"Бессонные" синицы. В ноябре первые являлись на освещенный фонарем балкон в 4.30, сейчас около 7. В наивные лета я подозревала их в мудрости- напитаться досыта без суеты. Сейчас знаю, рядом с постоянной кормушкой ночуют «старушки». В прикрытом ковриком садке прячу им спец. завтрак – чищенный подсолнух, масло, булку (расклевывать на морозе семечки или сало доходягам тяжело). Вот, перекусив, первая спокойно (экономя утекающие силы) глядит на меня сквозь стекло. Я на нее: не дотянуть сестрице до нового года. Какая это ее зима - вторая, третья? А вдруг первая - ведь 70% синиц погибают в первый год.
Ad marginem: существуй библейский бог, он бы так же сочувственно смотрел на меня через небесное стекло, различая в моей крови биченосцев смерти, мне пока что неведомых.
9 декабря у меня на оконной кормушке появились дубоносы.
В окрестностях дома их было не менее 3. Позже я видел дубоносов на кормушке на работе и вообще узнал, что в Новосибирском Академгородке их сейчас немало. Видел дубоноса на своей кормушке и позже. Сегодня наблюдал дубоноса на кормушке у соседей (они поставили кормушку и отманивают у меня интересных птиц).
С 14 декабря наблюдаю щеглов на кормушке на работе. Сегодня видел щегла также у соседей.
Предновогоднее время у большинства наших читателей ассоциируется, прежде всего, с приятными предпраздничными хлопотами в ожидании Нового года. В это время тележки покупателей всех гипермаркетов Воронежа загружены буквально «с верхом» всевозможными яствами и напитками к праздничному столу.
Но совсем другое мнение об этом времени у тех, кто в силу своей профессиональной деятельности или просто по зову души занимается охраной островков дикой природы в нашем городе.
Автору вспоминается его студенческая молодость. В то золотое время я, будучи членом известной всему городу Дружины охраны природы ВГУ, проводил время (а ведь кроме всего прочего, в эти дни ещё и зачетная сессия шла!) в сутолоке вокзала, вылавливая пассажиров с «елочками» и не имеющими при том порубочных билетов.
Параллельно мы «прочесывали» елочные базары, выискивая выставленные на продажу деревья без соответствующим образом оформленных документов. Не говоря уже о том, что мы постоянно держали под контролем молодые посадки сосен в окрестностях города.
Надо заметить, что в то время мы всегда находили поддержку у милиции, а выданные нам удостоверения общественных инспекторов давали право задерживать нарушителей, составлять акт (не путайте с протоколом!) и доставлять незаконных порубщиков в отделения милиции.
Студенты с красными повязками на рукавах (а то и без таковых) в те годы были привычной деталью антуража любого рынка, где торговали новогодними елками. Наше появление вызывало немалую панику у тех, кто собирался незаконно нажиться на подобной торговле. Все описанные выше действия назывались «Операция «Елочка»» и проходили во всесоюзном масштабе под эгидой ЦК ВЛКСМ.
Буквально на днях мне довелось заглянуть на Центральный рынок. Почти сразу же я заметил бабушек, торгующих … веточками голубых елей, за повреждение которых полагается штраф не менее пяти тысяч рублей. А тут стоят и в открытую торгуют! И никакой милиции – полиции поблизости, естественно, не видно.
Но это всего лишь одна сторона проблемы. На страницах «ВК» автор уже неоднократно писал о коллекции хвойных деревьев, находящейся на территории лесопаркового участка Института лесной генетики и об её хранителе Геннадии Сидорове. Немногочисленный персонал лесопаркового участка просто был не в состоянии контролировать территорию в девяносто пять гектар. Страшно подумать, чтобы ждало эту уникальную коллекцию в предновогоднее время, если бы не добровольцы: преподаватели и студенты, инженеры и предприниматели, военнослужащие и представители творческих профессий. Они оказывают лесопарку необходимую помощь, дежуря на посадках хвойных деревьев, выполняя необходимые работы по уходу и охране насаждений. Не остаются в стороне и жители ближайших городских кварталов.
Автор уже третий год находится в составе такого волонтерского отряда, охраняющего посадки хвойных деревьев от любителей халявных «елочек». В прошлом году (кстати, первый раз за все время дежурств, начиная с 2007 года) нам удалось сохранить коллекцию от потерь. Что будет в этом году? Пока мы завернули лишь пару бабушек, божьих одуванчиков, искавших в лесу «где бы нарезать лапничка». В отличие от предыдущих лет экипировка нашего отряда улучшилась – в нашем распоряжении появились рации. В общем, предстоит, уже в который раз, очередная «битва за лес». Надеемся её выиграть!
Как проводит свой выходной день средний преподаватель экологии? Отвечу, рискуя удивить коллег и друзей. В течение трех с половиной часов (кстати, по новому порядку расчета часов я теперь могу их записать как свою внеаудиторную нагрузку) мы с новой своей дипломницей бродили по окрестным лесам, считая птиц и собирая материал по экологической роли дятлов в пригородных лесах Воронежа.
Казалось бы, эка невидаль… Но проведенное таким образом воскресенье навело меня на некоторые мысли. Тематика выпускных квалификационных работ постоянно вызывает на нашей кафедре определенные трения. Итак, какой должна быть дипломная работа у эколога? Вопрос не такой простой, как кажется.
За пятнадцать лет моей работы в педагогическом университете мне постоянно говорили о требованиях «фундаментальности», якобы предъявляемые министерством. Дескать, из-за этого наш вуз постоянно критикуют.
Что ж, с требованием «фундаментальности» трудно не согласиться. Как ответственный за научно-исследовательскую работу студентов (НИРС) на кафедре так же считаю, что будущие учителя должны внести свой вклад в разрешение вопросов познания природы, не зависимо от их прикладного значения. На то нам и статус университета дали!
Параллельно с требованиями «фундаментальности» поступает также постоянное требование отказа от выполнения работ реферативного плана, т.е., проще говоря, переписанных из других книжек. Что ж, и здесь согласен. Всегда старался, чтобы мои дипломники собирали материал своими руками, а не переписывали из книжек или, упаси, Боже, скачивали из интернета.
И, наконец, третье требование, которое нам постоянно предъявляют. Наши выпускные квалификационные работы должны быть ориентированы на школу! Вот тут возникают определенные трудности.
Дело в том, что экология сейчас в школе не преподается. Чиновники из Министерства (прости, Господи!) науки и образования посчитали, что знать её школярам необязательно. А то ещё подумают, Бог знает что! Как-то не вяжется это с тем, что согласно правительственным директивам и неоднократным заявлениям высшего руководства страны, экология сейчас вошла в число приоритетных направлений развития государства. Но это, как говорится, другой вопрос!
В школах сейчас введен какой-то странный предмет «Краеведение», читаемый с шестого по одиннадцатый классы, куда вроде как входят и экологические темы. Что ж, как говорится, и на том спасибо!
Итак, как понимать ориентацию тематики выпускных квалификационных работ по экологии на школу? Сейчас в разных школах распространились многочисленные научные общества учащихся (НОУ), в работе которых экологическая тематика явно преобладает. С этой точки зрения, на мой взгляд, годится любая тема дипломной работы, методика выполнения которой может быть применена в работе НОУ.
Итак, как следует соблюдать сочетание таких требований как фундаментальность, экспериментальность, ориентация на школу? Разумеется, не следует увлекаться работами, требующими применения сложного и дорогостоящего оборудования. Его и в вузах не хватает, не говоря уже о школе. Не должны поощряться работы, выполненные по чужим материалам, собранным в НИИ, на предприятиях или самим руководителем в молодые годы.
Тут я, признаюсь, сам был грешен. Несколько лет назад дал своим дипломницам материалы, собранные на постоянных пробных площадках в одном учебно-опытном лесхозе. Материалы были собраны за большой период (начиная с 20-х годов) и мне, честно говоря, было лень с ними возиться. Но не пропадать же добру! Три девушки блестяще справились с довольно сложной статистической обработкой и успешно защитились. Более того, они даже уверяли, что темы были им интересны!
Да, забыл сказать об ещё одной трудности. Состав на нашей кафедре в плане своих научных интересов весьма разношерстный. Судите сами: гидролог, землеустроитель, экономгеограф, физиолог растений, почвовед, два энтомолога, орнитолог. В результате нашим дипломникам приходится преодолевать трудности, выпадающие на долю соискателей ученых степеней, которым приходится отстаивать доказательность своих защищаемых положений среди людей, от тематики диссертаций весьма далеких. В этом плане, выполнение работ по прикладным темам представляется более выигрышным, хотя и здесь, как говорится, возможны варианты.
