О регулярно проводимых в нашем институте дебатах на различные темы я слышал давно, но побывать на таком мероприятии не приходилось. Поэтому, когда студенты предложили поучаствовать в работе Клуба дебатов да ещё сразу в качестве судьи, охотно согласился.
К этому делу, как я сразу понял, у нас подходят серьезно. За день до дебатов мне прислали предлагаемые темы и критерии оценки команд. Пришлось их тщательно изучить, перед тем как направиться судить, хотя доля неуверенности во мне оставалась до самого начала сего действа.
За десять минут до начала дебатов на кафедру забежала студентка третьего курса и безаппеляционно напомнила, что дебаты начинаются через десять минут, и в соответствующей аудитории меня уже ждут. Не смея задерживать начало мероприятия, поднимаюсь и направляюсь, куда сказано.
В одной из самых больших аудиторий нашего института уже ждут представители трех команд. Передние столы сдвинуты для членов жюри, и на них уже разложены ручки и оценочные ведомости.
Начинаем, как водится, с некоторым запозданием, когда окончательно выясняется, что одна из ожидаемых команд по каким-то причинам участвовать в дебатах сегодня не сможет.
Начинаются дебаты с жеребьевки. Представителям команд предлагают подойти к столу, на котором разложены листки с начертанными на них темами предстоящих дебатов. Темы выпадают следующие: «Запрет испытаний моющих и косметических средств на животных», «Легализация откупа от службы в армии», «Запрет ГМО».
За столы предлагается пройти одной команде, после чего тема первого раунда дебатов озвучивается. Другой команде предлагается выбрать, будут ли они играть роль противников или защитников данного положения.
Первой темой выпала «Запрет испытаний моющих и косметических средств на животных». Первая команда явно поддерживает данный запрет, вызывая у второй команды некоторую растерянность. Ведь всегда трудно защищать ту точку зрения, которую на самом деле не разделяешь.
Тем не менее, дискуссия разворачивается довольно жаркая. Обе команды борются с явным желанием победить, явно стараясь компенсировать недостаточную информированность по данной проблеме эмоциональностью, эффектным стилем выступлений, красиво поставленной речью.
Как выяснилось уже потом, мнение жюри разделились по поводу того, кому присудить победу в данном раунде. Двое судей отдали победу команде, защищающей запрет проведения на животных, трое – их соперникам.
Следующая тема - «Легализация откупа от службы в армии». Здесь тоже вышла некоторая натяжка. Члены команды, защищающей данной безобразие, явно не разделяли ту точку зрения, которую им пришлось отстаивать.
Последней темой стала «Запрет ГМО». Здесь на первое место явно выдвинулась команда, которая, что называется, «больше в теме», т.е., более информирована о данной проблеме.
Наконец, дебаты окончены. Жюри подсчитывает баллы, потом судьи коротко высказываются о своих впечатлениях и, наконец, объявляем победителей. Участникам дебатов вручаются памятные подарки.
Коротко, мои впечатления от дебатов:
1) Успех в дебатах часто обеспечивается не лучшим знанием предмета, а более подвешенным языком, эмоциональностью выступлений, поддерживаемой жестикуляцией;
2) Всегда неудобно защищать ту точку зрения, которую на самом деле не разделяешь.
Так закончился мой первый опыт участия в студенческих дебатах.
Этот разговор происходил в социальных сетях и состоял из двух частей. Первая стала реакцией на выступление А. Яблокова.
Сторонник: Политик. Яблочник. Не академик, член.кор АН - биолог. Борец против всего. Мысленно. Скорее всего и в Новохоперске не был. Любим иностранцами.
Я: А разве сторонники добычи никеля не хуже? Вчерашний лепет А. Гордеева по вечернему выпуску ВН иначе как жалким не назовешь.
Сторонник: Ну это чиновник. Его дело такое. А противостояние, когда становится плохой политикой, то сразу грязь и помои, даже со стороны ученых, и это переходит в России (да и не только) в мордобой и т.д.
Я: Это точно! И тем, кто стремится побыстрее назначить разработку никеля, надо учитывать! Уже нагайки в ход пошли, а там глядишь, и обрезы с дедовскими наганами заговорят!
Сторонник: Это не от большого ума! Не давать изучать будущее влияние разработок на гидрогеологию - вот это и есть "то что надо учитывать"? А пугать обрезами государство, тем более сегодняшнее - сам знаешь, чем кончится для "пугачей". Посадят парочку тройку драчунов-дебилов и иже с ними, может и другие поумнеют. Повизжат остальные - и все успокоится. Почему-то на КМА тихо, Тамбов открывает разработку крупнейшего в Европе титано-циркониевого месторождение - даже муха у Яблокова и гринписовцев мимо не прожужжала, А тут сколько шума и грязи? И это пока не разработки. Которых может и не быть.
Я: Сей факт стоит принять как данность! Я этим летом был на Хопре со студентами и убедился в том, насколько насторожено и ожесточено тамошнее население! Только лишь действиями антиникелевых активистов этого не объяснишь! А глядя на наше государство невольно вспоминаешь слова В.И. Ленина: "Стена да гналая - ткни и развалится!"
Сторонник: Государство трудно развалить. Можно только изменить управление. Но эти методы войны весьма предсказуемы. Обозлить народ удалось "зеленым" и то благодаря глупым сказкам, которые потом были развеяны. Но люди то об этом не знают. Очень сильно пугали Норникелем и ядовитостью руды. И продолжаются очередные бредни из старой обоймы. Сегодня много предателей и тех кто хочет расшатать государство. Но нельзя бороться с мифическим плохим никелем и не бороться с коррупцией и безработицей и нищетой. А в Новохоперске нищета и вырождение города. Безработица и бесперспективность в сельском хозяйстве. Что могут предложить взамен "зеленые", есть планы и инвестиции?
Я: Да "зеленых" в тех краях никто и не знает! Почему-то "глупые сказки" дошли до народного сознания, а "опровержения" - нет! И это при огромной пропагандистской машине? И я должен в это поверить? Кстати, сам вращаюсь в "зеленых" кругах и могу заверить: размах антиникелевого движения оказался совершенно неожиданным для всех! А насчет инвестиций - мы, увы, не ЮАР и не Норвегия, где инвестиции идут на пользу государству! Не хочу, чтобы горстка продажных чинуш-космополитов строили себе виллы на Канарах за счет МОЕГО Хопра! Для меня Хопер дороже всего никеля, там залегаемого... Хотите, чтобы мы пожертвоали самой чистой рекой Европы для обогащения продажных чиновников и бизнесменов-компрадоров, их банковских счетов и вилл на Канарах?
Сторонник: Только не надо про не знание "зеленых" в Новохоперске! Именно они вкупе с политиканствующими казаками и проплаченными рубахинцами людишками старались во-всю. Кстати, он и не отпирается от этого. Теперь по пропагандисткой машине. Да, пробуксовала. И не ожидали размаха антипропаганды. Для меня Хопер тоже дорог, как красивая и уникальная река. Я там периодически бываю. И заповедник великолепен! Но причем тут это? Кто говорит, что это будет уничтожено? Добыча шахтная. И ущерб земле минимальный, в отличие от карьеров КМА и будущих на Тамбовщины. Впрочем, пример латненских замечателен! На примере Елки и Елани нужно попробовать решить все проблемы. Но для этого и следует заниматься исследованиями, а не размахивать нагайками. Теперь о доходах! А возьмите Воронеж. Кто хозяин шинного - Пирелли, дрожжзавода - французы... Перечислять далее? И что здесь такого? Пока так. А потом видно будет, как наши оперятся. Кстати у наших тоже немало недвижимости за рубежом. Американцы и англичане, тоже в свое время пиратством состояние сколотили...
Я: Интересно, кто же Рубахина "проплачивал", а заодно и всё Прихоперье, включая Волгоградскую область? Это должна быть структура как минимум по масштабам уровня транснациональной корпорации!! Теперь о промышленности. Неужели не понятно, что в нашей области работает лишь то, что выгодно иностранным корпорациям? На наше развитие они плевать хотели!!! Сотни заводов уничтожены!!! Мы под их руководством превращаемся в колонию!!! Только слепой этого может не видеть!!! А Вы о каких-то "проплаченных экологах"!!! Тошно читать такое!!! Почему-то про проплаченное из-за рубежа УГМК молчите!!! Неужели на это можно равнодушно смотреть??? И мы должны верить в их сказки про шахтную добычу и в то, что они за экологией смотреть будут??
Ответа со стороны сторонника добычи не последовало. Похоже аргументы вышли.
Вторая часть разговора стала реакцией на письмо нескольких известных московских ученых «Об экологических и социальных последствиях разработок сульфидных медно-никелевых руд Еланского и Елкинского месторождений в Новохоперском районе Воронежской области». Среди подписавших письмо такие известные фамилии как Лемешев, Яблоков, Фионова, Ермакова.
Сторонник: Полный набор всего, что можно приплести. Неужели такой бред могли подписать академики и уважаемые ученые.
Я: Одни дураки там сидят?
Сторонник: Боюсь, что не видели текста.
Я: Читал, но не доверять столь уважаемым людям не могу.
Сторонник: Они подписали (?) не читая!
Я: Вы низкого мнения об их умственных способностях?
Сторонник: Да уж, не очень высокого! Правда, я близко с ними не знаком). Но такое бывает. И хорошо! Но подписанты могут быть всякие. И за деньги и по дружбе. Сколько угодно случаев встречается. Если перевести из этого набора псевдонаучности на нормальный русский, что хотела сказать эта странная организация: "все долой"? Революционно, но глупо! А особенно умилили цифры. Сравнивая ничтожное (только почему областной масштаб, а не районный?) по мнению авторов пасквиля количество доходов от сельского хозяйства с доходами от добычи (?), непонятно откуда они взяли цифры? И что за ними стоит? Ну и т.д.
Я: Вы бы сперва с их работами познакомились прежде чем такое писать... Сразу же наглядно видно: противники никеля - уважаемые академики, ученые, а сторонники: простите, без мата и думать про них не могу!!! Один Чернышов - достойная личность, да и тот явно УГМК не доверяет, понимая, что экологические требования они соблюдать все равно не будут.
Сторонник: Что значит сторонники и противники? Среди противников одни "зеленые, которым экология застит всё! Вперед выставляют Яблокова, называют его академиком и заставляют говорит непонятно что. У Чернышова, учил меня в ВГУ, есть претензии к УГМК, но недоверие основано не тому, что экология будет нарушаться, а как объединить некоторую глупость и реальность. А это при рубахинских методах и разглагольствованиях, призывах и т.д практически невозможно сегодня, пока его не посадят за экстремизм и подстрекательство. Интересно, побили бы Чернышова казаки на Хопре? Наверное нашлись бы идиоты!
Я: По-Вашему на Хопре "Зеленые" митингуют? В 6000-ом Новохоперске 5000 "зеленых"? И в Урюпинске одни "Зеленые"? И волгоградский губернатор и тамошние Единороссы вдруг "зелеными" стали? Вы это серьезно???!!! И поверьте, дело тут не в рубахиных и иже с ними!! Кстати, ни Чернышова, ни Эйтингона, ни Медведева (археолога) на Хопре не тронули! Так Медведев потом выступил также против никелевых разработок и за создание археологического заповедника на Хопре? Тоже "позеленел" вдруг?
Сторонник: Откуда такое про Медведева? Его археологов тоже шуганули, или брехня? Что он против? Против чего? А почему считается, что весь Новохоперск против? Вот чего надо соседям, известно ж кто там их науськивает! А почему они против своих разработок также усиленно не протестуют? Почему сахзаводы периодически травят Хопер и Елань, но такие робкие телодвижения зеленых в эту сторону? Почему нет такого же протеста? Ну и т.д. Как-то странно. Еще ничего не произошло криминального, даже проект ГОКа не обсуждался. Да и как его обсуждать не имея реальных запасов. А уже столько мути! Я не доживу до разработок по времени, но если удасться дожить, то желал бы присутствовать на "первой руде" и порадоваться этому!
Я: Археологов Медведева шуганули с Хопра в июле! А раз он выступает за создание археологического заповедника на месте елкинского рудозалегания (об этом писали в воронежских газетах), то, сами понимаете, с разработками руды это плохо сочетается. А соседей и науськивать не надо!!! Все низовья Хопра у них, так что понятно, что все последствия им достанутся. Это же элементарно! А насчет того, что весь Новохоперск против сам сначала не верил, но был там как раз на День города. Все машины покрыты антиникелевыми наклейками, все мотоциклы в зеленых лентах!!! Я сам поразился! А на праздничном митинге звучали сочиненные школьниками антиникелевые песни! Тоже на вражескую пропаганду и на Рубахина спишете? Нет, не так все просто!
Сторонник: Так денег дадут, раскопает он свою пирамиду и все будет хорошо. А прогонять ребят археологов было дико, я бы точно этим делопутам-гоняльщикам от ВГУ приличный суд вчинил за нарушение работы экспедиции. "Последствия" соседям достаются регулярно от сахзаводов. А вот достанется ли что-нибудь от ГОКа - это еще вопрос!
Я: при методах, какими работает УГМК, более чем вероятно... Им же на экологию плевать, что, кстати, и Чернышев заметил... Да и кому иск вчинять? Всему Новохоперскому и окрестным районам? Или Вы по-прежнему думаете, что там имеете дело лишь с Рубахиным и кучкой дебилов? Дудки!!! Придется дело со всем населением Прихоперья иметь!!!
Сторонник: нет проекта - нет проблемы! Там будет прописана и экология, если дадут спокойно поработать в поле всем ученым. И все остальное. Пока идет волна недоверия и предположений. А как оно будет, время покажет. Мне это напоминает байку про цигана. Тот выдрал ремнем сынишку, приговаривая; "все равно ты крынку разобьешь, так я заранее».
Я: Вы предлагаете отдать все на откуп УГМК и им проплаченным (тут уж в отличие от "Зеленых", проплата видна однозначно). Судя по их поведению, цыган не зря сынишку загодя драл! Видать, сынишка такой был... Если исследования будут проплачены УГМК, то в их результатах сомневаться не приходится!!! Как говорится, не на ту лошадку поставили...
Чтобы увидеть что-то новое невольно приходится чем-то жертвовать. На этот раз мое путешествие по самым благополучным и комфортным странам Европы началось с изматывающей духотой езды до Москвы на скоростном поезде «Юность». Затем последовала ночь в жарком плацкартном вагоне до Петербурга.
На перрон Московского вокзала Петербурга мы выбрались в пять часов утра в самый разгар промозглого январского петербуржского утра. А нам предстоял ещё двухсоткилометровый путь на автобусе до границы с Финляндией.
В автобусе я, утомленный долгим путем, наконец-то заснул. Пограничный контроль мы прошли довольно быстро. И вот – «Принимай нас, Суоми-красавица, в ожерелье прозрачных озер!» - в голове проносятся строчки советской милитаристской песни.
Пейзаж южной Финляндии чем-то напомнил Подмосковье. Такое же сочетание сосен и берез, перемежающееся замерзшими озерами, небольшие городки и поселки. Бросается в глаза отсутствие многоэтажных домов (вне больших городов домов выше трех этажей нам не попадалось). Обращают на себя финские дачные поселки с обязательными саунами во дворе.
Дорога до Хельсинки заняла около трех часов. По дороге мы один раз остановились перекусить в придорожном кафе, сочетающимся в финском варианте с обязательным магазином и интернет-салоном.
Хельсинки встретил нас пасмурной погодой (правда, без осадков). Дома в столице Финляндии редко превышают в высоту пять этажей и не балуют глаз яркостью красок. Преобладают сероватые, желтоватые или красноватые цвета стен зданий.
Из достопримечательностей мы первым делом осмотрели памятник композитору Сибелиусу, сделанный в виде органных трубок. Правда, наш гид утверждала, что на самом деле то, что мы приняли за органные трубки, на самом деле символизируют собой звуки природы. Отметив про себя богатое воображение скульптора, решаю не спорить.
Следующим объектом стала церковь, вырубленная в скале. Как нам было упомянуто, это здание используется не только по своему прямому назначению, но и для проведения рок-концертов и разных других молодежных тусовок. Так что с веротерпимостью в Финляндии все в порядке. Сама архитектура церкви лично у меня вызвала ассоциации с укреплениями на линии Маннергейма.
