26 февраля 2005года исполнилось 110 лет со дня рождения замечательного русского орнитолога, знатока птиц Северного Кавказа Льва Борисовича Беме. Научные публикации и книги Льва Борисовича сыграли большую роль в становлении нескольких поколений любителей природы и профессиональ-ных орнитологов не только Кавказа, но и всей России.
Мне посчастливилось в течение многих лет общаться с сыном Льва Бо-рисовича, профессором Московского университета Рюриком Львовичем Бе-ме. Рюрик Львович руководил моей диссертационной работой по изучению птиц высокогорий Центрального Кавказа. В наших беседах обсуждались не только пути формирования авифаунистических комплексов, но и судьбы зоо-логов, посвятивших свою жизнь изучению кавказской природы. Как-то я по-просил Рюрика Львовича рассказать об истории фамилии Беме. Ниже привожу в вольном изложении его рассказ, записанный после нашего разговора в октябре 1991 года
.
« Мои предки попали в Россию, по всей вероятности, во времена правления Екатерины Второй из Верхней Силезии, или Эльзаса. В то время много немецких специалистов было приглашено на службу государ-ству российскому. А с Кавказом судьба фамилии связана, начиная с пра-деда, Ричарда Васильевича. По профессии он был инженер-путеец и руко-водил строительством железной дороги из Ростова во Владикавказ. По-сле окончания строительства остался жить в этом городе. До сих пор сохранился построенный им двухэтажный дом с внутренним двориком, в котором был когда-то фонтан.
Хорошо помню деда, Бориса Ричардовича. Окончив юридический факультет Московского университета, он служил присяжным поверен-ным в родном Владикавказе. Это был человек вольных демократических взглядов, блестящий адвокат, имевший обширную практику. Если брался вести дело, то почти никогда его не проигрывал. Среди клиентов деда было много ингушей. Репутация удачливого адвоката, защитившего ин-тересы многих соплеменников, сделала фамилию Беме известной в Ингу-шетии. Это очень помогло отцу, в нелегкие времена проводившему орни-тологические наблюдения в ингушских горах. «Сын бачки Беме» был же-ланным гостем в любом горном селе. Если бы не это, вряд ли были бы со-браны материалы, положенные в основу статьи «Птицы Северной Осе-тии и Ингушии», увидевшей свети в 1924 году.
Характеризует нрав деда такой случай. Будучи человеком в высшей степени аккуратным, он всегда ходил на службу безупречно одетым и подтянутым. Но однажды Борис Ричардович получил приглашение на участие в судебном процессе, в котором предписывалось явиться во фра-ке с бабочкой. Такое посягательство на свободу личности настолько воз-мутило деда, что в суд он явился в толстовке и босиком. Нетрудно вооб-разить, какую это вызвало реакцию…
Ценя собственную свободу взглядов и мыслей, дед приветствовал эти черты и в других. Так, он ежегодно перечислял значительные суммы из личных сбережений в помощь политкаторжанам, содержавшимся в колонии под Томском. Позднее моя учительница – из бывших политка-торжан – рассказывала, что многим эти пожертвования позволили вы-жить.
Увлекался дед и литературой. В начале двадцатых годов он был дружен с Михаилом Булгаковым. В соавторстве с ним была написана пьеса, которой потом оба были недовольны. В период, когда новая власть ругала А.С. Пушкина, друзья выступали в его защиту, за что им доста-лось. Революцию Борис Ричардович принял сразу. Был близко знаком с С.М. Кировым и Г.К. Орджоникидзе. В семейном архиве хранились фото-графии, на которых он запечатлен с С.М. Кировым.
В первой волне репрессий дед с группой владикавказских интелли-гентов был арестован по обвинению в антиправительственной деятель-ности. Над арестованными было решено провести показательный судеб-ный процесс. Дали слово и подсудимым. Конечно, выступать пришлось деду. Борис Ричардович говорил так блестяще, что всем присутствовав-шим стала очевидна несостоятельность обвинения. После его выступ-ления обвиняемых прямо из зала суда отпустили домой.
Второй раз деда арестовали и осудили на закрытом процессе. Он был сослан в Казахстан, где работал… чабаном. Там же в лютую зиму он замерз в степи со своей отарой. Было это в окрестностях села Большая Чураковка Убагамского уезда Кустанайской области.
Отец, Лев Борисович Беме, родился 26 февраля 1895 года в городе Владикавказе. С детства он увлекался зоологией и поэтому, окончив юри-дический факультет Московского университета, куда поступал по воле отца, стал работать ассистентом на кафедре зоологии сельскохозяйст-венного института в городе Владикавказе. В 1922 году он поступил на естественное отделение физико-математического факультета Москов-ского университета и окончил его в 1924 году, после чего вернулся во Вла-дикавказ. С того времени он работал на кафедре зоологии педагогического института сначала в должности ассистента и доцента, а с 1930 года – профессора, будучи заведующим кафедрой до 1938 года, когда работа на кафедре была прервана. История повторилась. Отец был арестован и со-слан в Казахстан, где до 1946 был инструктором станции защиты рас-тений Карагандинской опытной станции. В 1946 году он вернулся в город Орджоникидзе на кафедру зоологии, а в 1948 году снова был сослан, на этот раз в город Новозыбков Брянской области, где умер 3 мая 1954 года.