Итак, вернемся к тому, с чего начали. С фундаментальностью и экспериментальностью более-менее ясно. Как быть с ориентацией на школу? Честно говоря, мне не нравятся работы чисто методические. Ну, согласитесь, демонстрировать на защите план-конспект урока как-то мелковато. То же самое касается описания какой-нибудь экологической тропы. Такие темы хороши, максимум, для курсовой, а то и для реферата. ВКР все-таки дело более серьезное!
Не хороши, конечно же, работы, по масштабам касающиеся целого региона. Это для докторской диссертации подходит. Тем более, что собрать своими руками (категорическое мое требование) материал такого масштаба дипломник, ясное дело, не в состоянии.
Масштабы материала для ВКР не могут превышать масштабы района или областного центра. Это дипломникам вполне по силам! Не надо ни больше, ни меньше. А уж какую тему давать конкретно пусть коллеги сами решают, исходя из своих научных интересов, а также … интересов дипломника. Ведь ясно как белый день, что работа куда успешней будет выполнена и защищена, если она интересна непосредственно её выполняющему.
Ну, вот, опять отвлекся от ориентации на школу. Сами видите, какое это непростое дело! Знакомство на стажировке с тематикой ВКР аналогичной кафедры МПГУ показало, что там этим делом особо не заморачиваются. Их ВКР выполнены на блестящем методическом и экспериментальном уровне, а тематика исходит прежде всего из интересов руководителя. Неудивительно, что МПГУ считается одним из крупнейших центров экологической науки!
Получается в свете всего вышесказанного, что наша «ориентация на школу» должна свестись к ориентации возможности выполнения работы на подобную тему в НОУ. А тут, как говорится, и карты в руки! Мой опыт работы с НОУ позволяет предположить, что тематики дипломных работ, выполненные в соответствии с требованиями фундаментальности и экспериментальности, вполне выполнимы (с известными корректировками) и трудолюбивыми школярами. Так что, выскажу мысль, что в первую очередь должна соблюдаться фундаментальность и экспериментальность, а ориентация на школу сама придет!
Итак, коллеги, активизируем собственную научную работу и … вперед … подключаем наших «студиозусов» к трудностям самостоятельного (именно так!) познания природы. Успехов, коллеги, на этом поприще!
Лебеди, кто не любит смотреть на них? Даже маленькая пташка усердно машет крыльями, когда они взлетают. Даже самые неугомонные утки затихают, когда они склоняют друг к другу головы. Лебеди – красивые, сильные птицы, но не только за это их любят люди. Может быть, и за то, что они так похожи налюбовь. Лебедь и лебедушка – так называют молодых влюбленных, но и птицы бывают посвящены в эту тайну. Что у них было? Четыре крыла и два сердца – целое богатство для тех, кто разбирается в жизни. А еще – большое небо, в котором они любили летать, и маленькое озеро, в котором они любили плавать. Она попалась в охотничьи силки. Он долго кружил рядом, пока ее не забрали человеческие руки, а потом улетел на маленькое озеро. Почему людям кажется, что счастье можно держать в руках? Почему они не могут понять, что есть сокровища, которые хранятся только в сердце? Отчего так заманчиво иметь в доме прирученную свободу? Наверное, оттого что... читать далее
Я как-то уже писал о таком поведении дятла, когда он делает кузницу не на дереве, а на деревянном столбе ЛЭП. Здесь опять то же самое, просто на снимке крупным планом видно, как дятел аж зажмурился - уж не знаю, зачем.
Уже ставшая традиционной для экологов экскурсия на очистные сооружения завода «СК-2» в этом году оказалась под вопросом. Нашему давнему другу Светлане, сотруднику Центра экологической политики, уже знакомой читателям по предыдущим постам, на этот раз пришлось пройти семь кругов бюрократического ада, дабы наконец-то определиться со временем экскурсии. При этом чиновники предприятия ни в малой степени не отказывали, а скорее даже наоборот: кивали головами, поддакивали и заверяли, что «все согласовано» и «все вопросы решены». Но … дальше дело не шло! С кем конкретно связаться и кто отвечает за сие мероприятие, долго не удавалось выяснить. Телефоны (как мобильные, так и стационарные) молчали, а люди, когда «дело доходило до дела», словно бы лишались языка.
За несколько дней до экскурсии вдруг выяснилось, что предприятие не может предоставить нам транспорт. Я уже совсем было поставил на экскурсии крест в этом году, как буквально в последний вечер раздался звонок мобильного телефона. Звонила Светлана. Она сообщила радостную весть, что транспорт нам наконец-то найден.
Наверно, в первый раз в жизни я возблагодарил небо, пославшее в нашу жизнь современные социальные сети. Оповестить студентов о столь нежданной радости было делом нескольких минут. Буквально сразу на моих объявлениях на страницах «В контакте» стали появляться радостные лайки. Некоторые студенты не удержались от восторженных комментариев. Весть разнеслась по интернету буквально со скоростью мысли.
Наконец, ранним холодным ноябрьским утром (сейчас поймал себя на мысли, что вот уже который мой пост начинается с этих слов) мы со студентами собираемся неподалеку от проходной завода. Светлана подходит точно в назначенное время, просит подождать и исчезает в одном из заводских корпусов.
Мы продолжаем ждать. На улице ещё довольно холодно. Многие студентки зябко поеживаются и прячут носы в шарфах. Вновь раздается звонок от Светланы.
- Кирилл Викторович, я здесь никого не могу найти! – в голосе Светланы, обычно очень выдержанного и уравновешенного человека, явно проскальзывают нотки раздражения – Идите в автобус, пока девчонки не замерзли!
Не заставляем себя упрашивать и направляемся к автобусу. Завидя нас, водитель услужливо распахивает дверцы видавшего виды ПАЗика. Когда студентки оказываются в салоне, дверь предупредительно закрывается. Водитель включает печку. Студентки (чьи посиневшие носы говорят сами за себя) благодарно вздыхают. Проходит ещё минут двадцать.
Наконец появляется Светлана в компании мужчины в возрасте чуть выше среднего. Мужчина пришел провести с нами инструктаж по технике безопасности. Пока журнал по ТБ переходит из рук в руки, наш собеседник поведал кое-что о самом предприятии.
Воронежский завод «СК – 2» был вторым в СССР (первым был «СК – 1» в Ярославле) по производству синтетического каучука. Сейчас этот завод является единственным работающим из трех таких заводов в б. СССР. Два других (в Ярославле и Ефремове) стоят с начала 90-х годов. Более того, из всех воронежских предприятий «СК-2» является единственным работающим на полную мощность. Продукцию завода покупают во всем мире, включая знаменитую фирму «Пирелли», изготавливающую шины для гоночных автомобилей – участников «Формулы – 1».
Место для строительства завода было выбрано не случайно. В свое время замечательный химик С. Лебедев разработал дешевый способ производства синтетического каучука из … этилового спирта. Естественно, наша сельскохозяйственная область, одна из ведущих в то время по выращиванию зерновых, могла дать поистине неисчерпаемое количество такого сырья. Что интересно, в Ярославле завод «СК-1» в качестве сырья использовал спирт, произведенный из картофеля, который в то время в Ярославской губернии выращивался в изобилии.
После короткого вступления направляемся в путь, лежащий по малопривлекательным воронежским окраинам. Вокруг нас преобладают неказистые постройки «частного сектора», а дороги скорее предназначены для борьбы с боевой техникой виртуальных агрессоров, чем для проезда нашего даже весьма закаленного автотранспорта.
Наконец, мы подъезжаем к воротам, перегороженным шлагбаумом. Приходится вылезать из теплого автобуса и далее следовать пешочком. Хмурый страж у ворот переписал наши фамилии и дал добро на посещение.
При приближении к очистным сооружениям наши органы обоняния начинает щекотать острый запах стирола. Забегая вперед, замечу, что этот запах сопровождал нас всю экскурсию, но в целом оказался далеко не таким резким и неприятным, как мы поначалу представляли.
Возле входа в здание замечаем эффектный палисадник. Сопровождающая нас сотрудница завода с гордостью заявляет, что этот палисадник занял первое место на городском конкурсе. Надо сказать, что авторам сего образца ландшафтного дизайна нельзя было отказать в креативности. На врытых в землю столбах красовались старые строительные каски, выкрашенные под божьих коровок, а фигурки лебедей были вырезаны из старых автомобильных покрышек. Сделав фотографии, следуем в здание.
Здесь нашей первой остановкой была операторская. Симпатичная крепкая на вид женщина (я заметил, что все сотрудники очистных сооружений, как мужчины, так и женщины, отличаются на редкость крепким сложением и здоровым видом – очевидно другим работать в такой атмосфере и не удастся) начала рассказ о полном цикле очистки воды, её особенностях на каждом этапе, а потом предложила сфотографироваться на фоне приборной доски. Студентов уговаривать было не надо. Некоторые принимают предложение гостеприимных хозяев сфотографироваться в строительных касках.