Затем последовала экскурсия по городу. Нам показали вокзал (во время первой мировой войны выполнявший функции госпиталя и в связи с этим упоминавшийся в исторических романах), драмтеатр и в итоге прибыли на б. Сенатскую площадь, посреди которой высился внушительный памятник императору Александру II. Данный монарх в Финляндии особенно уважаем за то, что во время своего правления предоставил «Стране озер» весьма широкие права автономии, включая отдельный финский Сенат. В бывшем здании Сената сейчас размещается Совет министров Финляндии.
На той же площади внимание привлекает монументальное здание собора святого Николая. Этот протестантский собор был построен явно под влиянием православной архитектуры и был бы вполне уместен на центральной площади любого российского губернского центра.
Напротив собора я обратил внимание на старинное здание ресторана «Савотта», любимого ресторана барона К. Маннергейма. В этот самом дорогом ресторане Хельсинки «железный барон» ежедневно обедал, в обязательном порядке выпивая по старинной гвардейской привычке чарку водки перед трапезой. Один его такой обед остался незаконченным. Это с случилось в день начала советско-финской войны, когда барона срочно вызвали в Министерство обороны и в тот же день назначили командующим финской армией на Карельском перешейке.
После Сенатской площади мы проследовали на набережную Финского залива, где нашему взору предстал великолепный фонтан (по случаю зимы не работающий), посреди которого высилась фигура обнаженной девушки. Фонтан этот жители финской столицы называют «Наша нимфа». Фигура девушки поставлена не случайно. Своей задней частью тела она обращена в сторону аптеки, хозяин которой в свое время отказался дать деньги на установку данного фонтана. А теперь вот пускай и любуется!
Северный день быстро заканчивается, а нам ещё предстоит неблизкий путь до порта Турку, где нас ожидает паром «Грейс» судовой компании «Викинг-лайн». На этом пароме нам предстоит путь в Стокгольм.
Каюты на пароме по размеру меньше купе в поезде. Быстро пристраиваю свои вещи, наскоро принимаю душ и направляюсь на ужин. Ресторан на «Грейс» по своей площади сравним как минимум с десятью актовыми залами нашего университета.
Как только захожу в это великолепие, мне уже машут руками мои новые друзья, приглашая разделить с ними вечернюю трапезу, студентки Московского университета культуры и искусств, отправившиеся путешествовать со своим преподавателем.
Наши изголодавшиеся желудки быстро оценили преимущества обильного шведского стола. Было отдано должное и спиртным напиткам. Правда, одна из девушек пробовала было (очевидно, по старой привычке) покапризничать, но я ей напоминаю, что мы находимся в море, а морские законы суровы. Провинившимся сразу – камень на шею и рыбам на корм! Девушки смеются, но привередничать прекращают.
В Стокгольм мы прибывает около пяти утра по местному времени. Несмотря на ранний час, выхожу на палубу и делаю несколько снимков. Отмечаю, что в Стокгольме, по сравнению с Турку и Хельсинки, заметно теплее.
Утренний Стокгольм встретил нас морем огней. Здесь ещё не убрали рождественскую иллюминацию, по богатству и яркости которой шведская столица уже несколько лет удерживает первое место в мире.
Пока мы едем в автобусе, замечаю скопление птиц на озере Меларен. Тут и лебеди-шипуны, и хохлатые чернети, и кряквы, и лысухи. Замечаю даже несколько канадских казарок и великое множество озерных и сизых чаек.
Из автобуса мы высаживаемся возле королевского дворца и сразу направляемся во двор. По дороге обращаем внимание на королевских гвардейцев, охраняющих вход в королевские покои. Во дворе группа девушек и парней в военной форме занимается расчисткой снега.
Наш гид параллельно рассказывает нам о способе комплектования шведской армии. Военнообязанными считаются все мужчины в возрасте до сорока лет. Юноши (девушки в добровольном порядке) обязаны раз в год являться на призывные пункты. И здесь разыгрывается самая настоящая лотерея! Повезет (или уж как там считать?) отправишься на год служить, нет – будешь ходить на призывной пункт до сорока лет.
После посещения дворца мы отправляемся на экскурсию в старый город. По дороге нам попадается площадь, на которой в 1520 году устроил взбунтовавшимся шведским дворянам "кровавую баню" датский король Кристиан II (в то время Швеция была провинцией Датского королевства). Здесь же на площади стоит довольно скромное здание Шведской академии наук, где регулярно заседает Нобелевский комитет. Увидели мы и памятник Мальчику-с-пальчик, и крышу дома, на которой живет Карлссон (что известно каждому шведскому ребенку).
Затем наш путь лежал в музей корабля «Ваза». Сей грандиозный корабль был построен в 1628 году по личному указанию короля-солдата Густава II Адольфа. С этим кораблем король рассчитывал стать хозяином Балтийского моря. На его строительство ушла прорва ценнейшего дуба, а строили сие чудо военно-морской техники приглашенные лучшие голландские мастера. Корабль затонул через полчаса после торжественного отплытия! Причиной тому стали конструкционные недостатки, заложенные ещё при строительстве.
В 1953 году «Ваза» был обнаружен энтузиастами-археологами, потом при помощи сложнейшей технологии поднят по частям со дна моря, собран и установлен на своем вечном приколе в музее. Сейчас это старейший из сохранившихся кораблей в мире.
Мы осматриваем корму корабля, затем проходим в кают-компанию и на пушечную палубу. Нам предоставляется возможность оценить условия, в которых жили моряки первой половины XVII века.
Экскурсия на корабль «Ваза» явно подняла дух уже изрядно подуставших туристов. Но теперь нам предстоит не менее интересная экскурсия в нобелевские залы стокгольмской ратуши.
Мы довольно быстро добираемся до ратуши, проходим через известную всему миру колоннаду, затем через систему коридоров попадаем в зал, где ежегодно проходит Нобелевский банкет.
Ну, кто же упустит возможность спуститься по нобелевской лестнице, почувствовав себя, так сказать, в роли…? И при этом смотреть на вырезанную в стене звезду, что помогает нобелевским лауреатам даже в весьма немолодые годы демонстрировать отменную осанку.
Надо сказать, что сама лестница может считаться произведением искусства. Архитектор, планировавший её, был в итоге брошен собственной женой, которую он постоянно изводил тем, что заставлял на шпильках и в кринолинах подниматься и спускаться по разного рода лестницам, измеряя длину шага и вычисляя оптимальную ширину ступеньки. Зато теперь по этой лестнице можно передвигаться, абсолютно не глядя под ноги и не рискую при этом споткнуться.
После посещения банкетного зала мы посещаем зал золотой мозаики, где проходит нобелевский бал. Зал производит впечатление своим убранством, хотя некоторые изображения смотрятся несколько несуразно. Художнику приходилось идти на различные ухищрения, чтобы убедить своих заказчиков в правдоподобности некоторых изображений.
После экскурсии в ратушу мы направляемся в музей Астрид Линдгрен. Имя это известно многим детям и не только в Швеции. Последним проектом девяностолетней замечательной писательницы было создание музея сказок.
Ну кто же упустит возможность сфотографироваться с любимыми героями детства? Но настоящий сюрприз нас ждал впереди. Он представлял собой небольшой «поезд», путешествуя на котором, мы могли ознакомиться с сюжетами различных сказок Астрид Линдгрен.
Главным результатом данной экскурсии было то, что я убедился в том, что до советских детей моего поколения не дошла и половина сказок великой писательницы. Впрочем, если судить по сюжетам, то часть сказок была изначально предназначено для взрослых.
Мы покидаем Стокгольм сразу после обеда. Нам предстоит почти девятисоткилометровый путь до Осло, куда мы прибываем уже затемно. Наскоро перекусив и приняв душ, отбываю в объятия Морфея.
Утро в Осло было таким же пасмурным, что и ранее. Но жаловаться на погоду не приходится. Что поделать – Скандинавия!!! Сам Осло также не блещет красками, но все же какой-то неповторимый шарм ему, несомненно, присущ. Но … обо всем по порядку!
Нашим первым пунктом в Осло был Фрогнер-парк с коллекцией произведений норвежского скульптора Вигеланда. Сразу скажу, творения сего ваятеля произвели на меня неоднозначное впечатление. Дело даже не в том, что все его скульптуры представлены обнаженными телами. Но, скажите, как оценивать скульптуры, которым даны названия: «Злючка», «Жонглирующий отец», «Мать, бросающая ребенка».
Я уж не говорю о главном произведении Вигеланда, представляющее собой колонну из ста двадцати одной фигуры. При этом в самом низу расположены бездыханные тела, а чем ближе к вершине, тем отчаяннее тела стремятся пробиться наверх! Впрочем, глубину мыслей ваятеля я оценил!
После посещения Фрогнер-парка мы совершаем экскурсию по городу. Бросается в глаза изрядное количество электромобилей – весьма популярном в Норвегии виде транспорта. Ведь экология для норвежцев – прежде всего!
Мы посещаем здание норвежской Оперы, построенное в стиле «Хай-тек». Честно говоря, мне подобный стиль архитектуры для здания оперного театра не показался очень уж удачным. Может быть, я излишне консервативен?
Затем мы посещаем старинную крепость, от которой, собственно, и начиналась столица Норвегии. Сразу бросается в глаза строгий и даже аскетичный стиль. Для норвежцев, одной из самых богатых наций в мире (как и вообще для скандинавов) не принято выпячивать напоказ свое богатство. Почти все вокруг дышит сдержанностью и скромностью.
Даже здания Министерства обороны Норвегии не отличается от соседних зданий и, если бы не часовые о входов, можно было бы и не догадаться о предназначении самого здания.
Мы поднимаемся на самую высокую точку крепости и фотографируемся на фоне Осло-фьорда. Затем минутой молчания чтим память норвежских партизан, казненных гитлеровцами во время оккупации.
В дальнейшем наша группа направляется на остров Дигбой, где расположены объекты, знакомые каждому советскому читателю моего поколения. Но … об этом чуть позже!
На острове Дигбой располагаются дачи самых богатых норвежцев. Нам показали и королевскую резиденцию, не выделяющуюся на фоне других домов. Нет здесь ни высоких глухих заборов, ни видеокамер. Дома на нашей родине скорей бы сошли за общественные здания, расположенные в небольших райцентрах.
Наконец, мы прибываем к музеям «Кон-Тики – Ра» и «Фрам». Под эти крыши мы входим, испытывая буквально благоговение. Ведь наше поколение, можно сказать, выросло на книгах Т. Хейердала и Ф. Нансена. Их имена и подвиги были в свое время знакомы каждому советскому школьнику.
Дальнейшее подробно описывать нет смысла. Любой человек моего поколения поймет, что значит увидеть вживую легендарные плоты, подробно рассмотреть детали такелажа и оснастки. А при виде того, что осталось от «Тигриса», одна пожилая туристка пустила слезу!
Впечатление испортила толпа норвежских школьников. Ещё в самом начале путешествия туристов, едущих с детьми, гид предупредила, чтобы не кричали и не ругали своих детей в присутствии аборигенов. Дескать, скандинавы очень трепетно относятся к правам детей и могут даже позвонить в полицию. Дескать, права ребенка нарушают!
Теперь мы видели последствия политики соблюдения прав детей воочию. Толпа юных разгильдяев буквально ворвалась в залы музея. При них находилось огромное количество учителей, воспитателей, психологов и т.д. и т.п., но никто не только не сделал замечания своим подопечным, но даже просто рот не открыл. Выражения на их лицах говорили словно бы то, что все происходящее их в немалой степени не касается! Недовольные тем, что наше общение с великим было прервано столь бесцеремонно, мы направились в музей «Фрама».
Здесь, погуляв по палубе легендарного корабля, впервые попавшего в столь высокие полярные широты, постояв за его штурвалом, послушав рассказ об экспедициях Нансена – Амундсена – Свердрупа (Господи, чего там слушать? Мы эти подробности с детства наизусть знаем!), мы несколько оттаяли, но покинуть музей во избежание очередной встречи с малолетними охламонами, все-таки поспешили…
До отплытия в Копенгаген у нас оставалось немного времени, чтобы погулять по городу. Я воспользовался этим временем, чтобы зайти в ратушу (во все административные здания в Скандинавии вход свободный!) и полюбоваться изумительными фресками, запечатлевшими важнейшие моменты норвежской истории. Затем я не поленился пройти до здания драмтеатра и сфотографировать памятник Ибсену, от постановки пьесы которого «Гедда Габлер» в исполнении труппы Камерного театра получил большое удовольствие.
Вечером на корабле «Корона Скандинавии» компании «ДФДС» мы, под звуки фанфар, отбыли в столицу Королевства Датского. Пока был виден берег Осло-фьорда многие пассажиры, не смотря на ветер, не уходили с палубы, любуясь залитым огнями берегом.
«Королева Скандинавии» отличалась от «Грейс» более просторными каютами и … менее просторным рестораном, в котором к тому же спиртные напитки (к неудовольствию многих моих компаньонов по поездке) отпускалось дозированно. Я же налег на датские сыры!!! Результатом поедания такого обилия соленых плесневых сыров стала жажда, от которой я несколько раз просыпался ночью и пошаливающая печень.
Рассвет над Северным морем я встретил на палубе, фотографируя летающих вокруг огромных морских чаек и тяжелых, но довольно стремительных бакланов, проносящихся часто прямо под форштевнем корабля.
Копенгаген встретил нас теплом и … дождем. Наше знакомство со столицей Королевства Датского началось с парламента, перед которым стоял памятник королю Фредерику YII. Вообще, как я заметил, датчане любят своих монархов. Почти каждому стоит памятник. Этот выиграл какую-то битву, другой построил ратушу, третий заключил Кольмарскую унию со Швецией и Норвегией, четвертый даровал конституцию. Просто какой-то заповедник верноподданнических чувств! Неужели все датские монархи были такими великими?
Тут мне ещё подумалось, что Дания почему-то никогда не совершала революций, и даже в годы войны смиренно терпела немецкую оккупацию. В Копенгагене, тем не менее, существует музей Сопротивления, состоящий из … одной комнату. Иностранцы, приезжающие в Данию из стран бывшей антигитлеровской коалиции, нередко хмыкают: «Какое сопротивление, такой и музей»
Посетили мы и современный Королевский дворец. Судя по болтающемуся на флагштоке государственному флагу, королева была дома. Наше внимание, конечно же, привлекли дежурящие у входа во дворец гвардейцы. Лично мне они показались для гвардии слишком низкорослыми, и даже огромные медвежьи шапки не придавали стражам королевы должной внушительности.
Гвоздем посещения Копенгагена стал визит к «Русалочке», уже давно ставшей «брендом» Копенгагена. Что только с ней бедной не делали! И воровали, и голову отбивали, и на всемирную выставку в Шанхай возили. Едва ли балерина Эдти Прайс, с которой собственно и отливали «Русалочку» мечтала о такой популярности!
Свободное время в Копенгагене мы посвятили прогулке по пешеходному центру (чем-то напоминающему московский Арбат). Не упустили мы и случая сфотографироваться на фоне памятника великому сказочнику Г. Андерсену.
Завершающей страницей посещения Копенгагена стало посещения пивоваренного завода «Карльсберг», а точнее, находящегося при нем музее пивоварения. Здесь нашему взору первым делом предстала крупнейшая в мире коллекция пивных бутылок, насчитывающая тридцать с лишним тысяч экземпляров.
Затем нас познакомили последовательно со всеми стадиями процесса пивоварения и посетили конюшню, где полюбовались на огромных тяжеловозов, до сих пор развозящих пиво по городу в ходе рекламных акций.
По пути в порт Хельсингер мы заехали в гости к принцу Гамлету в замок Кронберг, который в свое время послужил прообразом замка Эльсинор, о котором Шекспиру рассказали его же актеры, уже в то время совершавшие длительные гастроли по Европе.
Обратный путь от Хельсингера до Стокгольма мы проделали часов за пять. Уже под самим Стокгольмом, по выражению нашего гида, мы вновь «въехали в зиму». По дороге сделали остановку у озера Веттерн, где, по слухам, обитает шведская «Несси».
В следующую ночь мы плыли на пароме «Изабелла» до Турку. Потом – возвращение через Хельсинки на родину, по дороге – заезд на рыбокоптильню, и … здравствуй, родина! Душный плацкартный вагон «Петербург – Москва» увозил нас по направлению к дому. Так закончилось мое очередное заграничное путешествие!
Поезд «Москва – Петербург», плацкартный вагон. После короткого разговора усталые пассажиры расползлись по полкам. Однако жара (термометр в вагоне показывал + 30) лично мне долго не давала заснуть. Пот лил с меня градом, напрочь пропитав легкую майку.