Всю жизнь отец отдал зоологии. Особенно интересовался птица-ми. Он был одним из лучших знатоков фауны Кавказа. В последние годы жизни работал над изучением животных Казахстана и Брянской облас-ти. Перу его принадлежит большое количество научных работ. Наряду с этим, он был автором научно-популярных книг. Наиболее крупные из них – «Птицы Северо-Кавказского края», «По Кавказу», «Звери Северо-Кавказского края» и автобиографические «Записки натуралиста». Отец написал две книги о содержании птиц в клетках. Первой из них была «Жизнь птиц у нас дома», изданная Московским обществом испытате-лей природы в 1951 году и разошедшаяся уже в первые два месяца после выхода в свет. Многочисленные письма, с которыми читатели обраща-лись к отцу, побудили его написать вторую книгу о содержании птиц – «Певчие птицы».
Вспоминаю эпизод, произошедший в Хаталдонском ущелье Северной Осетии зимой 1996 года. Я тогда работал в Северо-Осетинском заповеднике и, пройдя многокилометровый маршрут для учета диких копытных живот-ных по зимнему лесу, спустился к дороге, куда должна была подойти слу-жебная машина. На поляне у края леса паслось стадо коров. Пастух – пожи-лой осетин – увидев меня с ружьем и рюкзаком, подошел поговорить. Речь зашла об охоте, диких зверях и их повадках.
Мой собеседник сказал: «Теперь – не то, что раньше. Какая охота на Кавказе была в старые годы! В молодости у меня была книга «Звери Северо-Кавказского края» Там так здорово все описано! Автор – немец какой-то. Даже фамилию запомнил – Беме. Хоть и немец, а здорово написал». К сожа-лению, сегодня книги Льва Борисовича Беме известны лишь немногим спе-циалистам.
Рюрик Львович Беме родился в 1927 году. Продолжая дело отца, он окончил биологический факультет Московского университета и посвятил свою жизнь изучению птиц. Под руководством замечательного орнитолога Г.П. Дементьева (чья «печатная работа» числится среди документов, изъятых при обыске у Л.Б. Беме) защитил кандидатскую диссертацию о фауне птиц Центрального Кавказа, а затем докторскую, посвященную птицам гор Юж-ной Палеарктики. Рюрик Львович посвятил много научных работ осмысле-нию закономерностей формирования фауны птиц Кавказа и других горных стран. Как и отец, через всю жизнь он пронес увлечение содержанием певчих птиц. Даже не увлечение, а страсть! Во время первого посещения его кварти-ры меня поразили стеллажи с клетками, в которых содержалось около полу-тораста птиц разных видов. Многовато для двухкомнатной московской квар-тиры, в которой, кроме того, проживали две охотничьи собаки и их хозяева.
Как и у старших представителей рода, судьба Рюрика Львовича не бы-ла простой. В годы Великой Отечественной войны семья Беме была выслана из города Орджоникидзе в Казахстан из-за принадлежности к нации враждебной страны. В третьем поколении носители фамилии Беме стали ссыльными в казахстанских степях. Время было голодное. Выжить помогало знание дикой природы, любовь к охоте.
«Знаете, Саша, - рассказывал Рюрик Львович, - я ведь отлично стре-лял из рогатки! Охотился на озерах на уток. Ружье нам держать не раз-решали. Интересное время было. Правда голодновато. Да еще несколько раз забирали на комиссию по призыву в армию. А я в детстве топором повредил ногу. Так вот, приезжали на машине, увозили за 50 километров в район, а после комиссии, как непригодного, отпускали – «иди домой». А два раза возили в область за 200 километров».
Трудности жизни не ожесточили душу молодого человека. И не последнюю роль в этом, по моему убеждению, играло постоянное общение с природой. Все, кто знал Рюрика Львовича, утверждают, что главная черта его характера – доброта. Казалось, что бурные события, захлестнувшие в последние десятилетия нашу страну, никак не отражались на размеренной жизни небольшого профессорского кабинета на пятом этаже биофака МГУ. Уверенность во временности трудностей, важности научного труда, необычайная внутренняя сила и спокойствие передавались окружающим.
Много лет назад стал Рюрик Львович москвичом. Но всегда с любовью вспоминал горы Северного Кавказа, наблюдения за птицами, охоту. В саду на даче росли привезенные из родных мест подснежники, пролески, фиалки, напоминая своим цветением первые проталины в горных лесах, говор ручьев и пение птиц.
Как-то, уезжая из Москвы на Кавказ, я спросил Рюрика Львовича, что привезти ему с родины. «Саша, привезите мне карподакуса», попросил он. Сколько было радости, когда осенью я привез заветную птицу. Это был молодой самец большой чечевицы – птицы самых высоких поясов гор. По междугородним телефонным разговорам я узнавал о том, что «карподакус» запел, или при линьке так и не надел ярко-красный взрослый наряд.
Когда после защиты диссертации я приехал в Москву, получать диплом, Рюрик Львович огорчился, узнав, что выдали мне его без жестких «корочек». Назавтра он принес из дома корочки от своего кандидатского диплома. «Вот, Саша, мне они все равно не нужны, а Вам память будет». Да, осталась память. Светлая память о большом ученом и удивительно добром сильном духом человеке. Рюрика Львовича не стало в 2000 году.
Сегодня на кафедре Зоологии Позвоночных Московского университета преподает профессор Ирина Рюриковна Беме. Династия продолжается.
А.Д. Липкович