Далее наш путь следует в цех механической очистки. Здесь преследующий нас запах достигает своего апогея. Перед нашими глазами выстраивается череда из механических фильтров. Из этих фильтров по специальному конвейеру в коагуляторную подается какая-то странная масса, по консистенции напоминающая переваренную манную кашу, но какого-то темно-серого цвета. Эта масса и является источником резкого неприятного запаха. Посмотрев сверху на коагуляторы, выходим на свежий воздух.
Здесь нам показывают пруды биологической очистки. На поверхности среди бурлящей воды перемещаются, растут и лопаются бурты белой пены. Часть пены недавним порывом ветра была вынесена на расположенную поблизости площадку с гравийным покрытием. Студентки моментально забывают о своих прежних страхах и брезгливости. Они подходят к кускам пены, фотографируются рядом с ними, кто-то даже пробует потрогать пену голыми руками, но в последний момент все-таки отдергивает руки назад.
Наш дальнейший путь следует в цех физико-химической очистки. Здесь нас подводят к небольшим резервуарам, вода в которых мерцает каким-то мистически зеленым цветом. Здесь происходит очистка воды с помощью ультрафиолетовых ламп.
Экскурсия завершается возле эффектно парящих отстойников. Создается впечатление, будто рядом извергается гейзер. Фотографируемся на его фоне, благодарим гостеприимных хозяев (кажется, они под конец экскурсии вздохнули с немалым облегчением) и направляемся к выходу.
[перечитывая И.Во] В «Сенсации» герой из чахлого поместьица пописывает фенологические заметки в лондонскую газету. Его лихая сестрица, пробегая как-то мимо готовой к отправке рукописи о барсуках, переправила в тексте всюду «барсука» на «сойку». Вскоре автор, леденея, читал этот бред в газете, плюс пара писем читателей, интересующихся, где это он видел соек, зимующих в норах или травлю соек терьерами. В предчувствии увольнения бедняга репетировал речь («Да, я утверждаю, что сойки зимой впадают в спячку!») и зря - ни редакция, ни публика ляпа не заметила. Что ж, думала я, ведь еще во времена Андерсена («Дюймовочка») верили, что ласточки зимуют в норах и чуть ли не на дне озер… А на днях удивленно прочла про американских козодоев, впадающих в спячку на три месяца. И где они жир для того накапливают…
Последние дни сильно насыщены впечатлениями в основном связанными с изменениями, произошедшими в системе нашего многострадального образования. Ещё не улеглись впечатления от семинара по ФГСО, как подоспела конференция краеведов.
Попытаюсь быть краток! На пленарном заседании тон задавал высокий плотный мужчина с аккуратно подстриженными усиками. После произнесения здравиц в адрес губернатора, Той Самой Партии и некоторых депутатов он посвятил свое выступление гербу нашего города. Центральной его мыслью было, что камень, изображенный на гербе, является … масонским символом, которым масоны изображают чью-то крайнюю глупость и недалекость. Дескать, таким образом сии злыдни пытались унизить жителей нашего края. «Но мы им этого не позволим!» - гремел с трибуны глава местных краеведов.
Далее слово взял советник Совета федерации по юридическим вопросам. Так он, по крайней мере, себя назвал. Мимолетом сей субъект упомянул, что провел около тридцати лет … в местах, не столь отдаленных. Недавно он, дескать, в последний раз освободился и … «с головой ушел в науку». Сейчас занимается историей нашей судебной системы. Да уж, опыт общения с судебной системой у него явно немалый.
Затем слово взял какой-то представитель городской администрации. Это был явно не в меру располневший ещё довольно молодой человек. Его речь была посвящена тому, какое огромное внимание уделяет истории нынешнее руководство города и области, Та Самая Партия и лично Президент, какие выделяются деньги на издание трудов и т.д. и т.п.
От заседаний по секциям у меня осталось неоднозначное впечатление. С одной стороны, немало молодых людей представляло довольно интересные работы, материал для которых собирался своими руками. Их интерес был явно неподдельным.
С другой стороны, на секциях историков творились вообще странные вещи. Мне удалось послушать доклады о внеземных цивилизациях, цивилизациях Лемуров (якобы предшествовавших цивилизации людей). Некоторые молодые люди напрямую (под восторг комиссии) рассказывали о том, … какую книгу они недавно прочитали! Это сейчас, похоже, считается чуть ли не научным подвигом.
В целом, должен заметить, что уровень докладов на подобных конференциях за последние годы явно упал. Премии, выплачиваемые учителям за руководство научным обществом учащихся, обернулись тем, что учителя стали «выдвигать» на такие конференции все, что ни попадя, лишь бы получить вожделенный сертификат участника, с которым можно претендовать на премию.
Если лет десять назад, когда движение школьных научных обществ только формировалось, многие учителя даже толком не понимали, что от них требуется и привозили на конференцию все, что приходило им в голову. Автору неоднократно приходилось на таких конференциях слушать стихи и песни, а также смотреть народные танцы. Наряду с этим, удавалось наблюдать действительно выдающиеся работы прямо-таки диссертационного уровня в весьма грамотном изложении исполнителей, готовых ответить на любой каверзный вопрос.
Сейчас уровень работ понизился именно из-за отсутствия оригинальных идей, какого-то порыва, энтузиазма, что ли… Вроде нет уже и так раздражающих меня стихов, и танцев (которым, ясное дело, на научной конференции не место), и многие пытаются выдать действительно что-то стоящее, но … чувствуется общий упадок эрудированности и образованности. Какая может быть школьная наука, если мой друг учитель вот уже несколько лет задает на уроках географии своим ученикам один вопрос, обещая поставить за правильный ответ «пятерку» в четверти сразу же. Ответа он так ни разу и не услышал. А звучал вопрос так: «Чем знаменито село Шушенское?» Школьники и студенты девяностых и даже начала «нулевых» годов ещё знали ответ, а теперь … увы, увы..
Что такое ФГСО, т.е. федеральные государственные стандарты последнего поколения, даже учителя имеют весьма смутные представления. Тем не менее, нашлись некоторые смелые (или, может быть, какие-то ещё?) школы, рискнувшие целиком перевести систему образования (или то, что от неё осталось) на новые рельсы.
Такая смелость настолько понравилась «образовательному» начальству, что данным школам сразу была выдана nn-ая сумма на закупку интерактивного оборудования.
На базе одной из таких школ, расположенной в одном из райцентров нашей области, даже было решено провести семинар, посвященный этим самым ФГСО. Дескать, для распространения передового опыта. На семинар даже прибыли высокие гости из Облоно и Минобра. Это дало и мне возможность познакомиться с этим зверем, т.е. ФГСО, поближе.
Готовиться к семинару начали за неделю. Занятия в школе были отменены. В стенах храма науки срочно проводился ремонт. Целую неделю школу штукатурили, красили, лакировали и мыли до блеска. Особенно много хлопот доставило закупленное суперсовременное оборудование. Толком обращаться с ним никто из учителей не умел. Учителю математики и информатики (насколько я его знаю, действительно сильному математику и программисту) потребовалось несколько ночей, чтобы настроить программное обеспечение интерактивной доски. Забегая вперед, скажу, что во время проведения семинара интерактивная доска так и не заработала.
Согласно программе семинара планировалось проведение уроков, на которые отводилось по двадцать (!!!) минут. На уроке должно было присутствовать не более десяти детей.
Мне довелось наблюдать два урока в шестом классе – по биологии и по математике. Урок математики (его вел уже упоминаемый злополучный учитель, так и не сумевший настроить интерактивную доску) проходил в классическом стиле. Учитель рассказал что-то о принципе подобности треугольников. На обсуждении урока один из членов комиссии высказал замечание типа того, что урок проводится «слишком старомодно».
- Сейчас главное не объяснять детям – гремел чиновник от образования – а находить межпредметные связи! Что такое межпредметные связи, объяснения не последовало. Впрочем, на этот вопрос я получил частичный ответ на следующем уроке биологии.
Темой урока было строение корня. Я по наивности думал, что сейчас последует рассказ о строении и функциях корня, типах корневой системы и всем таком, о чем и положено говорить в данной теме. Но я глубоко ошибался!
Урок учительница начала каким-то вкрадчиво-проникновенным тоном. Речь пошла о том, что человек (вы слышали – человек!!!) не может жить без корней! Мне показалось, что я вижу какой-то дурной сон! На тему «корней человека» ушла добрая половина из отпущенных на урок двадцати минут. Напомню, занятия проводились в шестом классе! Оставшееся время ушло собственно на объяснение того, что собой являет корень у растений. Естественно, объяснение было крайне скомканным и маловыразительным. Я сам мало что понял. Что уж там о детях говорить! Лично мне так до конца и осталось непонятным, к чему была столь длинная прелюдия и куда ушло столь драгоценное на уроке в шестом классе время!