На соседней полке ехали отец (на вид лет сорока) с четырехлетним сыном. Мальчик явно не собирался спать, то и дело норовя выстрелить из игрушечного ружья. Отец отобрал у него ружье и, раскрыв очередную баночку пива, начал глубокомысленную речь.
- Степа, оставь ружье! Нет, стрелять мы не будем! Весь вагон спит. Вон девушки в соседнем отсеке не спят. Пойди и в них выстрели! Что, боишься? Нет, я не пойду! Вышел я из того возраста, чтобы по вагонам шастать. А когда то… - последовала пауза - Что, всего один раз выстрелить?! Знаю я твои «один раз». Тебе один раз дай, там потом ещё захочется…
Далее последовал глубокий глоток животворящей влаги. Мужчина явно был настроен на философско-меланхоличный лад. Его мысли потекли в несколько ином направлении.
- Да, Степа, едем мы с тобой, Бог знает куда! Нет у нас с тобой ни дома, ни денег, ни работы… Вот мыкаемся между тремя городами. Там ведь у тебя два братика подрастают! Да, и за границу нас не зовут… (Соседи, в том числе, и автор как раз направлялись в заграничный тур).
Последовал новый глоток пива.
- Да, Степа, не повезло тебе на отца! Другой был бы более заботливый. А я … Вот только ружье тебе купил да автобус… А так … - последовала глубокая пауза – наследственный хронический алкоголизм… Ты есть будешь? Вот, поешь, здесь хлеб, сыр, колбаса… Нет, конфет больше не дам. Ты и так килограмм их съел… Ещё плохо будет!
Вновь послышалось бульканье.
- А вот он – последовал кивок в сторону автора, который как мог, старался притворяться спящим – даже в армии служил. Вот повезло человеку! А твоего папу, Степа, в армию не взяли. Из нашего города вообще никого не взяли. А кого там брать, если многие уже в школе судимость имели.
- Эх, Степа, - продолжил речь сосед меланхолик – когда ты четыре года назад родился, я из Питера в Москву на автобусе летел, в самом хвосте на мешках примостившись. А перед этим пива нахлебался (шутка ли, сын родился!), и из-за меня автобус семь раз останавливали. На меня даже водители быковать стали, высадить хотели..
С соседней полки донеслось шевеленье. Я украдкой скосил туда глаза. Сын подобрался вплотную к отцу, чуть приподнялся и обнял его за шею. Картина была достойна резца Родена. Я пожалел, что спрятал фотоаппарат слишком глубоко в походную сумку.
Так они сидели (вернее, отец сидел, а сын почти стоял) довольно долго. Я уже начал дремать. Проснулся я от нового шороха, и до меня долетел чуть слышный шепот:
- Папка, я люблю тебя!
За окнами вагона замелькали огни какой-то станции. Потом загромыхали колеса на стрелках. Поезд немного замедлил ход, а потом полетел ещё более стремительно, пожирая оставшиеся до Петербурга километры.
Автор совершил поездку по Финляндии, Швеции, Норвегии и Дании в период с 26 января по 1 февраля 2013 года. Маршрут поездки: Санкт-Петербург – Хельсинки – Турку – Стокгольм – Осло – Копенгаген – Хельсинборг – Стокгольм – Турку – Хельсинки – Санкт-Петербуг. Как всегда, в «программу» входило не только знакомство с достопримечательностями, но и наблюдения за птицами. Всего за время поездки был встречено 22 вида птиц. Список привожу ниже.
Большой баклан (Phalacrocorax carbo). Встречен в значительном количестве в порту Копенгагена.
Лебедь-шипун (Cygnus olor). Значительное скопление обнаружено на озере Меларен в Стокгольме. В небольшом числе отмечен в Копенгагене.
Канадская казарка (Branta сanadensis). Группа отмечена в скоплении крякв, лысух, хохлатых чернетей и лебедей-шипунов на озере Меларен в Стокгольме.
Кряква (Anas platyrhynchos). Скопления отмечены во всех городах, наибольшее - на озере Меларен в Стокгольме.
Хохлатая чернеть (Aythya fuligula). Скопление отмечено на озере Меларен в Стокгольме.
Лысуха (Fulica atra). Большое скопление отмечено на озере Меларен в Стокгольме. В небольшом числе отмечена в Копенгагене.
Озерная чайка (Larus ridibundus). Отмечена в Стокгольме и Копенгагене.
Клуша (Larus fuscus). Единственный экземпляр отмечен в порту Копенгагена.
Сизая чайка (Larus canus). Отмечена практически повсеместно. Наибольшие скопления встречены в Стокгольме и Копенгагене.
Вяхирь (Columba palumbus). Многочисленные стаи отмечены в Копенгагене.
Сизый голубь (Columba livia). В небольшом числе встречен в Стокгольме, Осло и Копенгагене.
Скворец (Sturnus vulgaris). Многочисленная стая встречена в Хельсинборге.
Сойка (Garullus glandarius). В небольшом числе отмечена во всех городах.
Сорока (Pica pica). Отмечена во всех городах в несколько меньшем числе, чем предыдущий вид.
Галка (Corvus monedula). В небольшом числе отмечена в Стокгольме, Осло и Копенгагене.
Серая ворона (Corvus cornix). В небольшом числе встречается повсеместно. От российской границы до Хельсинки (190 км) учтено 9 птиц, на расстоянии 250 км от Стокгольма в сторону Осло – 28 птиц, от Хельсинборга до Стокгольма (570 км) – 12 птиц.
Ворон (Сorvus corax). Встречен единственный раз между Хельсинборгом и Стокгольмом.
Черный дрозд (Turdus merula). Отмечен в Осло, Копенгагене и Турку.
Длиннохвостая синица (Aegithalos caudadus). Стайка отмечена в Копенгагене.
Большая синица (Parus major). Отмечена во всех городах.
Домовый воробей (Passer domesticus). Единственная стайка встречена в Хельсинки.
Зеленушка (Chloris chloris). Отмечена в Турку и в Хельсинки.
Настучал на экране своего ноут-бука название статьи и задумался. В самом деле, как? Откуда взялась мысль?... Нет, чувствую, что-то не то… В общем, откуда вдруг взялась мысль… Тьфу, ты! Откуда взялась мысль – и так ясно… Она, можно сказать, меня и не покидала с момента окончания университета. А вот откуда взялась Дружина в пединституте, где её не было даже в советские времена? На пустом, можно сказать, месте! Стоп, а вот на пустом ли?
Сейчас пробежал глазами написанные перед этим строчки и ощутил некоторую беспомощность. В самом деле, можно ли описать произошедшее событие, всколыхнувшее интернет и которое тебе самому ещё не до конца понятно? Не смотря на то, что берег и лелеял эту мысль в своей голове на протяжении двадцати лет!
Пожалуй, придется начать, как говорится, с самого начала, т.е. вернуться на двадцать лет назад в начало «лихих» девяностых годов во время, когда ещё не было компьютеров, мобильных телефонов, социальных сетей и интернета.
В 1990 году стало пугающе ясно, что воронежским Дружинам не существовать! Все произошло одномоментно! Вдруг в Дружину не пришел первый курс! Просто не пришел, когда все было готово к его встрече и к традиционному посвящению! Помню, что для нас, членов Дружины пятикурсников данный факт произвел весьма угнетающее впечатление!
Почти одновременно исчезли Дружины в ВГУ и ВЛТИ. На эту тему сейчас написано множество статей, проанализировано и разжевано все до мелких косточек! Так останавливаться на причинах массового исчезновения студенческих Дружин в те годы я здесь не буду.
Мысли возродить Дружину овладели тогда многими бывшими её членами. Для бывших дружинников даже была создана организация «Эндемик». Бывшие активисты собирались на её собрания, как раньше на собрания Дружины, велись даже протоколы. На этих собраниях меня не оставляли мысли о тщетности и бесперспективности происходящего. Молодые кадры присоединяться к нам явно не торопились. Так продолжалось года три.
В 1997 году, окончив московскую аспирантуру, автор начал работать в Воронежском педагогическом университете. Три года обучения в аспирантуре не прошли даром. Я поддерживал связи с бывшими дружинниками, интересовался опытом работы сохранившихся в то время дружин, читал литературу, сборники конференций, штудировал содержание интернет-сайтов.
Мысль о создании Дружины не покидала меня, но в то же время создавалось впечатление, что время безвозвратно упущено. Воронежские дружины канули в Лету, не оставив о себе даже воспоминаний и не обеспокоившись о том, чтобы хоть как-то передать свой опыт последующим поколениям. Впрочем, в последнем случае я, наверно, не совсем прав.
Нельзя сказать, чтобы попыток возрождения Дружин в Воронеже вообще не было. Один из выпускников Дружины попыталась сделать это на базе Детского центра «Созвездие». Из всех направлений работы, характерных для дружин моего времени, избрано было одно – научное. Помню, что данная Дружина несколько раз «светилась» на различных научных конференциях, представляя каждый раз доклады действительно высокого уровня. Так продолжалось в период 2000 – 2005 годы, но затем прекратилось.
Шли годы. Картина в нашем городе, области и стране постепенно менялась. Вновь стали говорить и даже шуметь об экологических проблемах, которые местами (как в случае с предполагаемыми медно-никелевыми месторождениями на Хопре) выдвигались на первый план. В городе то и дело возникали скандалы из-за незаконного строительства, вырубок парков и пригородных лесов, периодических сбросов загрязнений в Дон, Усмань, Битюг. Но, это, как говорится, была лишь одна сторона медали!
Одновременно в городе накапливалась «критическая масса» экологов – выпускников педуниверситета, работающих по специальности. Среди них были и работающие в Росприроднадзоре, Центре экологической политики, Горэкологии, на различных предприятиях и т.д. и т.п.
Надо сказать, что в Воронеже экологов готовит, как минимум, пять вузов. Но почему-то именно выпускники педуниверситета были наиболее яркими фигурами, играющими видную роль в экологической жизни города. Может быть, это – случайность, а может быть я субъективен. Ведь трудно объективно оценивать то, что происходило недавно, и с чем ты непосредственно был связан. Тем не менее, в экологической жизни города появилась маленькая цепочка (чуть не написал «трофическая») «студенты – выпускники». Мы поддерживали связи с недавними выпускниками, нередко направляя к ним студентов на производственные практики.
Такая картина сложилась в экологической жизни нашего региона к 2010 году. Именно тот год можно считать годом рождения Дружины ВГПУ, хотя тогда мы ещё так не думали. А случилось вот что!
В тот год из-за реформ в Министерстве образования нам не выделили деньги на полевую практику. Учебный процесс оказался под угрозой срыва! И тогда одна из выпускниц нашего отделения, работающая в Центре экологической политики, предложила пройти практику на их основе. На вопрос, что нужно делать, Светлана простодушно ответила «Проводить экоуроки в летних школьных лагерях». Вот так и началось!
В том же году совместно с Центром экологической политики был выполнен ещё один проект «Свалки на берегу Воронежского водохранилища». Студенты фотографировали и заносили на план города обнаруженные на берегу «Воронежского моря» свалки, информация о которых затем передавалась в Облэкологию. Затем этот проект был представлен в институте на конкурс социальных проектов первого курса.
В 2011 году спектр нашей деятельности расширился. Мы продолжали сотрудничать с Центром экологической политики, а также с Институтом лесной генетики и селекции. С первым мы приняли участие в Дне воды, представив на него проект рекреационного освоения затона на реке Усмани.
В Институте генетики мы осуществили мероприятия по посадке леса, а также по помощи волонтерскому отряду, занимающемуся охраной хвойных насаждений в предновогодний период.
В 2012 году количество организованных мероприятий, а также мероприятий, в которых мы просто участвовали, увеличилось. Прибавилась всероссийская акция «Сделаем!» Нашими партнерами также были Центр экологической политики и Институт лесной генетики и селекции. Немаловажный фактор – В Центре экологической политики работает наша выпускница, а в НИИЛГиСе – бывший дружинник, последний командир Дружины ВЛТИ. Так что связь между поколениями через двадцать лет все-таки удалось восстановить.
На этот год Дружина ВГПУ планирует проведение и участие в прежних акциях, а также проведение (опять же совместно с Центром экологической политики) операций «Первоцвет» и «Весна без огня». В перспективе возможна организация работы по контролю за деятельностью различных предприятий совместно с Росприроднадзором и Облэкологией.
Для вступления в нашу Дружину не требуется письменного заявления, нет и нас и института Членов и Кандидатов. Фактически каждый пришедший на акцию автоматически становится Членом Дружины. Нет у нас и командира (хотя есть куратор, который фактически им является). Нет пока у нас и разделения по секторам работы. Думаю и надеюсь, что все это – дело недалекого будущего!
Сейчас пробежал глазами написанное и понял, что так и не ответил (и отвечу ли когда-нибудь?) на главный вопрос: случайно ли Дружина возникла именно в «педе», или все-таки нет?
Об очередной акции я узнал случайно и, как водится, из интернета. Подобные вещи в последнее время вошли в моду. При этом они являются частной инициативой населения, иногда поддерживаемой (а чаще – нет!) общественными организациями и мелким бизнесом при полном равнодушии государственных природоохранных структур.
Эта акция мне лично была важна ещё и потому, что она являлась первой акцией недавно созданной в нашем педагогическом университете студенческой Дружины охраны природы, которая, как я надеюсь, станет преемницей воронежского студенческого природоохранного движения 70-х – 80-х годов. Конечно, время сессии – не самое подходящее для студенческих акций (а некоторые уже и домой разъехались!), но хотя бы на десяток человек я рассчитывал.
Местом проведения акции был назначен уже знакомый читателям моего блога лесопарк Института лесной генетики. В назначенное время прихожу к остановке, на которой назначен сбор участников акции. Сразу замечаю молодого человека, держащего в руках ярко-красный плакат, на котором начертано «Экологическая акция «Птичку жалко!»».
Возле входа в Институт генетики собралось около тридцати человек самого разного возраста. Многие пришли с детьми. Замечаю и знакомые лица студентов. К моему удивлению это были в основном студенты факультета иностранных языков, которым я читал курс «Экологическое образование» полгода назад. Студенты радостно здороваются со мной. Многие волокут с собой мешки и пакеты с кормом для птиц, а один парень тащил стремянку. Что ж, оценил предусмотрительность.
А вот из своих родных экологов пришел … один человек. Мою досаду сгладили двое выпускниц - экологов. Одна из моих недавних учениц привела с собой подругу, а вторая пришла с мужем и двухлетним сыном. Что ж, как говорится, с бору по сосенке, но кворум набрали!
Организаторы акции явно пребывают в замешательстве. Чувствуется, что опыта проведения подобных мероприятий у них нет. Приходится брать инициативу в свои руки. Приглашаю участников встать вокруг меня и произношу перед ними проникновенную речь, рассказываю о лесопарке, его уникальной коллекции хвойных, о героическом труде его сотрудников, направленном на сохранение деревьев в предновогодний период.
Заодно напоминаю о правилах поведения в лесу. Говорю о порядке движения по лесу, а также о недопустимости оставления мусора, ломания веток и т.д. и т.п. Как оказалось, урок пошел впрок, так как, когда один малолетний бутуз (ещё у самого входа в лес) первым делом попытался сломать ветку какого-то кустарника, то был немедленно одернут и отшлепан своей молодой мамашей. Малыш пытался было зареветь, но тут подошел папаша, и реветь нарушитель явно поостерегся. Глядя на эту сцену, не без удовольствия отметил про себя наличие правильной линии воспитания в некоторых современных семьях.
Провожу участников акции по тому маршруту, по которому мы проходим тем маршрутом, которым патрулируем лесопарк во время охраны елок перед Новым годом. Я показываю различные экзотические породы деревьев, произрастающие в лесопарке, рассказываю о населяющих его птицах. Описав небольшую дугу по лесу, мы подходим к тому месту, где собственно и должны быть развешаны наши кормушки.
Участники акции притащили их великое множество и самых разнообразных размеров и формы. Принесли они и несколько собственноручно сделанных искусственных гнездовий. Настоящий орнитолог высмеял бы все эти изделия, но тут, как говорится, выбирать не приходится.
На развеску гнездовий, кормушек, заполнение их кормом уходит около часа. Много времени тратится на поиск подходящих мест, так как о том, как повесить все принесенные сооружения на деревья, никто толком не подумал. Все участники акции стараются запомнить место установления своего изделия, чтобы потом прийти весной и посмотреть на его обитателей (если таковые окажутся).
