как я был благодарен Рюрику Львовичу.
Рюрик Львович любил птиц. Ему нравилось наблюдать за ними, изучать их, держать дома (у него дома жило до 250 птиц одновременно) и писать о них книги. Он хотел заинтересовать своей любовью к птицам всех окружающих, не только ученых-орнитологов, но любого, кому интересны были птицы. Как результат, в списке его публикаций есть множество популярных книг и статей, рассчитанных на любителя, а не профессионала. Необязательно становиться специалистом-орнитологом, чтобы прочитать эти книги. Рюрик Львович использовал минимум специальных терминов, а если использовал, то всегда объяснял их значение. Это делало его публикации доступными широкому кругу биологов и любителей природы. Его книги стали широко известны в России и за ее пределами. Я помню, как во время просмотра моей рукописи Рюрик Львович сказал: "Дима, не пытайтесь спрятать Ваши знания за терминологией, старайтесь, чтобы Ваш текст был понятен Вам и остальным." Учитывая тенденцию к интенсивному использованию терминологии в статьях, которая существует в научном сообществе, мне стоило больших усилий следовать совету Рюрика Львовича.
Как я уже говорил, в Лаборатории орнитологии профессор Беме создал теплую атмосферу поддержки, доверия, доброжелательности и взаимного уважения между коллегами и студентами. Такая атмосфера как нельзя лучше способствовала продуктивной работе и развитию научной мысли сотрудников, которые со временем сами стали хорошо известными учеными. Среди них я хотел бы упомянуть к.б.н. Н.Д. Пояркова, к.б.н. А.Б. Керимова и профессора Ирину Рюриковну Беме, дочь Рюрика Львовича. И.Р. Беме работала под руководством выдающегося зоолога проф. Геннадия Николаевича Симкина, который также оказал большое влияние на наше развитие как ученых. Кроме того, в Лаборатории работал Яков Давыдович Гуревич, который долгое время ухаживал за коллекцией птичьих тушек и был ассистентом профессора Р.Л. Беме. Эти люди были не только членами дружного и работоспособного коллектива, их связывали с Рюриком Львовичем и между собой теплые дружеские отношения. Я горжусь тем, что принадлежал к этому кругу друзей и коллег. Годы работы с Рюриком Львовичем создали тесные связи между нами. Меня часто приглашали в его дом. Рюрик Львович показывал мен свою обширную коллекцию орнитологических книг. Мы обсуждали нашу работу и мечтали о будущих экспедициях. Я очень любил гостить у Рюрика Львовича, поскольку очень ценил наше взаимодействие, а также потому, что его дом был очень гостеприимным и очень необычным местом. Как только Рюрик Львович открывал мне дверь, я сталкивался с двумя его собаками, чье добродушие не знало предела. За собаками прогуливался кот, который ждал своей очереди, чтобы его приласкали. Из кухни слышался громкий голос африканского серого попугая. Скромный, но любопытный кеклик всматривался в меня из-под кресла. А из угла комнаты пара кольцехвостых лемуров с Мадагаскара молчаливо смотрела на меня широко открытыми круглыми глазами. Мое "Здравствуйте!" заглушал громкий хор поющих птиц. Обычно это приветствие длилось 10-15 минут. После этого, когда все успокаивалось, мы могли начать разговор, хотя время от времени нас прерывал жако, который, подражая голосу Рюрика Львовича, спрашивал про хороший орешек. Трудно себе представить, сколько труда требовал ежедневный уход за всеми обитателями квартиры, однако в такой среде Рюрик Львович чувствовал себя дома. Иногда в выходной день Рюрик Львович и я шли в лес, где наблюдали за птицами и собирали «муравьиное яйцо» для разнообразия меню его домашних животных. В обед мы разжигали небольшой костер, чтобы вскипятить чаю и поговорить о различных вещах как друзья. Эти выходные дни были особенными для меня. Они навсегда запомнились мне как время общения с хорошим другом, выдающимся ученым и удивительным человеком: Рюриком Львовичем Беме.