Зато комиссия была в экстазе! Учительницу все дружно поздравляли, благодарили и обещали рассказать о её опыте в министерстве. В спичах чиновников часто звучало это таинственное словосочетание «межпредметные связи». Его произносили как заклинание. Председатель комиссии сиял.
Когда я покидал школу, по холодному ноябрьскому небу бежали мрачные ноябрьские тучи. С Дона дул пронизывающий ветер. Я подтянул на нее шарф и направился в сторону автостанции.
Будущий эколог должен везде побывать, всё увидеть, всё пощупать своими руками. За время обучения студенты - экологи что только на себе не испытали. Они штурмовали крутые меловые склоны под палящим солнцем, чтобы увидеть барсучьи и лисьи норы; продирались сквозь колючие заросли, терпя покусы комаров и слепней, чтобы добраться до маленького озерца, где растут редчайшие водные растения; завороженно наблюдали за процессом очистки водных фильтров на водоподъемной станции и вдыхали острый «аромат» очистных сооружений завода по производству синтетического каучука.
Разумеется, такой интереснейший объект, как Нововоронежская АЭС тоже не мог избежать нашего внимания. Но вот попасть туда нам долго не удавалось. Слишком уж были закрыты для постороннего любопытного взгляда предприятия атомной энергетики, ещё не оправившиеся от «чернобыльского синдрома». Но … времена меняются! Сейчас даже такие некогда суперсекретные предприятия становятся открытыми для общественности.
Помогла нам и на этот раз уже неоднократно упоминавшаяся на страницах блога Светлана, выпускница нашего факультета, а ныне сотрудник Центра экологической политики. Но все же попасть на вышеупомянутое предприятие нам удалось не без труда.
Начнем с того, что с нас за месяц до предполагаемой экскурсии потребовали паспортные данные. Затем у четверых студентов сии данные вызвали какие-то сомнения, и нам пришлось в срочном порядке делать ксерокопии паспортов и передавать их Светлане для последующей передачи в службу безопасности АЭС. Потом начались неизбежные хлопоты с заказом транспорта, выбором подходящего дня и т.д. и т.п.
Наконец, в итоге ранним холодным ноябрьским утром ещё в полной темноте я стою напротив главного корпуса педагогического университета в ожидании студентов. Те приходят вовремя и на этот раз, в отличие от многих предыдущих, никого ждать не приходится. Вот бы на занятия так приходили!
Автобус также приходит вовремя. Так что ровно в назначенное время (Боже, какая редкость!) мы отправляемся в путь. Начинается холодный ноябрьский рассвет. За городом начинаются довольно унылые пейзажи из заброшенных производственных строений и грязно-серых полей, покрытых ноябрьским инеем. Картину оживляют лишь немногочисленные грачи да парящие над полями зимняки – наши зимние гости, прилетевшие из мезенской и тиманской тундры. Где-то минут через сорок мы въезжаем в город Нововоронеж. Об этом городе мне хочется сказать несколько слов.
Во времена советского дефицита жители Воронежа довольно часто наезжали в этот город, рассчитывая поживиться редкими тогда в областном центре копчеными колбасами или каким-нибудь импортным ширпотребом. На зависть воронежцам город атомщиков снабжался куда как лучше. Привлекала жителей областного центра и чистота улиц, неспешный и в то же время какой-то непередаваемо интеллигентный стиль жизни нововоронежцев. Здесь не заметно было очередей, практически отсутствовало хамство в магазинах и в городском транспорте.
Мне, не бывавшему в Нововоронеже уже много лет, хотелось посмотреть на этот город в современных условиях. Сразу бросилось с глаза, что теперь разница в чистоте на улицах не ощущалась. То ли Воронеж стал чище, то ли Нововоронеж грязнее – сказать было трудно. И второе: на глаз было заметно несоответствие между количеством многоэтажных домов и количеством людей на улицах. Создалось впечатление, что нововоронежцы либо куда-то уехали, либо попрятались. На этот вопрос я вскоре получил ответ от нашего гида.
Да, молодежь постепенно покидает этот когда-то ещё молодой (средний возраст жителей составлял чуть больше тридцати лет) город атомщиков. Атомная электростанция не в состоянии обеспечить всех работой, а другой работы в Новоронеже нет. Так что запустение на улицах не было чисто моим субъективным впечатлением. Сказалось также то, что жители областного центра с исчезновением дефицита перестали жаловать город атомщиков своим вниманием.
Наконец, мы подъезжаем к АЭС. Нас уже встречает наш гид – ещё довольно молодой мужчина, назвавшийся Юрием Анатольевичем. Впереди нас ждет встреча с одним из в недавнем прошлом самых таинственных предприятий советской промышленности, в свое время удостоившееся внимания даже сильных мира сего. Нововоронежскую АЭС посещали Косыгин, Фидель Кастро, иранский шах Пехлеви.
Нам предстоит пройти серьезную контрольно-пропускную систему. Вызывают нас строго по списку, предварительно снабдив электронными пропусками. Наши паспорта тщательно проверяет некто таинственный, сидящий за толстым тонированным стеклом. После проверки документов мы собираемся в довольно просторном вестибюле возле стенда со спортивными кубками, иллюстрирующими спортивные достижения сотрудников АЭС. Вскоре подходит Юрий Анатольевич.
Мы следуем за ним гуськом по узким коридорам, стараясь держаться правой стороны. Надо сказать, что коридоры НВАЭС многолюдьем не отличаются. В одном из коридоров Юрий Анатольевич останавливается и начинает свой рассказ об истории создания АЭС. Завершив его, продолжаем своё движение. Нас заводят в «святая святых» любой АЭС – зал управления.
В полукруглом помещении стены украшены рядами горящих красных и зеленых лампочек. В центре зала за компьютерами сидят несколько молодых мужчин. Наше появление явно привлекает их внимание. Присутствие полтора десятка красивых девушек позволило операторам АЭС скрасить скучное течение смены. Мужчины улыбаются, слышны смех и добродушные шутки. Правда, строгий взгляд начальника смены, пожилого седовласого мужчины, заставляет остальных сотрудников резко прекратить поток остроумия и с сосредоточенным видом склониться над компьютерами.
Мы пробыли в зале управления около десяти минут, после чего направились к сердцу АЭС – реактору. Мы выходим на смотровую площадку, где за толстым стеклом располагается обширный зал, в центре которого возвышается пирамидальная вершина реактора. Видно, что студенты явно поеживаются, с опаской поглядывая ни сие сооружение. Юрий Анатольевич тем временем рассказывает об устройстве реактора и структуре расположенных подле него помещений. Видя опасливые взгляды молодежи, он пытается успокоить нас, говоря, что уровень экспозиционной дозы за стеклом не более двенадцати – тринадцати микрорентген. Это повыше, чем нам до сих пор приходилось измерять. Справедливости ради следует заметить, что в Воронеже есть места и с более высоким уровнем радиации. Одним из таковых является … памятник Ленину на главной площади, установленный на постаменте из карельского гранита.
Мы покидаем здание энергоблока, проходя опять через ту же пропускную систему. Не скрою, что выйдя из здания энергоблока, я испытал некоторое облегчение. Может быть, я преувеличиваю и во мне также, как и у многих граждан нашей необъятной родины, сидит трудноискоренимый «чернобыльский синдром»?
Наш дальнейший путь лежит на смотровую площадку, с которой открывается грандиозная панорама строительства пятого энергоблока. На фоне парящих градирен действующего четвертого энергоблока мы решаем сфотографироваться, тем более, что день выдался на редкость солнечный для этого времени года.
Нам предстоит ещё посещение музея Нововоронежской АЭС. Сделав короткий перерыв, чтобы «заморить червячка», направляемся в неприметное здание, на фасаде которого красуются яркие буквы «Информационный центр». Здесь и расположен музей.
Начало экскурсии в музее после полученных впечатлений на энергоблоке было довольно пресным. Старые фотографии строительства и первых директоров АЭС особого интереса у молодежи не вызвали.
Несколько большее внимание привлекли макеты энергоблоков, подсвеченные изнутри, а также макет реактора, на котором почему-то красовалась надпись на немецком языке. Во втором зале нас ждал более интересный объект. Он представлял собой наконечник стержня, в который вставляются «таблетки» ядерного топлива и в котором, собственно, и происходит реакция радиоактивного распада. Наконечник довольно тяжел, но очень многие девушки не упускают случая сфотографироваться с этим экспонатом на руках. Но настоящий сюрприз нас ожидал в последнем зале!