Когда все кормушки и искусственные гнездовья были развешаны, нас ожидал ещё один сюрприз – бесплатно доставленная пицца от одной из воронежской сети ресторанов. Так как все (особенно молодежь) успели уже проголодаться, то данный момент вызвал немало энтузиазма.
Выводы по акции:
1) Здоровое ядро, готовое к организации и проведению природоохранных акций среди молодежи нашего города имеется;
2) Важное значение имеет время проведения акции;
3) На первых порах при работе без административного ресурса не обойтись;
4) На помощь государственных структур рассчитывать не приходится, но возможна помощь со стороны общественных организаций и бизнеса.
Наконец-то заканчиваются эти, с позволения сказать, каникулы!!! Страна выходит из многодневного пьяного сна, в котором пребывала почти десять дней и фактически была парализована. Десять дней мои соотечественники либо пили, либо спали, либо у телевизора сидели.
Приведу несколько примеров. В один из дней после НГ покупал сахар в одном из супермаркетов. Пришлось перебрать с десяток упаковок, прежде чем нашел неслежавшуюся. Т.е., подвоза не было. Вот вам и каникулы!
Ещё один пример. У коллеги на каникулах разболелся зуб. Так половина стоматклиник не работала. Не работала также половина медучреждений, не было подвоза в две трети магазинов, сокращена наполовину работа городского транспорта. Добавлю, что и банки не работали (только банкоматы).
Ещё один печальный итог прошлогодних НГ каникул: в Нальчике в роддоме был в результате аварии отключен свет. По причине каникул починить его сразу не удалось. Результат - гибель 8 новорожденных!!!
Сложилось впечатление, что НГ (так и хочется убрать букву Н) каникулы предназначены для двух категорий граждан: 1) те, кто проводит их в полусне или пьянствуют; 2) те, кто едет в Куршавели и на Лазурном берегу. Похоже, на таких наше правительство и ориентируется. Это и есть опора нации?
Сегодня в редакции областной газеты мне рассказали об итогах НГ каникул: 1) на левом берегу в одном алкоголическом дворе соседи по пьянке залили квартиру этажом ниже. Дело дошло до мордобоя, милиции, а теперь грядет мировой суд; 2) пресс-центр редакции также залили "веселые соседи" сверху, погибли плазменный экран, проектор, компьютеры, убытков не сосчитать; 3) в Северном р-не в квартире по пьяни возник пожар. Пострадали две соседние квартиры. Черт побери, мыслимо ли в нашей стране такие долгие праздники устраивать? Этак в следующем году вообще все по пьяни зальют и спалят!!!
Сторонники новогодних каникул укажут мне на то, что в городах в это время бесплатно работали музеи, куда мог попасть каждый желающий. А вот тут позволю себе не согласиться. Попасть в музей можно было, только отстояв длиннющую очередь с пяти утра. И то возможность бесплатного приобщения к культуре была возможна только в Москве и в музейных центрах. А куда податься жителям сельской местности и небольших поселков, где кроме телевизора и самогона развлечений негусто?
Кстати, многие организации отказались от столь долгих каникул и возобновили работу восьмого, седьмого или пятого числа. Но при отсутствии инфраструктуры (интернет и мобильная связь также работали неважно) любая деятельность крайне затруднена.
Ездил на этих каникулах на два дня в один из райцентров. Это был какой-то ужас!!! Половина междугородних автобусных рейсов отменена ввиду «нерентабельности» (дескать, пассажиров мало!)!!! Люди стояли в проходах между сиденьями по два - три часа и более!!!
Кстати, больше всего эти "праздники" ударили по студентам. Такое впечатление и здесь приложило руку наше Министерство оглупления и мракобесия (ой, простите, образования). Перед сессией особо не разгуляешься, а законные каникулы в конце января сокращены на неделю. Студенты уже неоднократно просили поставить им экзамены на пятое - шестое число.
В этом году им наконец-то пошли навстречу. Экзамены начинаются с шестого января. Мне уже телефон оборвал один курс - буквально требуют скорейшего начала производственной практики. Им уже надоело дома сидеть. Молодая энергия требует выхода. На предприятиях решили пойти им навстречу (там уже тоже надоело "отдыхать" так как дела не ждут).
Вот вам и новогодние каникулы. По-моему, их можно смело считать немаловажным звеном геноцида нашего народа, напрямую провоцирующим повальное пьянство, откуда недалеко до преступлений и технологических катастроф. Открытие бесплатных музеев в некоторых городах картину отнюдь не меняют.
Ух, извиняюсь за некоторую сумбурность изложения. Просто за несколько лет наблюдений за этим безобразием накипело!
Признаться, многодневные зимние каникулы, которыми нас щедро наделило любимое правительство и Государственная Дума, у меня ничего, кроме раздражения не вызывают. Такое впечатление, что страна погружается в пьяный сон, грозящий перейти в кому. Магазины и рынки работают через пень-колоду, подвоза нет, банки закрыты, транспорт ходит из рук вон плохо. На это время я стараюсь обычно хоть на пару дней уехать из города, дабы не наблюдать весь этот кошмар. Тем более, что случай, слава Богу, подворачивается.
Помимо традиционных рождественских учетов птиц, который мы проводим уже шестой год в Шиповом лесу, в тех краях у меня появились и другие дела. Но обо всем по порядку.
Новый учебный план подготовки экологов – бакалавров предусматривает обширную полевую комплексную практику после второго курса в объеме восемнадцати дней. Подсчитав, что для проведения подобной практики мне потребуется, как минимум, три стационара, я активно принялся за поиски, подключив к нему всех знакомых учителей из районов. Вскоре эти поиски принесли определенный результат. ЗавРОНО одного из районов предложил для стационара школу или дом культуры (на выбор) в селе Верхний Карабут.
Мой друг павловский учитель Александр Химин, уже неоднократно упоминавшийся в постах моего блога и неоценимый помощник по части организации полевых выездов, проживания и пропитания контингента во время полевых практик, специально съездил в те края и вернулся воодушевленный и полный энтузиазма. С его точки зрения окрестные степные склоны и меловые обнажения – просто идеальный объект для проведения экологических исследований.
Я был настроен более скептически, так как, помимо объектов исследований, считал необходимым оценить условия проживания, питания и (увы, не в последнюю очередь!) безопасности студентов. Как бы там ни было, оценить ситуацию и окончательно принять решение можно было только непосредственно на месте. Такова была первая цель моей поездки.
Вторая цель определялась обстоятельствами, с первыми, как будто никак не связанными. Мой друг Виталий Степкин, известный специалист по меловым пещерам, сообщил об открытии, привлекшем весьма пристальное внимание отечественных спелестологов. Речь идет об обнаружении и расчистке таинственного прохода из Белогорского монастыря, который якобы, был прорыт под дном Дона и вел на противоположный берег. Расчистка велась два года и наконец-то был найден выход из того таинственного туннеля. Куда он привел, нам и надлежало сейчас узнать.
О третьей цели – проведении рождественских учетов птиц в Шиповом лесу я уже писал.
Все три цели стоили того, чтобы встать в половине седьмого утра, дабы успеть на восьмичасовой автобус до Павловска. Через три часа я уже звоню в квартиру Саши (Александра Химина). Мы наскоро перекусываем с дороги и выходим на улицу, где нас почти сразу подбирает на машине Виталий.
Начать решаем с Верхнего Карабута. Дорога туда ведет то вверх, то вниз, плавно перекатываясь со склона одного холма на другой. Небо хмурится, временами из него начинает капать не то снег, но то дождь, не то все вместе. Хотя на часах всего час дня, впечатление такое, что уже сгущается вечер.
В Верхнем Карабуте мы останавливаемся у конца асфальта возле магазина и почты. Решаем выйти здесь, чтобы поспрашивать, где находятся школа и дом культуры. Решить то решили, но спросить явно не у кого. Магазин по случаю праздника закрыт, почта – тоже.
Верхний Карабут когда-то был большим селом, в нем даже была школа и дом культуры. Село расположено на крутом правом берегу Дона, так что перемещаться по улицам можно только либо поднимаясь, либо спускаясь.
Мы делаем круг возле полуразвалившегося здания церкви в поисках хоть кого-нибудь, кто мог ответить на наш вопрос. Но … никого нет, не видно людей и машин, не слышно петухов и собак. Чтобы скоротать время, фотографируем несколько полуразвалившихся зданий, обнаруженных поблизости. Особое наше внимание привлекает подвал со сводами, сделанными из меловых кирпичей. Вот так – от дома уже не осталось ни крыши, ни стен, а подвал сохранился как своеобразный памятник.
Наконец, где-то внизу слышим звук ударов металла об металл и направляемся туда. Хоть какие-то признаки жизни обнаружились! Вскоре мы обнаруживаем немолодого мужчину с пунцово-красным лицом, возящегося возле красных «Жигулей». От него и узнаем, как пройти до школы и до Дома культуры.
Идя указанным путем, минуем традиционный для каждого советского села сквер с голубыми елями и бюстом какого-то местного Героя. С удовлетворением отмечаю, что на елях следов повреждений явно нет. Таким не каждое село перед Новым годом может похвастаться.
Здание школы представляет собой добротное кирпичное строение, построенное явно до революции. Мы замечаем сложно устроенную кладку, которую, по-моему, не способен повторить ни один современный каменщик – гастарбайтер. Производит впечатление и толщина стен. В здании наверняка было тепло зимой и прохладно летом. Вероятно, здесь раньше размещалась какая-нибудь церковно-приходская школа, наверняка построенная на средства местного купца - мецената.
Поблизости размещено здание дома культуры. Это сооружение явно советского периода, но также производящее впечатление добротности и обстоятельности строителей. Вероятно, находящееся поблизости здание школы чисто психологически действовало на строителей, не позволяя им особенно халтурить и воровать казенные строительные материалы.
Вполне удовлетворенные осмотром решаем в дальнейшем сосредоточиться на организации практики именно здесь, тем более что окрестные склоны (тут Саша прав!) действительно представляют собой весьма перспективный объект исследований.
Возвращаясь к машине, по дороге замечаем красную телефонную будку с надписью «Россвязь». Тысяча чертей, таких телефонов расставили не одну тысячу по всем даже самым заброшенным уголкам нашей области! Говорят, «Россвязь» за установку этих аппаратов получила немалые налоговые льготы, но, я ни разу не видел, чтобы с этих аппаратов кто-нибудь звонил! Вот уж воистину бизнес по-русски!
Наш следующий пункт – село Белогорье, а точнее – Белогорский меловой монастырь. История этого монастыря уже неоднократно описана, и я не буду здесь её касаться.
Мы вышли из машины на площадке, расположенной на вершине горы и стали спускаться вниз ко входу в храм по довольно крутой лестнице. На площадке перед входом делаем несколько кадров открывшейся нашему взору панорамы долины Дона и продолжаем спуск, пока не оказываемся возле кромки воды. Но где же выход из легендарного тоннеля?
Мы поднимаем головы и замечаем метрах в тридцати выше по склону группу машущих нам молодых людей, стоящих возле ниши в горе. Так вот где выход из таинственного тоннеля!
Нам приходится преодолеть почти вертикальный подъем, прежде чем мы достигаем цели. Подниматься трудно, из под ног все время осыпается мел, но мы проявляем упорство и достигаем цели. На последних метрах молодые люди (как потом выяснилось, члены московского волонтерского отряда реставраторов) помогают нам, протягивая руки и лопаты.
И вот мы вступаем под своды тоннеля! Сразу бросается в глаза удивительная чистота и отсутствие каких-либо надписей на стенах и потолке. Такое весьма нехарактерно для храмов, простоявших в запустении весь советский период. Просто удивительно свойство этих надписей проступать на стенах и на потолках меловых храмов даже после самой тщательной и дорогостоящей реставрации. Такую картину я видел и в Дивногорье, и в Костомарово, и здесь в Белогорье. Представляете реакцию истинно верующих, когда рядом со святыми ликами проступают надписи типа «Вовка и Витек из Нижнего Тагила» или «Маша Гундосова из Липецка»? А бывают, что видно и, пардон, нецензурные выражения и изображения женских силуэтов.
Когда мы углубляемся в тоннель, реставраторы обращают наше внимание на странные крестообразные знаки на потолке, а также на редкие надписи, рядом с которыми даже можно разглядеть годы. Самая старая надпись датируется 1841 годом. Некоторые надписи выведены латинским шрифтом. Чтобы это могло значить?
Пока из всего увиденного можно предположить, что данный тоннель очень долго прорубался, был засыпан по каким-то неизвестным причинам ещё до революции и потом не использовался.
Проникая все дальше и дальше вглубь горы, мы замечаем, что свод потолков становится все ниже и ниже. Под конец пути мне приходится идти полусогнувшись. В стенах тоннеля обнаруживаются прорубленные небольшие помещения (вероятно, кельи) с киотами для икон.
Наконец, мы выходим на свет Божий. Обратный путь мы проделываем без прежних напрягов, направляясь по вполне благоустроенным переходам храма. Навстречу нам попадается группа людей. Группу возглавляет степенный батюшка. Заметив посторонних людей, батюшка, сурово сдвинув брови, спрашивает:
- Кто такие?
- Мы с Виталием Викторовичем Степкиным – догадывается ответить мой друг.
Имя нашего товарища производит впечатление на сурового батюшку, он несколько смягчается, после чего отдает указание командиру отряда реставраторов:
- Миша, будете выходить, дверь закройте. А то там и храм открыт, и алтарь открыт.
Мы уверяем настоятеля, что все будет исполнено в точности, после чего с некоторым облегчением выходим на свежий воздух.
Между тем, сумерки потихоньку сгущаются. По небу бродят серо-свинцовые тучи, начинает накрапывать дождик. Мы, изрядно перемазавшиеся мелом, торопимся загрузиться в машину, предварительно сняв куртки, дабы не перепачкать сиденье.
На обратном пути останавливаемся возле родника, дабы набрать воды. В вытекающем из родника ручейке замечаем ещё абсолютно зеленое водное растение – поручейничек малый. Но главный сюрприз ожидал нас буквально в нескольких метрах от родника. Здесь у нас из-под ног выпорхнул … вальдшнеп. Что делал этот лесной кулик в начале января в Центральном Черноземье, когда ему уже давно положено быть на кавказских зимовках? Птица совсем не выглядела больной или изможденной!
На следующий день нам предстоит заключительная и самая трудная часть нашей программы – маршрутный рождественский учет птиц в Шиповом лесу протяженностью пятнадцать километров.
В южной части нашей области Шипов лес является самым крупным лесным массивом. Это, по сути, последний лесной форпост, выдвинутый далеко на юг в степь. Далее до Предкавказья крупных лесных массивов нет.
В свое время Петр I назвал Шипов лес «золотым кустом России» и запретил в нем всякие рубки. И в настоящее время Шипов лес считается эталоном продуктивности дубрав России. Иными словами, лучших дубрав в нашей стране (да и не только в ней) нет и быть не может.
Все вышесказанное в достаточной степени определяет давний интерес автора к Шипову лесу. Мне уже неоднократно приходилось бывать под его тенистой сенью в разные времена года.
Ранним январским утром (ещё только начинает светать) мы стоим на опушке Шипова леса возле хутора Поддубного. Нам предстоит пересечь этот лесной массив почти по прямой линии и выйти к селу Александровка, расположенному возле знаменитой Воронцовки, которую не так давно называли «столицей Шипова леса».
Наш путь вначале лежит по старой лесовозной дороге. В лесу сразу обращает на себя внимание значительно большая, по сравнению с окрестными полями, толщина снежного покрова. Мы специально измерили толщину снега. В лесу она составила пять с половиной сантиметров, тогда как на открытых местах едва ли достигает одного. А местами там снега и вовсе нет!
Поначалу окружающая нас картина мало отличается от той, что мы наблюдаем в Воронежской Нагорной дубраве. Нам попадаются в основном деревья небольшой толщины и высоты, среди которых дубов (ведь на то и дубрава!) почти нет, а преобладают липы, клены и ясени. Из птиц мы встречаем также обычных в подворонежских лесах синиц, поползней, соек, больших пестрых дятлов.
Через пол-километра мы сворачиваем с просеки. Теперь наш путь лежит в самую чащу леса. Идти становится сложнее, нам часто приходится перелазить через упавшие стволы и лавировать между кустами.
