Сухомлинов Н.Р.
Два раза в год, весной и осенью в природе Дальнего Востока полыхают пожары. Из года в год это объявляется бедствием. Причина же этих сезонных явлений - пиротехнический стереотип природопользования.
Среди респондентов, принимавших участие в опросах, присутствовали как потомственные дальневосточники, так и недавние переселенцы из европейской части страны. Причем, разницы во мнениях между этими категориями не наблюдается.
В целом же по отношению к применению огня в природопользовании население можно разделить на две части.
Одна часть ничего плохого в этом не видит (или видит, в крайнем случае, лишь кое -что плохое) и сжигает все вокруг со спокойной совестью. Происходит это, видимо, либо по причине недостатка у этой части населения совести вообще, либо по причине технократически-покорительского мышления, либо по той и другой причинам одновременно.
Другая часть относится к пиротехническому стереотипу как к явлению нежелательному, но неизбежному в условиях многоземелья, самозахвата земель, малой обеспеченности орудиями труда. Это сочетание осознаваемой многими вредности своих действий и невозможности в рамках старой схемы природопользования их прекратить перерождает пиротехнический стереотип в пиротехнический пароксизм.
Этому способствует наследственно-эволюционная память человека, сохранившая со времен палеолита восторженное ощущение покорения враждебного мира с помощью огня. Таким образом, моральная пустота, образовавшаяся от конфликта с совестью или существовавшая изначально, заполняется ментальностью первобытного человека, мироощущение которого так или иначе хранится в каждом из нас. Огонь становится не столько орудием труда, сколько способом самовыражения, вызова обществу, сведения счетов, проявлением моральной распущенности, происходящей от ощущения неосознаваемого конфликта с совестью, и, наконец, потребностью, подпитываемой привычкой и эмоциями из хранилищ наследственной памяти. В результате относительно пожаров в природе имеет место всеобщая терпимость, граничащая с поощрением. Морально неприемлемыми, да и то весьма пассивно, для абсолютного большинства людей являются только лесные верховые пожары. Видимо, потому что их разрушающее действие слишком уж очевидно.
Дальневосточные дети растут среди пожаров и пожарищ и воспринимают их как естественную норму. Поэтому, играя во взрослых, они играют в поджигание травы, и взрослые к этим играм относятся безразлично-положительно. Эта дикая ситуация становится еще более дикой, если учесть следующее.
Население Дальнего Востока формировалось в первую очередь за счет переселенцев из Украины и Европейской России. Причем, активные и организованные переселения завершились лишь совсем недавно. На смену им пришел отток в метрополию тех, кто не смог воспринять колонизируемую территорию как свою. Заселение происходило не всегда ровно, но постоянно, так что население Дальнего Востока состоит из людей с разным сроком проживания на этой территории. Причем, как было сказано выше, отношение к пиротехническому стереотипу практически не коррелирует со временем проживания человека на Дальнем Востоке. Это означает, что переселенцы в большинстве своем очень легко воспринимают пиротехнический стереотип и начинают жечь непривычную природу с еще большим энтузиазмом, чем коренные дальневосточники. Таким образом, Дальний Восток оказался лакмусовой бумажкой, тестирующей прочность экологичности установок жителей страны и, прежде всего, её Европейской части. В столь быстром приобщении переселенца к подсечно-огневому земледелию решающими оказались два фактора: непривычные условия природной среды и психологически значимая сила уже существующего стереотипа природопользования. Причем, со временем на первое место все в большей степени стал выходить второй фактор. Это говорит о том, что решающим условием в формировании установок является желание быть как все.
Таким образом, дальневосточная действительность дает информацию для размышлений о качественном состоянии мировоззрения жителей Украины и Европейской части России. Главной отличительной чертой этого мировоззрения является непонимание причинно-следственных связей, на основе которых функционируют экосистемы и социумы как их производные. В эмоциональной сфере это порождает непонимание ценности жизни вообще, недооценку необходимости существования биоразнообразия и, в конечном итоге, отсутствие ощущения себя частью мира.
Все это не может не насторожить специалистов по экологическому образованию. Ведь размах работы в этой области, оказывается, не приносит ожидаемого результата, а если и приносит, то медленно и не всегда то, что ожидается. Происходит это по многим причинам, но главная, по мнению автора, состоит в неправильном подборе аргументации и выборе приоритетов. Чрезмерное увлечение эмоциональными и, особенно, эстетическими аргументами (сохранение красоты, например) в ущерб рационалистическим доводам, основанным на закономерностях функционирования экосистем и социумов, делает экологические установки крайне непрочными, не выдерживающими испытаний практикой.
В свою очередь забвение специалистами по экологическому образованию философской истины о примате бытия перед сознанием, приводит к тому, что по сложившейся традиции для занятий экологическим образованием и охраной природы совершенно не обязательно знать экологию. В результате применяется аргументация не та, которая нужна, а та, которая доступна пониманию самого «специалиста» по экологическому образованию. Доказательство тому - закрепившееся на всех уровнях практики и даже науки неправильное использование самого термина «экология». Безграмотный "специалист", естественно, создает и усугубляет ситуацию всеобщей безграмотности, что является питательной почвой неадекватных стереотипов природопользования, в том числе и пиротехнического.
Из этого правила есть, конечно, исключения, которые, увы, это правило только подтверждают.