Здесь находилась … коллекция оружия времен войны, состоящая из экспонатов, найденных сотрудниками АЭС в окрестностях Нововоронежа. Глаза разбегались от обилия советских, немецких, венгерских и итальянских карабинов, пулеметов, гранатометов, кинжалов и фуражек. А возле входа в зал красовался ствол немецкого зенитного орудия, которое до недавнего времени функционировало … в качестве сваи в конструкции крыши деревенского омшаника. Интересно, что все экспонаты можно было трогать и даже брать в руки. Энтузиазму поддались даже девушки, не упустившие случай сфотографироваться с карабином или пулеметом в руках.
Всеобщий восторг вызвал старинный патефон, на котором заиграла старая мелодия. Восторгу не было границ! Было видно, что студенты (к концу экскурсии изрядно подуставшие) уже не хотят уходить из этого уютного зала, в котором льются чарующие звуки.
Но … время поджимает! С явным сожалением покидаем музей, благодарим Юрия Анатольевича и направляемся к ожидавшему нас автобусу. Тем более, что солнце уже начинает клониться к горизонту, а нам ещё предстоит путь в Воронеж.
[Читая П. Васенко] Васенко вспоминает о встрече в каком-то послереволюционном году с Мензбиром. Маститый и весьма немолодой биолог удивил молодого историка мечтой о месте дворника, «чтобы написать книгу». Положим на 90% это - красное словцо, но за ним, как кажется, есть прививка полевой практики - хождения в народ и некоторой физической закалки. Академические гуманитарии той поры тихо вымирали в квартирах от голода и холода, но спасительного дауншифтинга стеснялись (или не находили ?). Посмотрела биографию Мензбира - еще пожил и книг написал…
[Проходя мимо ] Среди рекламищ «купи! купи! купи!», адресованных базовым инстинктам, вдруг удивил этот - редкий для «развивающейся» страны. Можно, пожалуй, и гусарам – одиночкам делать что-то скромненькое в таком роде (для своих парков). Например, плакатик к маю с птенцом в траве и приглашением собачникам посмотреть ему в глаза. На моей совести есть такой «птенчик Брэдбери»: в скверике однажды тупо не поняла беспокойства трясогузки-родителя, пока мой собакевич не прыгнул в траву охотничьим скоком.
[Читая биографию Л. Мея] Увлечение птицами может быть одной из форм эскапизма. В квартире поэта-выпивохи Мея стояли елки (!), по которым порхали птицы (не закрывал клеток). Первым же известным (мне) в этой серии был, возможно, грек Аристофан. Сюжет его «Птиц» (пара граждан, уставших от постдемократического майдана 2500- летней давности, бегут в царство птиц и мобилизуют пернатых для защиты от демагогов, астрологов и иной шелупони) мог придумать в принципе человек, равнодушный к птицам, а вот втиснуть в пьесу названия нескольких сотен птиц – вряд ли. Похоже, переболев политикой, он к старости спасался от несовершенств общества птицами. Вот и антигерой дня Д. Виноградов, обезумевший от триумфа потребления, вроде интересовался защитой птиц. Да не зацепился за нее, как видно из эпилога…
Традиция проведения юннатских слетов, конференций, семинаров и коллоквиумов берет свое начало с советских времен. В такие дни юннаты со всей области (а также их руководители) собирались в областном центре, рассказывали о своих достижениях, делились опытом.
В начале «нулевых» годов мне также довелось поучаствовать в таком мероприятии. Полностью оно называлось «Съезд школьных научных обществ, экспедиционных отрядов и опытных бригад». На том съезде участвовало свыше сотни школьников из всех уголков области. Заседания съезда проходили по секциям. На одной секции светила нашей экологической науки заслушивали доклады школьных научных обществ. На другой секции проводилась выставка сельхозпродукции, выращенной школьными опытными бригадами. Параллельно школьники рассказывали о своих опытах на грядках и используемых при этом агротехнических приемах. Работа третьей секции вообще проходила в лесу. Члены школьных экспедиционных отрядов делились опытом жизни в полевых условиях, а также демонстрировали свои навыки наблюдений в природе и проведения полевых экспериментов. Завершилось все, как водится, торжественным собранием, приветственными речами, награждением победителей и т.д. и т.п.
Через десять лет мне вновь довелось участвовать в аналогичном мероприятии, которое на сей раз называлось проще «Съезд школьных опытных бригад». С упрощением названия упростилась и общая процедура проведения съезда.
На сей раз весь (прости, господи!) съезд проходил в одном зале, в котором школьников было явно меньше половины. Создалось впечатление, что они здесь вообще лишние, и их присутствие, самое большее, терпится, как печальная необходимость.
Съезд начался со здравиц губернатору и Той Самой Партии от лица какого-то странного Союза Сельской Молодежи (перед словом «сельской» так и тянет приписать «последней»).
Затем награждали … нет, читатель, не юннатов, а председателей районных отделов народного образования, внесших (непонятно, каким образом) вклад в развитие «школьного опытного дела». Судя по лицам и рукам награжденных, лопату в руках они держали, самое меньшее, лет тридцать назад. Вряд ли кто из награжденных кадров был способен отличить семена пшеницы от семян моркови, укроп от сурепки, а ворону от страуса.
Затем пошли представления опытных бригад. Докладывали при этом, как минимум, директора школ или «специалисты» РОНО. Приведу несколько выдержек из их выступлений: «На кружке «Умелые руки» изготовили веселых пчелок», «И рассада с плошки просится в окошко» (стихи там тоже звучали!), «Мы ее приходу рады в ученической бригаде», «Самостоятельно мы осуществили посев семян в открытый грунт» (с ума сойти, какое достижение!), «Повзрослеть давно пора, изучаем трактора», «Под руководством учителя технологии был построен плетень» (черт побери, больше вы там ничего не построили?)
С полчаса мне казалось, что я брежу. Особенно «зажег» директор какого-то районного лицея, заявивший на полном серьезе, что их школьная бригада самостоятельно обрабатывает сто пятьдесят гектаров пашни. При этом используется трактор и комбайн (это школьниками то!). В завершении директор очень просил выделить школе дополнительные средства «на покупку инвентаря и сельскохозяйственной техники». Оглядываясь вокруг, я понял, что все (я подчеркиваю, ВСЕ!!) присутствующие воспринимают происходящее абсолютно серьезно. Аплодисменты звучали постоянно!
До конца я не досидел. Создалось впечатление, что я присутствую на каком-то сатанинском шабаше. Такой концентрации наглого вранья и беспросветной глупости «на единицу населения» мне встречать ещё не приходилось!
Эколог должен везде побывать, все увидеть, все пощупать своими руками. А как же без этого? Экологами становятся не столько в аудиториях, сколько в полях и в лесах, под снегом и под дождем, на свалках и на предприятиях. Это я пишу как эколог!
Ну, это, так сказать, присказка. Сказка начинается дальше на окраине Воронеже в промозглое ноябрьское утро. Дождя вроде как нет, но весь воздух буквально насыщен водяными струями. В соседнем дружественном государстве такую погоду называют хлестким словом «мряка».
Что же делать в такую рань в мерзкую погоду на Богом забытой остановке солидному работнику высшей школы? Ответ банален: ожидать студентов с тем, чтобы далее повести их показывать водоподъемную станцию, обеспечивающую питьевой водой добрую половину населения нашего города. Именно здесь вода проходит все метаморфозы, прежде чем дойдет до водопроводных кранов в наших квартирах. На этот секретный объект, не обозначенный ни на одной карте, закрыт доступ всем кроме … будущих экологов.
Студенты начинают прибывать. Настроение у них явно по погоде. И зачем надо было вставать в такую рань, чтобы ехать на какую-то остановку? Настроения не прибавляет известие, что наш гид Светлана застряла где-то в пробке и явно задерживается.
Нам нужно попасть на станцию к определенному времени. Поэтому, решив не ждать Светлану, выступаем. Наш путь лежит через окраинный поселок. Сия часть города явно не избалована вниманием чиновников из городской администрации, если судить по состоянию дорог и фасадов домов. Вид домиков, грязь на дороге и непрекращающийся дождь совсем роняют настроение молодежи. Тем более, что часть пути проходит по сосновому лесу, который в это время года привлекательностью не отличается.
Тем не менее, когда за поворотом показываются ворота станции, настроение у студентов повышается. Все-таки предстоит знакомство с чем-то новым и доселе неизведанным. Раздается смех, шутки. Дождя уже вроде как никто не замечает. Решаем до прихода Светланы сфотографироваться на память на фоне ворот.