Заметно изменяется характер леса вокруг нас. Деревья здесь явно выше и толще. Чувствуется, что многие из этих великанов явно будут постарше ста лет. В одном месте наше внимание привлекла огромная береза с толстым стволом. Чуть поодаль среди лесного подроста белели стволы березового потомства. Береза – обычное дерево Подмосковья и более северных регионов, нередко его можно встретить в лесополосах и на улицах наших городов и поселков. Но … здесь почти в середине вековой дубравы береза смотрится явным диссонансом. Как она здесь появилась – загадка!
По мере продвижения в глубину леса нам все чаще попадаются звериные следы. Больше всего следов лесных полевок, местами проложившими в недавно выпавшем снегу настоящие коридоры. Нередко встречаются следы землеройки – маленького зверька с длинным носом, дальнего родственника крота и знаменитой русской выхухоли.
Среди мелких следов мышей, полевок и землероек иногда попадаются следы желтогорлой мыши – самой крупной нашей лесной мыши. Они отличаются более крупными размерами и более четкими отпечатками не только лапок, но и длинного хвоста.
Иногда попадаются маленькие четкие парные отпечатки ласки – маленького хищного зверька из семейства куньих. Это – главный враг мышиной братии в наших лесах. Нередки и более крупные, также парные отпечатки лесной куницы. В этом году численность этих двух видов явно выросла. Причина тому не вызывает сомнений – выросшая за последние годы численность мышевидных грызунов – их основного корма.
Много в лесу и лисьих следов. В одном месте мы обнаружили следы мышкования лисы. В снегу было проделано шустрыми лисьими лапами несколько почти округлых отверстий. Снег вокруг был раскидан. Нам попалось несколько парных лисьих следов. Значит, для наших рыжих красоток уже наступила пора любви.
Встречаются и следы зайцев-русаков. Их тоже немало и среди них немало парных. Значит и для зайцев пришло время гона. Это почти на месяц раньше обычных сроков и позволяет предположить раннюю весну в этом году.
В самой глухой центральной части Шипова леса нам несколько раз попались массивные следы лесного великана лося и маленькие изящные отпечатки копытец косули. Значит и такие крупные представители животного мира неплохо себя чувствуют в Шиповом лесу.
По мере продвижения вглубь леса изменяется и птичье население. Все чаще раздается стук дятлов. Среди них явно чаще других попадается средний пестрый дятел – вид, занесенный в Красную книгу. Этот дятел предпочитает старые захламленные леса с обилием сухостоя и бурелома. В подворонежских лесах этот дятел встречается заметно реже. Попадались нам и следы работы черного дятла, или желны, а также выдолбленные им дупла характерной треугольной формы.
В одном месте нам попалось устроенное высоко в ветвях дуба огромное гнездо ястреба-тетеревятника. Впрочем, сами хозяева гнезда нам на глаза появиться не удосужились.
Довольно часто с высоты раздается крик воронов – постоянных обитателей Шипова леса, встречающихся здесь круглый год. Эти птицы держатся парами и явно уже присмотрели себе места для устройства гнезд будущей весной.
На одной из вырубок нам встретились два желтоголовых королька – самых маленьких птичек нашей фауны. Эти зимние гости обычно предпочитают участки хвойных насаждений, встречаясь среди лиственных пород лишь во время своих кочевок. Значит, кочевки уже начались? Или ещё не закончились? Снова загадка.
С вершины столетнего дуба до нас донесся звук, напоминающий звон елочных новогодних игрушек. Звук заставил нас насторожиться. Нет, мы узнали голоса наших зимних гостей – хохлатых красавцев свиристелей. Более того, встреча с ними в городе или в лесной полосе на какой-нибудь рябине, липе или ясене, ягодами и семенами которых они питаются, была бы в это время более чем уместна. Но что они делают здесь среди дубов вдали от поселений человека? Между тем, птицы, явно не смущаясь нашим вниманием, спокойно и деловито обшаривали (наподобие поползней) могучий дубовый ствол. Что они там рассчитывали найти? Этот вопрос так и остался без ответа.
Наконец, впереди среди деревьев забрезжил свет. Мы выходим на открытое место. Прямо перед нами расстилаются обширные луга долины реки Осереди, а за нею открывается вид на живописно разбросанное село Александровку.
Но наш маршрут на этом не заканчивается. Нам предстоит пройти ещё не менее пяти километров по долине реки Осереди до дороги, где сесть на автобус, идущий на Павловск.
Мы преодолеваем этот путь где-то за час, по дороге фотографируя полуразвалившийся мост через Осередь (а ведь когда-то по нему машины ездили), незамерзшую Осередь (эта река вообще заслуживает отдельного рассказа) и в заключение – хохлатых жаворонков на улицах Александровки.
Когда автобус уносил нас в сторону Павловска, небо продолжало хмуриться, а свинцовые тучи стелились совсем низко над землей. Воздух был пронизан водяными струями. На Украине такое явление довольно метко называют «мряка».
Когда комфортабельный междугородний автобус «Higer» уносил меня в сторону Воронежа, я поразился его заполненности. Люди сидели даже в проходах. Похоже, народ, утомленный растянувшимися праздниками, возвращался в город на работу.
Выводы по поездке:
1) Село Верхний Карабут весьма перспективно для организации стационара для проведения учебной практики для студентов – экологов как в природном, так и в бытовом отношении;
2) Легендарный тоннель в Белогорском монастыре нас самом деле имеет выход значительно выше Дона и, похоже, не использовался с момента отрытия;
3) Численность птиц и зверей в Шиповом лесу за последний год несколько выросла, хотя для разных видов обнаружены разные тенденции.
На Новый год принято либо подводить итоги, либо рассказывать сказки или какие-либо необычные истории. Я подумал и решил остановиться на втором. Тем более, что для того подвернулся один случай. Но обо всем по порядку.
Подходило к концу мое последнее предновогоднее дежурство. На часах было начало четвертого утра. Кругом стоял непроглядный мрак, к которому примешивался начавший сгущаться предутренний туман. Воздух, казалось, в считанные минуты пропитался влажностью, создавая не очень комфортную обстановку.
Положение спасал костер. Дрова в последнюю ночь экономить было уже незачем, поэтому я щедро добавил в пищу жадного пламени несколько массивных дубовых чураков. Пламя взметнулось вверх и весело затрещало.
Только что прошел обход. Ребята из подвижной смены, борясь с одолевающим сном и отчаянно протирая глаза, посидели немного у костра, чтобы согреться, выпили горячего кофе из термоса и поплелись дальше заканчивать обход.
Ещё не смолкли за поворотом лесной тропы звуки шагов моих товарищей, как пламя, охватив только что подброшенное полено, резко взмыло вверх, осветив невесть откуда появившуюся возле костра изящную девичью фигурку. Как девушка подошла столь близко и оставалась незамеченной до последнего момента, мне так и осталось непонятным.
- Здравствуйте! – вежливо произнесла очаровательное создание. – А Вы – лесник?
От неожиданности я даже не сообразил ответить приветствием на приветствие. Меня лишь хватило в ответ на вопрос девушки пробормотать что-то типа «Вроде того…». Впрочем, неожиданная визитерша явно не собиралась упускать инициативу из рук.
- Можно мне посидеть у костра.
- Конечно, конечно…
Девушка уселась на придвинутый к костру довольно массивный дубовый чурак, неторопливо сняла перчатки и протянула руки в сторону огня. Я получил возможность разглядеть свою внезапную посетительницу.
Вкратце опишу внешность неожиданной гостьи. Красивое личико несло на себе следы умело наложенного макияжа, волосы светло-каштанового цвета были аккуратно уложены под зимнюю шапочку. Короткая светлая девичья куртка сочеталась с обтягивающими стройные ноги брюками и сапожками на высоком каблуке. Картину дополнял торчащий из-за пояса … большой охотничий нож, явно смотревшийся диссонансом с одеянием малоподходящим для ночных экскурсий в лесу.
- И не боитесь Вы ходить одной ночью по лесу? – решился я задать вопрос.
- Я люблю так гулять – последовал исчерпывающий ответ. Затем девушка снова взяла инициативу на себя. – Я живу здесь недалеко за Московским проспектом.
- Как Вас прикажете называть?
- Наташа. А Вы постоянно здесь работаете?
- Нет, мы здесь помогаем в охране елок.
Девушка понимающе кивнула. После чего продолжила разговор.
- А можно сюда на дежурство устроиться?
- Это Вы опоздали. – я попытался придать своей физиономии сочувствующее выражение. - Уж Новый год сегодня. Да и не берут девушек на ночные дежурства. Но на работу в лесопарк попытаться устроиться можно.
- Нет, мне только на ночь…
Мы немного помолчали, после чего я продолжил.
- А нож Вам зачем? Для самозащиты?
- Конечно.
Снова наступила пауза. Внезапно Наташа задала вопрос.
- А где Вы работаете?
- Преподавателем в пединституте.
- А что преподаете?
- Экологию.
- Вы, наверно, влюблены в свой предмет – в голосе Наташи появились жеманные нотки. – Даже в свободное время им занимаетесь.
После короткой паузы девушка продолжила.
- А я – танцовщица (тут я вспомнил, что когда девушка стояла, её ступни располагались под тупым углом, что характерно для балерин). Окончила школу шесть лет назад. Потом поступила в промышленно-гуманитарный колледж, но – девушка несколько виновато усмехнулась – прогуливала занятия и в результате не окончила. Сейчас работаю в балетной студии «Тодес». А сейчас вот думаю, или сдавать ЕГЭ и поступать в институт, или уезжать за границу. У меня друзья год назад уехали в Лондон. Сейчас к себе зовут. Говорят, работу найти легко. Но вот с визой могут быть проблемы.
Дальше девушка замолчала. Я счел необходимым продолжить разговор.
- Вы наше хореографическое училище закончили?
- Нет, не хотела бы туда поступать. Говорят, там слишком жестко. Но готовят действительно хорошо. Я училась в той же балетной студии.
- Выпускников нашего хореографического училища я встречал даже в «Мулен-руж».
- Вы бывали в Париже?
- Да.
- Я мечтаю побывать в Париже – Наташа закатила свое красивые глазки.
- Ничего, пробьетесь в Лондон, а там и до Парижа недалеко.
Разговор снова прервался. Внезапно Наташа резко встала.
- Давайте погуляем.
- С великим бы удовольствием, Но, увы, надолго не могу оставлять пост.
Наташа вздохнула, попрощалась и … исчезла так же внезапно как появилась. Я даже не заметил, в какую сторону она удалилась. Предутренний туман, между тем, стал заметно гуще. Из чащи леса донесся крик черноглазой совы неясыти.
Проходящая компания по сохранению хвойных насаждений в предновогодний период для её непосредственных участников отодвинула на второй план даже предновогодние хлопоты. Сие течение событий пробудило во мне воспоминания студенческих лет, когда в это предновогоднее время (и, между прочим, во время течения зачетной сессии) мы, члены студенческой Дружины охраны природы, проводили большую часть времени в сутолоке вокзала, на елочных базарах и непосредственно возле посадок хвойных.
Во время этой эпопеи нам, конечно же, неоднократно приходилось сталкиваться с нарушителями. О двух таких встречах мне и хочется рассказать. По-моему, в них есть что-то неуловимо общее, не смотря на разницу в более чем двадцать лет.
Первая встреча пришлась на конец восьмидесятых годов. Вечерний вокзал буквально дышал суетой, неразберихой, шумом и этой неповторимой исконно русской грязью под ногами, которая сопровождает нас на нашей родине везде и имеет свойство проникать даже в самые фешенебельные и респектабельные места.
К перрону только что подошла, устало пыхтя, электричка из Графской. Народ с гомоном и шумным топотом устремился в ворота, выводящие на привокзальную площадь. Один из субъектов, двигающийся вместе с толпой неуверенной походкой, привлек наше внимание.
Даже издали было видно, что мужчина сильно пьян. Он шатался, что-то бормотал про себя, периодически спотыкался, а чтобы не потерять равновесия, пытался опереться на … молодую сосенку. Увиденного было достаточно, чтобы мы посчитали нужным вмешаться.
- Здравствуйте! – вежливо поздоровался мой друг Андрей, показывая удостоверение (в ответ раздалось какое-то нечленораздельное мычание) – Покажите ваш порубочный билет!
Субъект тупо уставился на нас, затем его рука скользнула за обшлаг весьма поношенного пальто, откуда извлекла … военный билет. Впрочем, назвать это документом можно было лишь с большой натяжкой, так как фотография и внутренние страницы были просто-напросто вырваны. Фамилию, тем не менее, можно было разобрать.
- Пройдемте с нами – вежливо, но твердо произнес Андрей, направляясь в сторону опорного пункта милиции и увлекая за собой «клиента». Клиент не возражал. Он вообще реагировал на все происходящее вокруг довольно тупо.
В опорном пункте милиции мы усадили «клиента» в кресло (где он немедленно начал дремать). На вопросы типа «Фамилия? Имя? Отчество? Адрес?» задержанный сначала молчал, а затем осклабился и с немалой долей гордости произнес «А я в розыске!!!» Услышанное заставило нас постучать в окошко дежурной части.
- Что там у вас? – насторожился дежурный сержант, просунув голову в окошко.
- Да вот – ответил Андрей – задержали тут одного. Вот его документы. Говорит, что он в розыске!
Сержант недоверчиво взял в руки протянутый военный билет и принялся просматривать протянутые ему чьей-то рукой ориентировки. Через минуту сержант вскочил со своего стула как ужаленный, а затем ошеломленно посмотрел сначала на нас, а затем на задержанного.
Уже через несколько дней мы узнали, что нам в руки попался злостный алиментщик, параллельно подозреваемый в краже со взломом и злостном хулиганстве. И такие истории случались во время проведения операции «Елочка».
В связи с чем я вспомнил о той давней истории? Дело в том, что вторая запомнившаяся мне встреча с нарушителем во время операции «Елочка» произошла буквально вчера.
Заканчивается короткий декабрьский день. Неумолимо надвигаются зимние сумерки. Костер, разведенный в одном из отдаленных уголков лесопарка Института лесной генетики, весело потрескивает, словно бы радуясь новой партии подброшенных дров. Перед сном оживают птицы. Слышно как стучит дятел, трещит с кустах боярышника сорока, а в небе потянули на ночевку в сторону студенческого городка стаи грачей и ворон.
Внезапно один звук заставил меня насторожиться. Он напоминал звук работающего большого секатора или маленького топорика (как оно в дальнейшем и оказалось) и доносился со стороны растущей поблизости коллекции сосен сибирских, в просторечии называемых «кедрами».
Я пошел на звук, вскоре заметив своего товарища Олега, подошедшего на тот же звук с другой стороны. Вместе мы направились в глубину кедровых посадок. Через самое большее полминуты нашим глазам предстала следующая картина.
В глубине леса благообразный седовласый дедушка с деловым видом и ни мало не смущаясь, срубал маленьким топориком нижние ветви сортовых кедров. Пять веток уже лежали возле его ног, а над шестой уже нависла та же участь.
- Что вы здесь делаете? – строго спросил мой товарищ – Кто вам разрешил?
- Ребяааааата! – жалобно протянул благообразный нарушитель – Я только одну веточку…
Тот очевидный факт, что ветка была не одна, а пять, а могло быть, судя по его действиям, и значительно больше, похоже, нарушителя нисколько не смущал.
- А разве нельзя? – на благообразном лице нарушителя появилось выражение полнейшей невинности.
- Да вы знаете, что вы срубили!!! – я начал терять терпение – Это – сортовые кедры!!
- Я же только одну веточку… - не унимался нарушитель.
- Для кого здесь аншлаги висят?!!! Для чего мы здесь сидим?!! Для кого сюжет по телевидению шесть раз про этот лесопарк показали?!!!! Для кого газеты пишут?!!! – я с трудом сдерживал себя, чтобы не съездить палкой по благообразной физиономии, на которой невинное выражение сменилось какой-то приторно-медово-пересахаренной гримасой.
- Нет, я правда не знал – не унимался нарушитель с упорством, достойным явно лучшего применения. – Неужели, правда нельзя? Я же только одну веточку….
Тупиковая ситуация явно требовала разрешения. Мы позвонили старшему нашей смены Павлу. Павел внимательно выслушал, а узнав, что задержанному нарушителю явно далеко за шестьдесят, распорядился отобрать топорик и ветки, прочитать мораль и отпустить с миром.
- Нет, я правда не знал – не унималась благообразная гадина, когда изъятые у неё ветки кедра полетели в костер. – Я здесь работаю рядом в Институте незаразных болезней. Мы с вашим институтом давно сотрудничаем.
- А раз давно сотрудничаете, то не можете не знать, что это за институт, что здесь за лес, и что здесь за «елочки» - произнес я насколько смог назидательно.