Вот, наконец, и Светлана, запыхавшись, появляется из-за поворота. Словно откликнувшись на её появление, дождь прекращается, хотя небо продолжает хмуриться. Оказывается, нас уже ждут! Ворота гостеприимно распахиваются, нас встречают пожилая полная женщина охранник и инженер станции, назвавшийся Анатолием Владимировичем.
Следуя за нашим проводником, мы проходим через лес и оказываемся на довольно обширном пустыре. Посреди пустыря в гордом одиночестве стоит будка, похожая на трансформаторную, и бетонированный люк чем-то похожий на те, которые обозначают присутствие водоводов. Так оно и оказалось!
Нас строго предупреждают, что фотографировать можно, только не делая привязки к местности. То есть, запрещены любые панорамные кадры, по которым любой супостат мог бы определить местоположение станции.
Лежащий перед нами водовод непростой! Именно здесь вода начинает свой путь из земных глубин в наши водопроводные краны. Анатолий Владимирович подробно рассказывает о глубине залегания вод, устройстве насосов, конструкции трубопроводов.
Студенты с любопытством заглядывают в люк, где видна лестница, уходящая на невидимую с верха глубину. Вижу, что рассказ и увиденное произвел впечатление на молодежь.
Тем временем дождь опять начинает накрапывать. Поэтому спешим укрыться, но по дороге в главное сооружение станции – зал механической очистки – заглядываем в ещё одно небольшое строение. В нем проходит труба диаметром не менее полутора метров. Наш гид со значением указывает на этот «главный водовод». Кто-то из студентов обращает внимание на отсутствие шума воды в трубе. На что инженер ответил, что шум бывает только в том случае, если вода перемещается вперемежку с воздухом. В этой же трубе вода движется в полном вакууме. По лицам студентов видно, что их явно интересует сказанное. Никто уже не обращает внимания ни на дождь, ни на сырость, ни на грязь под ногами.
Наш дальнейший путь лежит в зал механической очистки воды. Здесь вода под напором поступает в огромные резервуары, где перемешивается с песком и гравием, на который адсорбируются минеральные соли (наша природная вода считается довольно «жесткой»). В помещении ощущается высокая влажность и чувствуется довольно сильный запах сероводорода. «А гниль всегда в скважине есть!» - комментирует Анатолий Владимирович.
На многих студенток посещение зала механической очистки воды произвело негативное впечатление. Некоторые девушки морщат хорошенькие носики. «И мы это потом пьем!» - слышится чье-то восклицание. Услышав это, гид круто сворачивает в какой-то закоулок. Нашим глазам предстает ряд из обычных раковин, каких полно в любом общественном туалете. «Не хотите попробовать! – предлагает Анатолий Владимирович. – Здесь вода прямо после механической очистки!»
Несколько студенток нерешительно делают шаг вперед. Тем не менее, воды они выпили с явным удовольствием, отметив её весьма высокие вкусовые качества. «А почему в кранах вода заметно хуже?» - спрашивает одна девушка.
Здесь вступает в разговор Светлана. Она терпеливо объясняет, что в наши краны вода поступает уже после хлорирования и прохождения по многим водопроводным трубам, которые, как известно, уже давно не первой свежести. «Здесь ещё кое-какие бациллы остались!» - Светлана показывает на краны, из которых только что пили студентки, и те, кто пил, боязливо поеживаются.
Наш дальнейший путь лежит в хлораторную. У входа мы натыкаемся на внушительного вида баллоны из-под хлора. «Если один такой баллон рванет – внушает студенткам Анатолий Владимирович – нас с вами не будет, а местность ещё долго будет опасно заражена, и сюда мало кто решится сунуться». Впрочем, студентки здесь уже освоились и явно не боятся рассказываемых «страшилок». Некоторые даже фотографируются, стоя рядом с баллонами. Впрочем, как потом оказалось, эти баллоны были уже пустыми и их собирались отправить на заправку.
Последним пунктом нашей экскурсии был машинный зал. Здесь из-за страшного гула мы почти ничего не слышали из того, что нам рассказывал наш гид. Зато внимание студенток привлекла маленькая пушистая кошка, принадлежавшая кому-то из сотрудников станции. Поласкав кошку и сфотографировавшись с ней, студентки с явным сожалением направляются к выходу.
Давным-давно жил один старик. Жил он в старом храме. Часто к храму приходили играть дети. Самым озорным был мальчик по имени Таро. Однажды, когда он играл на ступеньках храма, к нему прилетели три воробья, и один из них сказал: - Самая великая вещь в этом мире это Солнце. Благодаря солнцу наш мир так прекрасен. Но люди, привыкшие к его свету, воспринимают солнце как обычное явление. Услышав это, второй воробей сказал: - Нет, самая великая вещь в этом мире – это вода. Без воды нет жизни. Но люди, так привыкли к ее доступности, что не воздают ей должного. И, наконец, заговорил третий воробей: - То, что вы сказали, правда. И солнце, и вода прекрасные дары. Но самое ценное на земле, о чем люди даже не задумываются, чью щедрость и не замечают, это воздух. Без него мы бы погибли. Выслушав разговор воробьев, Таро задумался. Он никогда не чувствовал себя благодарным ни воздуху, ни воде, ни солнцу… Мальчик побежал к старику и поведал об услышанном. Ему было грустно от того, что люди так невежественны, что маленькие птички оказались мудрее людей. Старик ласково улыбнулся и сказал: - Я поздравляю тебя с великим открытием. Ты прав. Люди упустили из виду самое важное в жизни. Но все их ошибки можно простить, если они научатся Любви. В людях есть пороки, но избавиться от них нельзя, даже собрав всю волю в кулак. Для того чтобы изгнать пороки, Бог дал людям Любовь. Только Любовь и ее таинственная сила позволяют людям оставаться вершиной божественного творения. Только в Любви есть совершенствование, только в Любви есть развитие. Любовь – это путь к Богу. Бог не являет нам себя, вместо себя он посылает нам Любовь. Благодаря Любви люди прощают друг друга, воспринимают друг друга и творят прекрасный мир.
Все хорошее (уже в который раз!) приходит неожиданно. Придя утром на работу, я обнаружил на своем столе солидного вида бумагу со штампом вуза. Бумага начиналась традиционными словами: «Согласно приказу ректора от …» Далее шла речь о необходимости направить преподавателей на курсы повышения квалификации по обучению внедрения и т.д. Читать длинное название курсов у меня не было никакого желания.
Среди длинного перечня фамилий красовалась и фамилия автора этого поста. Словно бы в утешение там же значились фамилии всего нашего деканата. Что ж, в такой солидной компании почему бы и не поучиться?
В назначенное время подхожу к указанной аудитории. Там уже набралось десятка полтора преподавателей в основном с нашего факультета. Занятия должен был проводить начальник нашего отдела мониторинга. Он с деловитым видом хлопотал возле ноутбука, проверяя работу демонстрационной аппаратуры.
Перед началом занятий к нам обратилась проректор с призывом внимательно отнестись к тому, что нам здесь будут преподавать. Тем более, что опыт в работе с новыми стандартами образования у нас за два года накоплен немалый. Сие высказывание ни у кого из присутствующих возражений не вызвало.
Начало занятий было малоинтересным. Ведущий перечислил нам, что должно быть в наших злосчастных учебно-методических комплексах. Правда, меня несколько смутило, что значительной части пунктов касалось словосочетание «может быть…». Большинство коллег (включая и меня) сразу расценило, что «раз может быть, значит, может и не быть». А последнее явно предпочтительней.
Интересней оказалась вторая половина занятий, посвященная новой системе записи часов. Некоторые коллеги сразу высказали претензии к ведущему, что новая система, дескать, заметно обрезала учебную нагрузку.
Подобные претензии явно вызвали раздражение ведущего, («Я этого уже и от ректора и от проректора наслушался!») и он пустился в долгие расчеты, показывая, что на самом деле незначительные потери часов компенсируются большим удобством их расписывания.
Особый интерес вызвал раздел, где обозначалось количество часов, полагающееся на подготовку к занятиям. При этом сие количество зависело от того, читает ли преподаватель данный курс первый год или уже нет. Даже приблизительные подсчеты показали, что годовая нагрузка при таком подходе увеличится в несколько раз и составит не менее трех тысяч часов.
Не меньше вопросов вызвало количество часов, полагающееся за воспитательную работу со студентами. Как записывать часы за проводимые мероприятия? И за какие мероприятия их можно записывать? Внезапно встал вопрос и о моем блоге. Одна из коллег – читательниц моего блога – задала ведущему коварный вопрос: «А можно ли в дополнительную нагрузку ставить ведение блога?», на что ведущий, не почувствовав подвоха, с готовностью отреагировал: «Надо посмотреть!». В моей голове завертелись цифры. В этом году я написал около пятидесяти постов. Если на каждый пост я тратил примерно час (а случалось, и больше!), то около семидесяти часов мне уже обеспечено. Живем! Этак и на премию к концу года натяну!
Далее разговор перешел на текущие дела. Все естественно сводилось к нашей дальнейшей судьбе. Ведь наш вуз признан был неэффективным (мало денег зарабатываем!). Здесь ведущий оживился и произнес: «А вы видели, что МПГУ написал на своем сайте. Там на первой странице красными буквами выведено «Включение МПГУ в число учреждений высшего профессионального образования, имеющих признаки неэффективности, произошло в результате технической ошибки»И пусть теперь подкопаются!»
«Вух, наконец-то эта бадяга закончилась!» - с облегчением протянул коллега, сидевший рядом со мной, когда занятия закончились. «Да и мне пора бежать! – встрепенулась другая коллега – А то у меня занятия! Я студентов оставила, чтобы все это слушать!»
Придя домой, я рассказал о прошедших курсах своей маме – преподавателю с сорокалетним стажем. «Да все это уже было лет тридцать назад – махнула рукой ветеран высшей школы – И тогда от этого отказались, так как в результате такого подсчета «нагрузки» у многих преподавателей выросли до трех тысяч часов в год».
С начала ноября на кормушку налетели воробьи. И начали вести себя там весьма нагло. Вплоть до того, что в начале второй минуты один воробей другого за хвост тянет...
Живу я на окраине города в окрестностях старейшего воронежского вуза – сельскохозяйственного вуза (ныне, аграрного университета). Мой дом расположен рядом с парком. С другой стороны к дому примыкают поля учебно-опытной станции.
Одним из любимых моих занятий являются утренние прогулки в хорошую погоду, когда солнце только ещё выглядывает из-за деревьев, воздух насыщен свежестью, из расположенного поблизости парка доносится птичий гомон, а где-то поодаль в дымке маячит башня главного корпуса аграрного университета.
То утро запомнится мне надолго. Перейдя поле, я по привычке обернулся назад, чтобы полюбоваться изящными очертаниями башни – творением замечательного архитектора Дитриха, который перед тем, как создать данный проект, объехал все сельскохозяйственные вузы Европы.
Увиденное заставило меня вздрогнуть. На вершине башни сверкал в лучах восходящего солнца огромный православный крест. Поначалу мне захотелось перекреститься (сказались гены прапрадеда священника). Потом я немного овладел собой. Создание и восстановление храмов, идущее в то время полным ходом, я готов был приветствовать. Но … крест на крыше учебного заведения! Как-то уж больно несуразно он там смотрелся.
Придя домой, я поделился увиденным с соседом, проработавшим в СХИ (так мы сокращенно называем сельскохозяйственный институт, а через него и весь прилегающий район) более пятидесяти лет.
- Да, поставили крест несколько дней назад – безо всякого энтузиазма произнес ветеран вуза. – Нет, там раньше никакой церкви не было. Часовня в другом месте была. А та башня была водонапорной. Ещё во время войны там дежурили, предупреждали о воздушных налетах.
С тех пор прошло немало лет. Крест на водонапорной башне к тому времени уже всем приелся, и на него перестали обращать внимание. Но … буквально на днях я заметил на крыше СХИ уже … два креста. Второй возвышался над противоположным от бывшей водонапорной башни крылом.
Моего соседа в живых уже не было, и я обратился за разъяснениями к бывшей сотруднице СХИ, а ныне пенсионерке. Она побеседовала со мной весьма охотно. В её речи то и дело проскальзывали нотки восторга.
- О, да! – восхищалась пожилая женщина, сверкая золотыми коронками – ректор распорядился настоящую часовню сделать. То крест просто висел (вы поняли, «крест просто висел»?!), а теперь в «сталинской» аудитории устроят часовню.
Я представил себе «сталинскую» аудиторию. В ней когда-то проходило торжественное собрание, посвященное нашему окончанию школы. Кроме того, там проходили комсомольские и партийные собрания, заседания совета, а в более отдаленные времена в ней громили генетиков и «космополитов». Представить её в качестве часовни я никак не мог!
- Это ещё не все – продолжала заливаться соловьем пожилая энтузиастка – для мусульман в СХИ будет организована мечеть, а чуть позже – синагога. Ректор сказал, чтобы все конфессии были представлены.
Куда поместят мечеть, сомнений не вызывало. Не иначе как в ту же водонапорную башню, с вершины которой будет завывать муэдзин, призывая правоверных к молитве. А вот куда засунут синагогу? Почему мне ясно представилось, что её поместят в бывший виварий. А что? Если часовню разместят в «сталинской» аудитории, мечеть – в водонапорной башне, то почему синагоге не оказаться в виварии?
Размышляя таким образом, я подошел к компьютеру и нажал рычаг пуска. На улице уже зажглись ночные фонари. Накрапывал холодный осенний дождик.
- У нас в стране слишком много вузов – глубокомысленно изрек Президент в интервью какому-то правительственному телеканалу – Их число необходимо сократить на двадцать процентов!
Сказано – сделано. Но … начало XXI века - все-таки не времена Калигулы или Святой Инквизиции, когда любую школу можно было закрыть, просто повесив замок на дверь, а учителей отправить на костер. Дескать, еретики, мать их!
Сейчас сие действо должно иметь под собой хоть какое-то обоснование. А поскольку в мировой истории современности прецедентов не существует (даже самому дремучему диктатору какой-нибудь африканской страны не приходило в голову сократить число учебных заведений), то решили провести «мониторинг» (слово то какое взяли!) вузов на предмет их «эффективности». Как эта эффективность будет оцениваться, лично мне долго было неясно. Гром грянул, как водится, в хмурое осеннее утро.
- Смотри! – заявил шеф, придя с вузовского совета – нам спустили критерии эффективности! Кстати, в соответствии с ними лесотехническая академия уже прошла аккредитацию!
Мне вспомнился случай, когда я со своими экологами работал на посадке леса. Туда же пригнали (именно так!) группу студентов «лестеха». Именно пригнали, так как будущие инженеры лесного хозяйства смотрели вокруг себя как, простите, «некоторые млекопитающие на новую деталь интерьера». Многие из них вообще потом не прикоснулись к работе, а лишь стояли в сторонке. Об их знаниях можно было судить «невооруженным глазом», когда сии «специалисты», пропалывая молодые культуры, вместо хвощей вырвали молодые елочки. Ради интереса, я поспрашивал своих подопечных. К их чести следует сказать, что большую часть растений они определили правильно.
Ещё мне вспомнился недавний разговор с коллегой, перешедшим из лесотехнической академии в университет. Свое прежнее место работы он описывал так: «Там работать невозможно. На кафедре физики один доцент избил другого до сотрясения мозга. А студенты вообще не хотят ничего учить, а лишь обсуждают, какому преподавателю сколько надо «сунуть»». Итак, сей вуз, оказывается, уже прошел аккредитацию!
Так, заглядываю в принесенную шефом «цыдульку». Разумеется, я (наивный человек!) ожидал увидеть что-то типа «качества знаний студентов», «процента выпускников, работающих по специальности», «количества изданных учебных и методических пособий» или «количества публикаций в научных журналах», что, по моему скромному разумению, и должно бы являться критерием эффективности работы высшего учебного заведения.
То, что я увидел, заставило меня ущипнуть себя за руку. На солидной бумаге с грифом Министерства аккуратным шрифтом были выписаны … всего три строчки. Но обо всем по порядку.
Первый пункт моих возражений не вызвал. Там указывалось, что бал, полученный на ЕГЭ, при зачислении в вуз у абитуриента на должен быть меньше 60. Что ж, соглашусь. А то сейчас в некоторые вузы (сужу по словам коллег) из-за опасности недобора принимают с любыми оценками, отличными от неудовлетворительных. Сам я тоже был свидетелем, когда декан одного из факультетов университета прямо заявил: «Мы примем всех с аттестатом чуть выше «троичного»». Впрочем, отметил я про себя, от меня тут вряд ли что зависит. Не я же, в конце концов, абитуриентов набираю!
Но уже второй критерий «эффективности» поверг меня в шок. Цитирую: «на научную работу должно расходоваться не менее 50 000 рублей в год на преподавателя». Вот так, оказывается, не количество напечатанных статей и монографий, а количество израсходованных денег у нас теперь является критерием эффективности научной работы! Здорово, правда? Получил деньги (откуда, неважно!) израсходовал, отчитался и вся тебе наука!
Конечно, от такого финансирования ни один человек, наукой занимающийся, не отказался бы, но где здесь эффективность? Эффективность в первую голову предусматривает результат, а не расходы! Или у Министерства другое мнение?