Наконец нарушитель поплелся к выходу. Пока он строил из себя воплощение невинности, я умудрился сфотографировать его на цифровой фотоаппарат. В конторе лесопарка, куда мы пришли со смены, я показал снимок нарушителя своим товарищам.
- Знаю я его – уверенно произнес мой товарищ – На прошлой неделе мы его от белых пихт прогнали. Он уже давно тут ходит и высматривает.
Посовещавшись, мы в итоге решили вывесить фотографию нарушителя в интернете, а также распечатать и развесить её по лесу. Не знаем, возымеет ли это какой-либо эффект, но ничего лучшего на тот момент нам в голову не пришло.
Помощь студентов – экологов Воронежского педагогического университета лесопарковому участку Института лесной генетики в плане посадки леса и охраны хвойных насаждений в предновогодний период постепенно становится традицией. Студентов уже не надо зазывать и уговаривать. Как только подходит время, я слышу от них один и тот же вопрос: «Когда пойдем в лес?» Студентов уже не пугают ни дожди, ни морозы, ни жара, ни комары.
Вот и на этот раз, когда на Центральное Черноземье (как всегда неожиданно!) обрушились сибирские морозы, я стою на остановке «Институт генетики», поеживаясь от мороза и переминаясь с ноги на ногу. Моя колоритная фигура в огромных бахилах и овчинном полушубке резко выделяется на фоне цивильно одетых граждан.
Студенты начинают прибывать где-то за пятнадцать минут до назначенного времени. Чтобы согреться в ожидании остальных молодежь затевает веселую игру «Выше ножки от земли». Группа веселящихся хохочущих девушек вызывает удивленные взгляды замерзших прохожих.
Наконец приходят все, и мы отправляемся в лес. По дороге заходим в правление лесопарка, где нам выдают рабочие перчатки. После чего проходим через ворота на центральную аллею лесопарка.
При первых же шагах по лесу девушки приходят в самый настоящий восторг. Зима в этом году явно не балует нас снегом, а здесь … вот он - прямо на ветвях обрамляющих центральную аллею канадских елей. То и дело слышатся шутки, смех, щелкают затворы цифровых фотоаппаратов. Студентки фотографируются на фоне елей, с комками снега в руках, на фоне леса, всячески радуясь солнцу, свету, воздуху, природе и … просто жизни!
Дорога наша лежит через сторожевой пост, где охрана лесопарка соорудила для защиты от холодного пронизывающего ветра небольшой навес из легких жердей и полиэтиленовой пленки. Студентки, явно насмотревшись фильмов об индейцах, с криками «Вигвам! Вигвам!» торопятся сфотографироваться на фоне сего незатейливого сооружения.
Работа нам предстоит несложная. Но сначала позволю себе сделать небольшое отступление, дабы ввести читателя в суть проблемы. Я уже писал о том, что уникальная коллекция хвойных пород Института лесной генетики в предновогодний период становится объектом вожделения любителей халявных «елочек». В лесопарк существует несколько въездов, контролировать которые охране лесопарка даже при помощи многочисленных волонтеров довольно затруднительно ввиду их отдаленности и незаметности. В предыдущие ночи охрана лесопарка замечала несколько подозрительных автомобилей, подъезжавших к тем входам, но проникнуть в лесопарк так и не решившихся.
Дабы в дальнейшем исключить любую возможность проникновения нарушителей на территорию лесопарка на автомобилях, решено завалить эти входы, устроив баррикады из бремен и веток. Этим нам и предстоит заниматься.
Огромное бревно было привезено сюда накануне и положено поперек тропы. Нам предстоит только обложить её ветками, сделав тропы совершенно непроезжими для автотранспорта. С этой работой студентки справляются легко. Никто не жалуется на мороз, всюду слышны смех и шутки.
Закончив работу в одном месте, переходим в другое. Теперь нам предстоит грузить заранее напиленные дрова для дозорных костров. Строго – настрого предупреждаем студенток, чтобы брали дрова «по силам», а не хватались, за что попало. Но разве за ними уследишь? Да и какая девушка удержится, чтобы не сфотографироваться … с большим поленом в руках.
Загрузив трактор в одном месте, переходим в другое. Работа кипит! Сотрудники лесопарка приятно удивлены. Они явно не ожидали такой дружной и веселой работы! Когда трактор в третий раз отъехал, нагруженный с верхом крепкими дубовыми поленьями, работа прекращается. Теперь охране лесопарка хватит топлива для костров до Нового года!
В благодарность студенток поят горячим чаем с бубликами и разрешают покататься (разумеется, лишь в качестве пассажиров) на тракторе. Что и говорить, достойное завершение трудового порыва! Одна из студенток замечает, что подобное удовольствие она получила только … катаясь на слоне в Таиланде!
По окончании нашего мероприятия мы с вдоволь наработавшимися, насмеявшимися, надышавшимися свежим воздухом, накатавшимися на тракторе и уже изрядно проголодавшимися студентками выходим на остановку. В последний момент (уже перед выходом к остановке) нам перебежал дорогу маленький изящный зверек – ласка.
Предновогоднее время у большинства наших читателей ассоциируется, прежде всего, с приятными предпраздничными хлопотами в ожидании Нового года. В это время тележки покупателей всех гипермаркетов Воронежа загружены буквально «с верхом» всевозможными яствами и напитками к праздничному столу.
Но совсем другое мнение об этом времени у тех, кто в силу своей профессиональной деятельности или просто по зову души занимается охраной островков дикой природы в нашем городе.
Автору вспоминается его студенческая молодость. В то золотое время я, будучи членом известной всему городу Дружины охраны природы ВГУ, проводил время (а ведь кроме всего прочего, в эти дни ещё и зачетная сессия шла!) в сутолоке вокзала, вылавливая пассажиров с «елочками» и не имеющими при том порубочных билетов.
Параллельно мы «прочесывали» елочные базары, выискивая выставленные на продажу деревья без соответствующим образом оформленных документов. Не говоря уже о том, что мы постоянно держали под контролем молодые посадки сосен в окрестностях города.
Надо заметить, что в то время мы всегда находили поддержку у милиции, а выданные нам удостоверения общественных инспекторов давали право задерживать нарушителей, составлять акт (не путайте с протоколом!) и доставлять незаконных порубщиков в отделения милиции.
Студенты с красными повязками на рукавах (а то и без таковых) в те годы были привычной деталью антуража любого рынка, где торговали новогодними елками. Наше появление вызывало немалую панику у тех, кто собирался незаконно нажиться на подобной торговле. Все описанные выше действия назывались «Операция «Елочка»» и проходили во всесоюзном масштабе под эгидой ЦК ВЛКСМ.
Буквально на днях мне довелось заглянуть на Центральный рынок. Почти сразу же я заметил бабушек, торгующих … веточками голубых елей, за повреждение которых полагается штраф не менее пяти тысяч рублей. А тут стоят и в открытую торгуют! И никакой милиции – полиции поблизости, естественно, не видно.
Но это всего лишь одна сторона проблемы. На страницах «ВК» автор уже неоднократно писал о коллекции хвойных деревьев, находящейся на территории лесопаркового участка Института лесной генетики и об её хранителе Геннадии Сидорове. Немногочисленный персонал лесопаркового участка просто был не в состоянии контролировать территорию в девяносто пять гектар. Страшно подумать, чтобы ждало эту уникальную коллекцию в предновогоднее время, если бы не добровольцы: преподаватели и студенты, инженеры и предприниматели, военнослужащие и представители творческих профессий. Они оказывают лесопарку необходимую помощь, дежуря на посадках хвойных деревьев, выполняя необходимые работы по уходу и охране насаждений. Не остаются в стороне и жители ближайших городских кварталов.
Автор уже третий год находится в составе такого волонтерского отряда, охраняющего посадки хвойных деревьев от любителей халявных «елочек». В прошлом году (кстати, первый раз за все время дежурств, начиная с 2007 года) нам удалось сохранить коллекцию от потерь. Что будет в этом году? Пока мы завернули лишь пару бабушек, божьих одуванчиков, искавших в лесу «где бы нарезать лапничка». В отличие от предыдущих лет экипировка нашего отряда улучшилась – в нашем распоряжении появились рации. В общем, предстоит, уже в который раз, очередная «битва за лес». Надеемся её выиграть!
Как проводит свой выходной день средний преподаватель экологии? Отвечу, рискуя удивить коллег и друзей. В течение трех с половиной часов (кстати, по новому порядку расчета часов я теперь могу их записать как свою внеаудиторную нагрузку) мы с новой своей дипломницей бродили по окрестным лесам, считая птиц и собирая материал по экологической роли дятлов в пригородных лесах Воронежа.
Казалось бы, эка невидаль… Но проведенное таким образом воскресенье навело меня на некоторые мысли. Тематика выпускных квалификационных работ постоянно вызывает на нашей кафедре определенные трения. Итак, какой должна быть дипломная работа у эколога? Вопрос не такой простой, как кажется.
За пятнадцать лет моей работы в педагогическом университете мне постоянно говорили о требованиях «фундаментальности», якобы предъявляемые министерством. Дескать, из-за этого наш вуз постоянно критикуют.
Что ж, с требованием «фундаментальности» трудно не согласиться. Как ответственный за научно-исследовательскую работу студентов (НИРС) на кафедре так же считаю, что будущие учителя должны внести свой вклад в разрешение вопросов познания природы, не зависимо от их прикладного значения. На то нам и статус университета дали!
Параллельно с требованиями «фундаментальности» поступает также постоянное требование отказа от выполнения работ реферативного плана, т.е., проще говоря, переписанных из других книжек. Что ж, и здесь согласен. Всегда старался, чтобы мои дипломники собирали материал своими руками, а не переписывали из книжек или, упаси, Боже, скачивали из интернета.
И, наконец, третье требование, которое нам постоянно предъявляют. Наши выпускные квалификационные работы должны быть ориентированы на школу! Вот тут возникают определенные трудности.
Дело в том, что экология сейчас в школе не преподается. Чиновники из Министерства (прости, Господи!) науки и образования посчитали, что знать её школярам необязательно. А то ещё подумают, Бог знает что! Как-то не вяжется это с тем, что согласно правительственным директивам и неоднократным заявлениям высшего руководства страны, экология сейчас вошла в число приоритетных направлений развития государства. Но это, как говорится, другой вопрос!
В школах сейчас введен какой-то странный предмет «Краеведение», читаемый с шестого по одиннадцатый классы, куда вроде как входят и экологические темы. Что ж, как говорится, и на том спасибо!
Итак, как понимать ориентацию тематики выпускных квалификационных работ по экологии на школу? Сейчас в разных школах распространились многочисленные научные общества учащихся (НОУ), в работе которых экологическая тематика явно преобладает. С этой точки зрения, на мой взгляд, годится любая тема дипломной работы, методика выполнения которой может быть применена в работе НОУ.
Итак, как следует соблюдать сочетание таких требований как фундаментальность, экспериментальность, ориентация на школу? Разумеется, не следует увлекаться работами, требующими применения сложного и дорогостоящего оборудования. Его и в вузах не хватает, не говоря уже о школе. Не должны поощряться работы, выполненные по чужим материалам, собранным в НИИ, на предприятиях или самим руководителем в молодые годы.
Тут я, признаюсь, сам был грешен. Несколько лет назад дал своим дипломницам материалы, собранные на постоянных пробных площадках в одном учебно-опытном лесхозе. Материалы были собраны за большой период (начиная с 20-х годов) и мне, честно говоря, было лень с ними возиться. Но не пропадать же добру! Три девушки блестяще справились с довольно сложной статистической обработкой и успешно защитились. Более того, они даже уверяли, что темы были им интересны!
Да, забыл сказать об ещё одной трудности. Состав на нашей кафедре в плане своих научных интересов весьма разношерстный. Судите сами: гидролог, землеустроитель, экономгеограф, физиолог растений, почвовед, два энтомолога, орнитолог. В результате нашим дипломникам приходится преодолевать трудности, выпадающие на долю соискателей ученых степеней, которым приходится отстаивать доказательность своих защищаемых положений среди людей, от тематики диссертаций весьма далеких. В этом плане, выполнение работ по прикладным темам представляется более выигрышным, хотя и здесь, как говорится, возможны варианты.
Итак, вернемся к тому, с чего начали. С фундаментальностью и экспериментальностью более-менее ясно. Как быть с ориентацией на школу? Честно говоря, мне не нравятся работы чисто методические. Ну, согласитесь, демонстрировать на защите план-конспект урока как-то мелковато. То же самое касается описания какой-нибудь экологической тропы. Такие темы хороши, максимум, для курсовой, а то и для реферата. ВКР все-таки дело более серьезное!
Не хороши, конечно же, работы, по масштабам касающиеся целого региона. Это для докторской диссертации подходит. Тем более, что собрать своими руками (категорическое мое требование) материал такого масштаба дипломник, ясное дело, не в состоянии.
Масштабы материала для ВКР не могут превышать масштабы района или областного центра. Это дипломникам вполне по силам! Не надо ни больше, ни меньше. А уж какую тему давать конкретно пусть коллеги сами решают, исходя из своих научных интересов, а также … интересов дипломника. Ведь ясно как белый день, что работа куда успешней будет выполнена и защищена, если она интересна непосредственно её выполняющему.
Ну, вот, опять отвлекся от ориентации на школу. Сами видите, какое это непростое дело! Знакомство на стажировке с тематикой ВКР аналогичной кафедры МПГУ показало, что там этим делом особо не заморачиваются. Их ВКР выполнены на блестящем методическом и экспериментальном уровне, а тематика исходит прежде всего из интересов руководителя. Неудивительно, что МПГУ считается одним из крупнейших центров экологической науки!
Получается в свете всего вышесказанного, что наша «ориентация на школу» должна свестись к ориентации возможности выполнения работы на подобную тему в НОУ. А тут, как говорится, и карты в руки! Мой опыт работы с НОУ позволяет предположить, что тематики дипломных работ, выполненные в соответствии с требованиями фундаментальности и экспериментальности, вполне выполнимы (с известными корректировками) и трудолюбивыми школярами. Так что, выскажу мысль, что в первую очередь должна соблюдаться фундаментальность и экспериментальность, а ориентация на школу сама придет!
Итак, коллеги, активизируем собственную научную работу и … вперед … подключаем наших «студиозусов» к трудностям самостоятельного (именно так!) познания природы. Успехов, коллеги, на этом поприще!
Уже ставшая традиционной для экологов экскурсия на очистные сооружения завода «СК-2» в этом году оказалась под вопросом. Нашему давнему другу Светлане, сотруднику Центра экологической политики, уже знакомой читателям по предыдущим постам, на этот раз пришлось пройти семь кругов бюрократического ада, дабы наконец-то определиться со временем экскурсии. При этом чиновники предприятия ни в малой степени не отказывали, а скорее даже наоборот: кивали головами, поддакивали и заверяли, что «все согласовано» и «все вопросы решены». Но … дальше дело не шло! С кем конкретно связаться и кто отвечает за сие мероприятие, долго не удавалось выяснить. Телефоны (как мобильные, так и стационарные) молчали, а люди, когда «дело доходило до дела», словно бы лишались языка.
За несколько дней до экскурсии вдруг выяснилось, что предприятие не может предоставить нам транспорт. Я уже совсем было поставил на экскурсии крест в этом году, как буквально в последний вечер раздался звонок мобильного телефона. Звонила Светлана. Она сообщила радостную весть, что транспорт нам наконец-то найден.
Наверно, в первый раз в жизни я возблагодарил небо, пославшее в нашу жизнь современные социальные сети. Оповестить студентов о столь нежданной радости было делом нескольких минут. Буквально сразу на моих объявлениях на страницах «В контакте» стали появляться радостные лайки. Некоторые студенты не удержались от восторженных комментариев. Весть разнеслась по интернету буквально со скоростью мысли.
Наконец, ранним холодным ноябрьским утром (сейчас поймал себя на мысли, что вот уже который мой пост начинается с этих слов) мы со студентами собираемся неподалеку от проходной завода. Светлана подходит точно в назначенное время, просит подождать и исчезает в одном из заводских корпусов.
Мы продолжаем ждать. На улице ещё довольно холодно. Многие студентки зябко поеживаются и прячут носы в шарфах. Вновь раздается звонок от Светланы.
- Кирилл Викторович, я здесь никого не могу найти! – в голосе Светланы, обычно очень выдержанного и уравновешенного человека, явно проскальзывают нотки раздражения – Идите в автобус, пока девчонки не замерзли!