Последний критерий «эффективности» я прочитал уже бегло. В нем значилась «площадь учебных площадей, приходящаяся на одного студента». Ну, тут пусть у начальства голова болит! Или мне пойти и за счет доцентской зарплаты ещё один учебный корпус построить?
В итоге вывод: идеальный вуз в нашей стране это тот, у которого большое здание, в нем мало студентов, и в котором сотрудники «осваивают» соответствующую сумму, выделенную на науку. Остальное – получают ли студенты необходимые знания, работают ли выпускники по специальности, пишут ли профессора статьи, учебники и монографии - значения не имеет! Может быть, уже незачем и занятия вести?
- Кирилл Викторович, к Вам какие-то люди – несколько растерянно произнесла наша лаборантка Лариса, когда я вошел на кафедру в перерыве между лекциями.
Сам по себе визит к нам на кафедру не представлял из себя чего-то уж из рук вон выходящего. У нас на кафедре порядки весьма демократические (может быть, даже излишне!). Постоянно «толкутся» и коллеги, и аспиранты, и студенты. Кто-то пришел за советом, кто-то поработать с научным руководителем, кто-то за книжкой, кто-то помочь настроить компьютер и заодно поработать на нем, кто-то распечатать реферат или курсовую и т.д. и т.п.
Значит, неожиданный визит чем-то отличался от уже ставших привычными. Иначе как можно объяснить растерянный вид Ларисы?
На кафедре меня ожидали двое мужчин и одна женщина средних лет. Все посетители были явно деревенского вида. Кроме того, их усталые лица и потрепанные костюмы говорили о весьма раннем подъеме и долгом утомительном пути. Не иначе, как визитеры были из какого-нибудь отдаленного района области. При моем приближении гости почтительно встали. Я поздоровался и предложил им сесть. Гости явно были чем-то смущены и не решались первыми начать разговор. Наконец, один из мужчин с усилием выдавил из себя.
- Мы – родители ваших отстающих студентов. Затем он назвал фамилии, которые мне что-то смутно напомнили. Я раскрыл журнал посещаемости и действительно обнаружил названые фамилии. Судя по пометкам, сии студиозусы явно не баловали меня своим посещением занятий. Все это я и выложил нашим посетителям.
- А мы, когда звоним ему – начал один из мужчин, имея в виду своего беспутного отпрыска – только и слышим «все нормально, все нормально». Спрашиваем, почему ты не на занятиях. А он заявляет: у нас сегодня пар нет. А вчера нам позвонила (далее прозвучали имя и отчество нашего декана) и сказала, что его отчисляют. Приказ ещё не подписан, но… - мужчина запнулся.
- Но я то чем могу помочь? – я развел руками – Я у них только первый год веду. Зачетов у них я ещё не принимал.
- Декан сказала, чтобы мы обошли всех преподавателей и выяснили, так сказать, ситуацию… - при этих словах неловкость говорившего проявилась особенно рельефно.
- И что нам делать? – спросила мама одного из разгильдяев. Мне было её откровенно жаль.
Лариса, все это время внимательно следившая за разговором, сочла нужным вступить.
- Отцы не знают, что в такой ситуации делать! – лаборантка артистически всплеснула руками – Берете ремень и … Уверяю вас – продолжила она назидательно – один раз ремнем по заднице заменяют сорок минут душеспасительного разговора.
- Ремнем то можно – ухмыльнулся папаша двоечника, но, поймав взгляд жены, осекся – только вот поможет ли?
- Поможет! – лаборантка произнесла уверенно. – Вреда уж точно не будет!
- У него один зачет остался… по физкультуре – разговор продолжила мамаша.
- А кто ведет? – спросила лаборантка и, услышав фамилию преподавателя, продолжила – А, знаю его! Ему сдать просто. Берете это дело (лаборантка выставила впереди себя кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем) и идете сдавать.
Шутка однако не развеселила посетителей.
- Я сама здесь училась. – мамаша почти плакала – Вы же, Кирилл Викторович, у нас вели…
Я вспомнил заочницу, которую действительно обучал лет десять назад. Должен сказать, что её посещаемость занятий не отличалась от той, которая привела её сына к столь критическому положению. Она даже собиралась писать под моим руководством дипломную работу, но, получив задание, больше не появилась. Вероятно, задание ей показалось слишком тяжелым. Все это я незамедлительно выложим визитерам.
- Вот кого надо было ремнем – полушутя, полусерьезно проговорил папаша, глядя на жену.
На том наш разговор закончился, визитеры вежливо попрощались и покинули кафедру.
- И в кого он такой уродился? – Лариса выразительно подмигнула.
Мне оставалось только согласиться с весьма прозрачным намеком и отправиться восвояси на лекцию. Тем более, что звонок уже прозвенел.
Магазин «Ашан» появился у нас года три тому назад и сразу стал местом паломничества воронежцев. Невысокие цены, обилие разнообразных товаров, яркий антураж делают его весьма привлекательным магазином, не смотря на не вполне удобное расположение за городом.
В «Ашан» ездят специально, тратя на это нередко свой выходной день. Ездят целыми семьями вместе с бабушками и детьми. Ездят, словно в музей или в театр. «Шопинг» - это ведь такое увлекательное занятие!
Разумеется, в «Ашане» неоднократно доводилось бывать и мне. Упаси, Боже, ездить туда специально! К «шопингу» я питаю стойкое отвращение с детства. Но сей храм Гермеса расположен для меня довольно удобно – прямо на пути к моей даче. Я умудрялся даже сочетать посещение магазина со своей «тихой охотой», поклонником которой являюсь с давних лет.
Встав в выходной пораньше, я успеваю посетить лес, набрать грибов, на обратном пути заехать в «Ашан», сделать необходимые покупки, успев до того, как основная масса российских граждан очухаются от сна и устремится в этот, как его там называют, торгово-развлекательный (чуть не написал «культурный») центр. Автомобили из города в это время идут конвейером. Стоит припоздниться и даже припарковать машину возле «Ашана» будет уже проблематично.
Посещая «Ашан» в разное время, я неоднократно становился свидетелем сцен, наблюдая за которыми невольно задумываешься об общем культурном уровне и интересах наших соотечественников.
Прежде всего, меня всегда поражало количество закупаемых обывателями продуктов. Ручные тележки нагружаются часто так, что гора товаров значительно возвышается над бортами. Когда я впервые увидел эту сцену, то вспомнил строчки из «Боливийского дневника» Че Гевара. Знаменитый революционер сетует в нем на то, что обилие закупаемых партизанами в ближайшем городке продуктов привлекло внимание местного алькальда (по аналогии с современной российской действительностью – главы местного поселения). Интересно, чтобы подумал бы сей алькальд, оказавшись в российском «Ашане». Что все россияне собираются начинать партизанские действия? Или данное предположение не далеко от истины?
При последнем посещении «Ашана» я заметил некоторую нервозность в поведении продавцов. Две девушки о чем-то тревожно шептались, суетливо оглядываясь по сторонам. До меня среди шепота долетели слова: «Хозяин приехал!». Вскоре я увидел подтверждение этих слов.
Высокий темпераментный француз стоял среди прилавков, размахивал руками и что-то при этом оживленно рассказывал своим русским подчиненным. Последние стояли полукругом вокруг своего заграничного патрона. На их лицах было написано выражение, при виде которого мне вспомнились строчки А.С. Пушкина «От взгляда твоего скисает молоко…»
Поражает обилие покупателей с детьми. Ведь не в зоопарк вроде детей привели, не в океанариум (он, кстати, находится поблизости) и не в «Дисней-ленд». Может быть, дома оставить их не с кем? При этом дети, усевшись в специальное сиденье, устроенное прямо в корзинке для товара, все как один поедали кто мороженое, кто пирожное, кто различные чипсы и чупсы. Мне невольно вспомнилась приводимая в одной из лекций, которые я слушал на стажировке в Москве, кривая роста детской заболеваемости системы пищеварения. Думаю, вот такие вот «вылазки» также вносят свой вклад.
А что? Молодой мамаше охота в воскресенье прошвырнуться по магазинам, папаше не хватает воли ей возражать (а придумать альтернативу времяпровождения в выходной день не хватает мозгов), так что выбирается вроде бы вполне устраивающий всех вариант. А ребенку, чтобы он не докучал родителям, всучается пакет с его любимым (хотя и не вполне полезным для здоровья) лакомством. Как говорится, дешево и сердито и все довольны!
Здесь мне вспомнился ещё один факт. Побывав на молодежном форуме "Селигер - 2011", я видел списки магазинов, торгующих просроченными продуктами. Магазины "Ашан" занимали в нем первое место.
Проводив взглядом очередную семейку (папа, мама, ребенок (чуть не написал – тележка) с пакетом чупсов), направляюсь к кассам. Тем более, что очередь к ним уже выстраивалась…