Не заставляем себя упрашивать и направляемся к автобусу. Завидя нас, водитель услужливо распахивает дверцы видавшего виды ПАЗика. Когда студентки оказываются в салоне, дверь предупредительно закрывается. Водитель включает печку. Студентки (чьи посиневшие носы говорят сами за себя) благодарно вздыхают. Проходит ещё минут двадцать.
Наконец появляется Светлана в компании мужчины в возрасте чуть выше среднего. Мужчина пришел провести с нами инструктаж по технике безопасности. Пока журнал по ТБ переходит из рук в руки, наш собеседник поведал кое-что о самом предприятии.
Воронежский завод «СК – 2» был вторым в СССР (первым был «СК – 1» в Ярославле) по производству синтетического каучука. Сейчас этот завод является единственным работающим из трех таких заводов в б. СССР. Два других (в Ярославле и Ефремове) стоят с начала 90-х годов. Более того, из всех воронежских предприятий «СК-2» является единственным работающим на полную мощность. Продукцию завода покупают во всем мире, включая знаменитую фирму «Пирелли», изготавливающую шины для гоночных автомобилей – участников «Формулы – 1».
Место для строительства завода было выбрано не случайно. В свое время замечательный химик С. Лебедев разработал дешевый способ производства синтетического каучука из … этилового спирта. Естественно, наша сельскохозяйственная область, одна из ведущих в то время по выращиванию зерновых, могла дать поистине неисчерпаемое количество такого сырья. Что интересно, в Ярославле завод «СК-1» в качестве сырья использовал спирт, произведенный из картофеля, который в то время в Ярославской губернии выращивался в изобилии.
После короткого вступления направляемся в путь, лежащий по малопривлекательным воронежским окраинам. Вокруг нас преобладают неказистые постройки «частного сектора», а дороги скорее предназначены для борьбы с боевой техникой виртуальных агрессоров, чем для проезда нашего даже весьма закаленного автотранспорта.
Наконец, мы подъезжаем к воротам, перегороженным шлагбаумом. Приходится вылезать из теплого автобуса и далее следовать пешочком. Хмурый страж у ворот переписал наши фамилии и дал добро на посещение.
При приближении к очистным сооружениям наши органы обоняния начинает щекотать острый запах стирола. Забегая вперед, замечу, что этот запах сопровождал нас всю экскурсию, но в целом оказался далеко не таким резким и неприятным, как мы поначалу представляли.
Возле входа в здание замечаем эффектный палисадник. Сопровождающая нас сотрудница завода с гордостью заявляет, что этот палисадник занял первое место на городском конкурсе. Надо сказать, что авторам сего образца ландшафтного дизайна нельзя было отказать в креативности. На врытых в землю столбах красовались старые строительные каски, выкрашенные под божьих коровок, а фигурки лебедей были вырезаны из старых автомобильных покрышек. Сделав фотографии, следуем в здание.
Здесь нашей первой остановкой была операторская. Симпатичная крепкая на вид женщина (я заметил, что все сотрудники очистных сооружений, как мужчины, так и женщины, отличаются на редкость крепким сложением и здоровым видом – очевидно другим работать в такой атмосфере и не удастся) начала рассказ о полном цикле очистки воды, её особенностях на каждом этапе, а потом предложила сфотографироваться на фоне приборной доски. Студентов уговаривать было не надо. Некоторые принимают предложение гостеприимных хозяев сфотографироваться в строительных касках.
Далее наш путь следует в цех механической очистки. Здесь преследующий нас запах достигает своего апогея. Перед нашими глазами выстраивается череда из механических фильтров. Из этих фильтров по специальному конвейеру в коагуляторную подается какая-то странная масса, по консистенции напоминающая переваренную манную кашу, но какого-то темно-серого цвета. Эта масса и является источником резкого неприятного запаха. Посмотрев сверху на коагуляторы, выходим на свежий воздух.
Здесь нам показывают пруды биологической очистки. На поверхности среди бурлящей воды перемещаются, растут и лопаются бурты белой пены. Часть пены недавним порывом ветра была вынесена на расположенную поблизости площадку с гравийным покрытием. Студентки моментально забывают о своих прежних страхах и брезгливости. Они подходят к кускам пены, фотографируются рядом с ними, кто-то даже пробует потрогать пену голыми руками, но в последний момент все-таки отдергивает руки назад.
Наш дальнейший путь следует в цех физико-химической очистки. Здесь нас подводят к небольшим резервуарам, вода в которых мерцает каким-то мистически зеленым цветом. Здесь происходит очистка воды с помощью ультрафиолетовых ламп.
Экскурсия завершается возле эффектно парящих отстойников. Создается впечатление, будто рядом извергается гейзер. Фотографируемся на его фоне, благодарим гостеприимных хозяев (кажется, они под конец экскурсии вздохнули с немалым облегчением) и направляемся к выходу.
Последние дни сильно насыщены впечатлениями в основном связанными с изменениями, произошедшими в системе нашего многострадального образования. Ещё не улеглись впечатления от семинара по ФГСО, как подоспела конференция краеведов.
Попытаюсь быть краток! На пленарном заседании тон задавал высокий плотный мужчина с аккуратно подстриженными усиками. После произнесения здравиц в адрес губернатора, Той Самой Партии и некоторых депутатов он посвятил свое выступление гербу нашего города. Центральной его мыслью было, что камень, изображенный на гербе, является … масонским символом, которым масоны изображают чью-то крайнюю глупость и недалекость. Дескать, таким образом сии злыдни пытались унизить жителей нашего края. «Но мы им этого не позволим!» - гремел с трибуны глава местных краеведов.
Далее слово взял советник Совета федерации по юридическим вопросам. Так он, по крайней мере, себя назвал. Мимолетом сей субъект упомянул, что провел около тридцати лет … в местах, не столь отдаленных. Недавно он, дескать, в последний раз освободился и … «с головой ушел в науку». Сейчас занимается историей нашей судебной системы. Да уж, опыт общения с судебной системой у него явно немалый.
Затем слово взял какой-то представитель городской администрации. Это был явно не в меру располневший ещё довольно молодой человек. Его речь была посвящена тому, какое огромное внимание уделяет истории нынешнее руководство города и области, Та Самая Партия и лично Президент, какие выделяются деньги на издание трудов и т.д. и т.п.
От заседаний по секциям у меня осталось неоднозначное впечатление. С одной стороны, немало молодых людей представляло довольно интересные работы, материал для которых собирался своими руками. Их интерес был явно неподдельным.
С другой стороны, на секциях историков творились вообще странные вещи. Мне удалось послушать доклады о внеземных цивилизациях, цивилизациях Лемуров (якобы предшествовавших цивилизации людей). Некоторые молодые люди напрямую (под восторг комиссии) рассказывали о том, … какую книгу они недавно прочитали! Это сейчас, похоже, считается чуть ли не научным подвигом.
В целом, должен заметить, что уровень докладов на подобных конференциях за последние годы явно упал. Премии, выплачиваемые учителям за руководство научным обществом учащихся, обернулись тем, что учителя стали «выдвигать» на такие конференции все, что ни попадя, лишь бы получить вожделенный сертификат участника, с которым можно претендовать на премию.
Если лет десять назад, когда движение школьных научных обществ только формировалось, многие учителя даже толком не понимали, что от них требуется и привозили на конференцию все, что приходило им в голову. Автору неоднократно приходилось на таких конференциях слушать стихи и песни, а также смотреть народные танцы. Наряду с этим, удавалось наблюдать действительно выдающиеся работы прямо-таки диссертационного уровня в весьма грамотном изложении исполнителей, готовых ответить на любой каверзный вопрос.
Сейчас уровень работ понизился именно из-за отсутствия оригинальных идей, какого-то порыва, энтузиазма, что ли… Вроде нет уже и так раздражающих меня стихов, и танцев (которым, ясное дело, на научной конференции не место), и многие пытаются выдать действительно что-то стоящее, но … чувствуется общий упадок эрудированности и образованности. Какая может быть школьная наука, если мой друг учитель вот уже несколько лет задает на уроках географии своим ученикам один вопрос, обещая поставить за правильный ответ «пятерку» в четверти сразу же. Ответа он так ни разу и не услышал. А звучал вопрос так: «Чем знаменито село Шушенское?» Школьники и студенты девяностых и даже начала «нулевых» годов ещё знали ответ, а теперь … увы, увы..
Что такое ФГСО, т.е. федеральные государственные стандарты последнего поколения, даже учителя имеют весьма смутные представления. Тем не менее, нашлись некоторые смелые (или, может быть, какие-то ещё?) школы, рискнувшие целиком перевести систему образования (или то, что от неё осталось) на новые рельсы.
Такая смелость настолько понравилась «образовательному» начальству, что данным школам сразу была выдана nn-ая сумма на закупку интерактивного оборудования.
На базе одной из таких школ, расположенной в одном из райцентров нашей области, даже было решено провести семинар, посвященный этим самым ФГСО. Дескать, для распространения передового опыта. На семинар даже прибыли высокие гости из Облоно и Минобра. Это дало и мне возможность познакомиться с этим зверем, т.е. ФГСО, поближе.
Готовиться к семинару начали за неделю. Занятия в школе были отменены. В стенах храма науки срочно проводился ремонт. Целую неделю школу штукатурили, красили, лакировали и мыли до блеска. Особенно много хлопот доставило закупленное суперсовременное оборудование. Толком обращаться с ним никто из учителей не умел. Учителю математики и информатики (насколько я его знаю, действительно сильному математику и программисту) потребовалось несколько ночей, чтобы настроить программное обеспечение интерактивной доски. Забегая вперед, скажу, что во время проведения семинара интерактивная доска так и не заработала.
Согласно программе семинара планировалось проведение уроков, на которые отводилось по двадцать (!!!) минут. На уроке должно было присутствовать не более десяти детей.
Мне довелось наблюдать два урока в шестом классе – по биологии и по математике. Урок математики (его вел уже упоминаемый злополучный учитель, так и не сумевший настроить интерактивную доску) проходил в классическом стиле. Учитель рассказал что-то о принципе подобности треугольников. На обсуждении урока один из членов комиссии высказал замечание типа того, что урок проводится «слишком старомодно».
- Сейчас главное не объяснять детям – гремел чиновник от образования – а находить межпредметные связи! Что такое межпредметные связи, объяснения не последовало. Впрочем, на этот вопрос я получил частичный ответ на следующем уроке биологии.
Темой урока было строение корня. Я по наивности думал, что сейчас последует рассказ о строении и функциях корня, типах корневой системы и всем таком, о чем и положено говорить в данной теме. Но я глубоко ошибался!
Урок учительница начала каким-то вкрадчиво-проникновенным тоном. Речь пошла о том, что человек (вы слышали – человек!!!) не может жить без корней! Мне показалось, что я вижу какой-то дурной сон! На тему «корней человека» ушла добрая половина из отпущенных на урок двадцати минут. Напомню, занятия проводились в шестом классе! Оставшееся время ушло собственно на объяснение того, что собой являет корень у растений. Естественно, объяснение было крайне скомканным и маловыразительным. Я сам мало что понял. Что уж там о детях говорить! Лично мне так до конца и осталось непонятным, к чему была столь длинная прелюдия и куда ушло столь драгоценное на уроке в шестом классе время!
Зато комиссия была в экстазе! Учительницу все дружно поздравляли, благодарили и обещали рассказать о её опыте в министерстве. В спичах чиновников часто звучало это таинственное словосочетание «межпредметные связи». Его произносили как заклинание. Председатель комиссии сиял.
Когда я покидал школу, по холодному ноябрьскому небу бежали мрачные ноябрьские тучи. С Дона дул пронизывающий ветер. Я подтянул на нее шарф и направился в сторону автостанции.
Будущий эколог должен везде побывать, всё увидеть, всё пощупать своими руками. За время обучения студенты - экологи что только на себе не испытали. Они штурмовали крутые меловые склоны под палящим солнцем, чтобы увидеть барсучьи и лисьи норы; продирались сквозь колючие заросли, терпя покусы комаров и слепней, чтобы добраться до маленького озерца, где растут редчайшие водные растения; завороженно наблюдали за процессом очистки водных фильтров на водоподъемной станции и вдыхали острый «аромат» очистных сооружений завода по производству синтетического каучука.
Разумеется, такой интереснейший объект, как Нововоронежская АЭС тоже не мог избежать нашего внимания. Но вот попасть туда нам долго не удавалось. Слишком уж были закрыты для постороннего любопытного взгляда предприятия атомной энергетики, ещё не оправившиеся от «чернобыльского синдрома». Но … времена меняются! Сейчас даже такие некогда суперсекретные предприятия становятся открытыми для общественности.
Помогла нам и на этот раз уже неоднократно упоминавшаяся на страницах блога Светлана, выпускница нашего факультета, а ныне сотрудник Центра экологической политики. Но все же попасть на вышеупомянутое предприятие нам удалось не без труда.
Начнем с того, что с нас за месяц до предполагаемой экскурсии потребовали паспортные данные. Затем у четверых студентов сии данные вызвали какие-то сомнения, и нам пришлось в срочном порядке делать ксерокопии паспортов и передавать их Светлане для последующей передачи в службу безопасности АЭС. Потом начались неизбежные хлопоты с заказом транспорта, выбором подходящего дня и т.д. и т.п.
Наконец, в итоге ранним холодным ноябрьским утром ещё в полной темноте я стою напротив главного корпуса педагогического университета в ожидании студентов. Те приходят вовремя и на этот раз, в отличие от многих предыдущих, никого ждать не приходится. Вот бы на занятия так приходили!
Автобус также приходит вовремя. Так что ровно в назначенное время (Боже, какая редкость!) мы отправляемся в путь. Начинается холодный ноябрьский рассвет. За городом начинаются довольно унылые пейзажи из заброшенных производственных строений и грязно-серых полей, покрытых ноябрьским инеем. Картину оживляют лишь немногочисленные грачи да парящие над полями зимняки – наши зимние гости, прилетевшие из мезенской и тиманской тундры. Где-то минут через сорок мы въезжаем в город Нововоронеж. Об этом городе мне хочется сказать несколько слов.
Во времена советского дефицита жители Воронежа довольно часто наезжали в этот город, рассчитывая поживиться редкими тогда в областном центре копчеными колбасами или каким-нибудь импортным ширпотребом. На зависть воронежцам город атомщиков снабжался куда как лучше. Привлекала жителей областного центра и чистота улиц, неспешный и в то же время какой-то непередаваемо интеллигентный стиль жизни нововоронежцев. Здесь не заметно было очередей, практически отсутствовало хамство в магазинах и в городском транспорте.
Мне, не бывавшему в Нововоронеже уже много лет, хотелось посмотреть на этот город в современных условиях. Сразу бросилось с глаза, что теперь разница в чистоте на улицах не ощущалась. То ли Воронеж стал чище, то ли Нововоронеж грязнее – сказать было трудно. И второе: на глаз было заметно несоответствие между количеством многоэтажных домов и количеством людей на улицах. Создалось впечатление, что нововоронежцы либо куда-то уехали, либо попрятались. На этот вопрос я вскоре получил ответ от нашего гида.
Да, молодежь постепенно покидает этот когда-то ещё молодой (средний возраст жителей составлял чуть больше тридцати лет) город атомщиков. Атомная электростанция не в состоянии обеспечить всех работой, а другой работы в Новоронеже нет. Так что запустение на улицах не было чисто моим субъективным впечатлением. Сказалось также то, что жители областного центра с исчезновением дефицита перестали жаловать город атомщиков своим вниманием.
Наконец, мы подъезжаем к АЭС. Нас уже встречает наш гид – ещё довольно молодой мужчина, назвавшийся Юрием Анатольевичем. Впереди нас ждет встреча с одним из в недавнем прошлом самых таинственных предприятий советской промышленности, в свое время удостоившееся внимания даже сильных мира сего. Нововоронежскую АЭС посещали Косыгин, Фидель Кастро, иранский шах Пехлеви.
Нам предстоит пройти серьезную контрольно-пропускную систему. Вызывают нас строго по списку, предварительно снабдив электронными пропусками. Наши паспорта тщательно проверяет некто таинственный, сидящий за толстым тонированным стеклом. После проверки документов мы собираемся в довольно просторном вестибюле возле стенда со спортивными кубками, иллюстрирующими спортивные достижения сотрудников АЭС. Вскоре подходит Юрий Анатольевич.
Мы следуем за ним гуськом по узким коридорам, стараясь держаться правой стороны. Надо сказать, что коридоры НВАЭС многолюдьем не отличаются. В одном из коридоров Юрий Анатольевич останавливается и начинает свой рассказ об истории создания АЭС. Завершив его, продолжаем своё движение. Нас заводят в «святая святых» любой АЭС – зал управления.
В полукруглом помещении стены украшены рядами горящих красных и зеленых лампочек. В центре зала за компьютерами сидят несколько молодых мужчин. Наше появление явно привлекает их внимание. Присутствие полтора десятка красивых девушек позволило операторам АЭС скрасить скучное течение смены. Мужчины улыбаются, слышны смех и добродушные шутки. Правда, строгий взгляд начальника смены, пожилого седовласого мужчины, заставляет остальных сотрудников резко прекратить поток остроумия и с сосредоточенным видом склониться над компьютерами.
Мы пробыли в зале управления около десяти минут, после чего направились к сердцу АЭС – реактору. Мы выходим на смотровую площадку, где за толстым стеклом располагается обширный зал, в центре которого возвышается пирамидальная вершина реактора. Видно, что студенты явно поеживаются, с опаской поглядывая ни сие сооружение. Юрий Анатольевич тем временем рассказывает об устройстве реактора и структуре расположенных подле него помещений. Видя опасливые взгляды молодежи, он пытается успокоить нас, говоря, что уровень экспозиционной дозы за стеклом не более двенадцати – тринадцати микрорентген. Это повыше, чем нам до сих пор приходилось измерять. Справедливости ради следует заметить, что в Воронеже есть места и с более высоким уровнем радиации. Одним из таковых является … памятник Ленину на главной площади, установленный на постаменте из карельского гранита.
Мы покидаем здание энергоблока, проходя опять через ту же пропускную систему. Не скрою, что выйдя из здания энергоблока, я испытал некоторое облегчение. Может быть, я преувеличиваю и во мне также, как и у многих граждан нашей необъятной родины, сидит трудноискоренимый «чернобыльский синдром»?
Наш дальнейший путь лежит на смотровую площадку, с которой открывается грандиозная панорама строительства пятого энергоблока. На фоне парящих градирен действующего четвертого энергоблока мы решаем сфотографироваться, тем более, что день выдался на редкость солнечный для этого времени года.
Нам предстоит ещё посещение музея Нововоронежской АЭС. Сделав короткий перерыв, чтобы «заморить червячка», направляемся в неприметное здание, на фасаде которого красуются яркие буквы «Информационный центр». Здесь и расположен музей.
Начало экскурсии в музее после полученных впечатлений на энергоблоке было довольно пресным. Старые фотографии строительства и первых директоров АЭС особого интереса у молодежи не вызвали.
Несколько большее внимание привлекли макеты энергоблоков, подсвеченные изнутри, а также макет реактора, на котором почему-то красовалась надпись на немецком языке. Во втором зале нас ждал более интересный объект. Он представлял собой наконечник стержня, в который вставляются «таблетки» ядерного топлива и в котором, собственно, и происходит реакция радиоактивного распада. Наконечник довольно тяжел, но очень многие девушки не упускают случая сфотографироваться с этим экспонатом на руках. Но настоящий сюрприз нас ожидал в последнем зале!
Здесь находилась … коллекция оружия времен войны, состоящая из экспонатов, найденных сотрудниками АЭС в окрестностях Нововоронежа. Глаза разбегались от обилия советских, немецких, венгерских и итальянских карабинов, пулеметов, гранатометов, кинжалов и фуражек. А возле входа в зал красовался ствол немецкого зенитного орудия, которое до недавнего времени функционировало … в качестве сваи в конструкции крыши деревенского омшаника. Интересно, что все экспонаты можно было трогать и даже брать в руки. Энтузиазму поддались даже девушки, не упустившие случай сфотографироваться с карабином или пулеметом в руках.
Всеобщий восторг вызвал старинный патефон, на котором заиграла старая мелодия. Восторгу не было границ! Было видно, что студенты (к концу экскурсии изрядно подуставшие) уже не хотят уходить из этого уютного зала, в котором льются чарующие звуки.
Но … время поджимает! С явным сожалением покидаем музей, благодарим Юрия Анатольевича и направляемся к ожидавшему нас автобусу. Тем более, что солнце уже начинает клониться к горизонту, а нам ещё предстоит путь в Воронеж.
Традиция проведения юннатских слетов, конференций, семинаров и коллоквиумов берет свое начало с советских времен. В такие дни юннаты со всей области (а также их руководители) собирались в областном центре, рассказывали о своих достижениях, делились опытом.
В начале «нулевых» годов мне также довелось поучаствовать в таком мероприятии. Полностью оно называлось «Съезд школьных научных обществ, экспедиционных отрядов и опытных бригад». На том съезде участвовало свыше сотни школьников из всех уголков области. Заседания съезда проходили по секциям. На одной секции светила нашей экологической науки заслушивали доклады школьных научных обществ. На другой секции проводилась выставка сельхозпродукции, выращенной школьными опытными бригадами. Параллельно школьники рассказывали о своих опытах на грядках и используемых при этом агротехнических приемах. Работа третьей секции вообще проходила в лесу. Члены школьных экспедиционных отрядов делились опытом жизни в полевых условиях, а также демонстрировали свои навыки наблюдений в природе и проведения полевых экспериментов. Завершилось все, как водится, торжественным собранием, приветственными речами, награждением победителей и т.д. и т.п.
Через десять лет мне вновь довелось участвовать в аналогичном мероприятии, которое на сей раз называлось проще «Съезд школьных опытных бригад». С упрощением названия упростилась и общая процедура проведения съезда.
На сей раз весь (прости, господи!) съезд проходил в одном зале, в котором школьников было явно меньше половины. Создалось впечатление, что они здесь вообще лишние, и их присутствие, самое большее, терпится, как печальная необходимость.
Съезд начался со здравиц губернатору и Той Самой Партии от лица какого-то странного Союза Сельской Молодежи (перед словом «сельской» так и тянет приписать «последней»).
Затем награждали … нет, читатель, не юннатов, а председателей районных отделов народного образования, внесших (непонятно, каким образом) вклад в развитие «школьного опытного дела». Судя по лицам и рукам награжденных, лопату в руках они держали, самое меньшее, лет тридцать назад. Вряд ли кто из награжденных кадров был способен отличить семена пшеницы от семян моркови, укроп от сурепки, а ворону от страуса.
Затем пошли представления опытных бригад. Докладывали при этом, как минимум, директора школ или «специалисты» РОНО. Приведу несколько выдержек из их выступлений: «На кружке «Умелые руки» изготовили веселых пчелок», «И рассада с плошки просится в окошко» (стихи там тоже звучали!), «Мы ее приходу рады в ученической бригаде», «Самостоятельно мы осуществили посев семян в открытый грунт» (с ума сойти, какое достижение!), «Повзрослеть давно пора, изучаем трактора», «Под руководством учителя технологии был построен плетень» (черт побери, больше вы там ничего не построили?)
С полчаса мне казалось, что я брежу. Особенно «зажег» директор какого-то районного лицея, заявивший на полном серьезе, что их школьная бригада самостоятельно обрабатывает сто пятьдесят гектаров пашни. При этом используется трактор и комбайн (это школьниками то!). В завершении директор очень просил выделить школе дополнительные средства «на покупку инвентаря и сельскохозяйственной техники». Оглядываясь вокруг, я понял, что все (я подчеркиваю, ВСЕ!!) присутствующие воспринимают происходящее абсолютно серьезно. Аплодисменты звучали постоянно!
До конца я не досидел. Создалось впечатление, что я присутствую на каком-то сатанинском шабаше. Такой концентрации наглого вранья и беспросветной глупости «на единицу населения» мне встречать ещё не приходилось!
Эколог должен везде побывать, все увидеть, все пощупать своими руками. А как же без этого? Экологами становятся не столько в аудиториях, сколько в полях и в лесах, под снегом и под дождем, на свалках и на предприятиях. Это я пишу как эколог!
Ну, это, так сказать, присказка. Сказка начинается дальше на окраине Воронеже в промозглое ноябрьское утро. Дождя вроде как нет, но весь воздух буквально насыщен водяными струями. В соседнем дружественном государстве такую погоду называют хлестким словом «мряка».
Что же делать в такую рань в мерзкую погоду на Богом забытой остановке солидному работнику высшей школы? Ответ банален: ожидать студентов с тем, чтобы далее повести их показывать водоподъемную станцию, обеспечивающую питьевой водой добрую половину населения нашего города. Именно здесь вода проходит все метаморфозы, прежде чем дойдет до водопроводных кранов в наших квартирах. На этот секретный объект, не обозначенный ни на одной карте, закрыт доступ всем кроме … будущих экологов.
Студенты начинают прибывать. Настроение у них явно по погоде. И зачем надо было вставать в такую рань, чтобы ехать на какую-то остановку? Настроения не прибавляет известие, что наш гид Светлана застряла где-то в пробке и явно задерживается.
Нам нужно попасть на станцию к определенному времени. Поэтому, решив не ждать Светлану, выступаем. Наш путь лежит через окраинный поселок. Сия часть города явно не избалована вниманием чиновников из городской администрации, если судить по состоянию дорог и фасадов домов. Вид домиков, грязь на дороге и непрекращающийся дождь совсем роняют настроение молодежи. Тем более, что часть пути проходит по сосновому лесу, который в это время года привлекательностью не отличается.
Тем не менее, когда за поворотом показываются ворота станции, настроение у студентов повышается. Все-таки предстоит знакомство с чем-то новым и доселе неизведанным. Раздается смех, шутки. Дождя уже вроде как никто не замечает. Решаем до прихода Светланы сфотографироваться на память на фоне ворот.
Вот, наконец, и Светлана, запыхавшись, появляется из-за поворота. Словно откликнувшись на её появление, дождь прекращается, хотя небо продолжает хмуриться. Оказывается, нас уже ждут! Ворота гостеприимно распахиваются, нас встречают пожилая полная женщина охранник и инженер станции, назвавшийся Анатолием Владимировичем.
Следуя за нашим проводником, мы проходим через лес и оказываемся на довольно обширном пустыре. Посреди пустыря в гордом одиночестве стоит будка, похожая на трансформаторную, и бетонированный люк чем-то похожий на те, которые обозначают присутствие водоводов. Так оно и оказалось!
Нас строго предупреждают, что фотографировать можно, только не делая привязки к местности. То есть, запрещены любые панорамные кадры, по которым любой супостат мог бы определить местоположение станции.
Лежащий перед нами водовод непростой! Именно здесь вода начинает свой путь из земных глубин в наши водопроводные краны. Анатолий Владимирович подробно рассказывает о глубине залегания вод, устройстве насосов, конструкции трубопроводов.
Студенты с любопытством заглядывают в люк, где видна лестница, уходящая на невидимую с верха глубину. Вижу, что рассказ и увиденное произвел впечатление на молодежь.
Тем временем дождь опять начинает накрапывать. Поэтому спешим укрыться, но по дороге в главное сооружение станции – зал механической очистки – заглядываем в ещё одно небольшое строение. В нем проходит труба диаметром не менее полутора метров. Наш гид со значением указывает на этот «главный водовод». Кто-то из студентов обращает внимание на отсутствие шума воды в трубе. На что инженер ответил, что шум бывает только в том случае, если вода перемещается вперемежку с воздухом. В этой же трубе вода движется в полном вакууме. По лицам студентов видно, что их явно интересует сказанное. Никто уже не обращает внимания ни на дождь, ни на сырость, ни на грязь под ногами.
Наш дальнейший путь лежит в зал механической очистки воды. Здесь вода под напором поступает в огромные резервуары, где перемешивается с песком и гравием, на который адсорбируются минеральные соли (наша природная вода считается довольно «жесткой»). В помещении ощущается высокая влажность и чувствуется довольно сильный запах сероводорода. «А гниль всегда в скважине есть!» - комментирует Анатолий Владимирович.
На многих студенток посещение зала механической очистки воды произвело негативное впечатление. Некоторые девушки морщат хорошенькие носики. «И мы это потом пьем!» - слышится чье-то восклицание. Услышав это, гид круто сворачивает в какой-то закоулок. Нашим глазам предстает ряд из обычных раковин, каких полно в любом общественном туалете. «Не хотите попробовать! – предлагает Анатолий Владимирович. – Здесь вода прямо после механической очистки!»
Несколько студенток нерешительно делают шаг вперед. Тем не менее, воды они выпили с явным удовольствием, отметив её весьма высокие вкусовые качества. «А почему в кранах вода заметно хуже?» - спрашивает одна девушка.
Здесь вступает в разговор Светлана. Она терпеливо объясняет, что в наши краны вода поступает уже после хлорирования и прохождения по многим водопроводным трубам, которые, как известно, уже давно не первой свежести. «Здесь ещё кое-какие бациллы остались!» - Светлана показывает на краны, из которых только что пили студентки, и те, кто пил, боязливо поеживаются.
Наш дальнейший путь лежит в хлораторную. У входа мы натыкаемся на внушительного вида баллоны из-под хлора. «Если один такой баллон рванет – внушает студенткам Анатолий Владимирович – нас с вами не будет, а местность ещё долго будет опасно заражена, и сюда мало кто решится сунуться». Впрочем, студентки здесь уже освоились и явно не боятся рассказываемых «страшилок». Некоторые даже фотографируются, стоя рядом с баллонами. Впрочем, как потом оказалось, эти баллоны были уже пустыми и их собирались отправить на заправку.
Последним пунктом нашей экскурсии был машинный зал. Здесь из-за страшного гула мы почти ничего не слышали из того, что нам рассказывал наш гид. Зато внимание студенток привлекла маленькая пушистая кошка, принадлежавшая кому-то из сотрудников станции. Поласкав кошку и сфотографировавшись с ней, студентки с явным сожалением направляются к выходу.
Все хорошее (уже в который раз!) приходит неожиданно. Придя утром на работу, я обнаружил на своем столе солидного вида бумагу со штампом вуза. Бумага начиналась традиционными словами: «Согласно приказу ректора от …» Далее шла речь о необходимости направить преподавателей на курсы повышения квалификации по обучению внедрения и т.д. Читать длинное название курсов у меня не было никакого желания.
Среди длинного перечня фамилий красовалась и фамилия автора этого поста. Словно бы в утешение там же значились фамилии всего нашего деканата. Что ж, в такой солидной компании почему бы и не поучиться?
В назначенное время подхожу к указанной аудитории. Там уже набралось десятка полтора преподавателей в основном с нашего факультета. Занятия должен был проводить начальник нашего отдела мониторинга. Он с деловитым видом хлопотал возле ноутбука, проверяя работу демонстрационной аппаратуры.
Перед началом занятий к нам обратилась проректор с призывом внимательно отнестись к тому, что нам здесь будут преподавать. Тем более, что опыт в работе с новыми стандартами образования у нас за два года накоплен немалый. Сие высказывание ни у кого из присутствующих возражений не вызвало.
Начало занятий было малоинтересным. Ведущий перечислил нам, что должно быть в наших злосчастных учебно-методических комплексах. Правда, меня несколько смутило, что значительной части пунктов касалось словосочетание «может быть…». Большинство коллег (включая и меня) сразу расценило, что «раз может быть, значит, может и не быть». А последнее явно предпочтительней.
Интересней оказалась вторая половина занятий, посвященная новой системе записи часов. Некоторые коллеги сразу высказали претензии к ведущему, что новая система, дескать, заметно обрезала учебную нагрузку.
Подобные претензии явно вызвали раздражение ведущего, («Я этого уже и от ректора и от проректора наслушался!») и он пустился в долгие расчеты, показывая, что на самом деле незначительные потери часов компенсируются большим удобством их расписывания.
Особый интерес вызвал раздел, где обозначалось количество часов, полагающееся на подготовку к занятиям. При этом сие количество зависело от того, читает ли преподаватель данный курс первый год или уже нет. Даже приблизительные подсчеты показали, что годовая нагрузка при таком подходе увеличится в несколько раз и составит не менее трех тысяч часов.
Не меньше вопросов вызвало количество часов, полагающееся за воспитательную работу со студентами. Как записывать часы за проводимые мероприятия? И за какие мероприятия их можно записывать? Внезапно встал вопрос и о моем блоге. Одна из коллег – читательниц моего блога – задала ведущему коварный вопрос: «А можно ли в дополнительную нагрузку ставить ведение блога?», на что ведущий, не почувствовав подвоха, с готовностью отреагировал: «Надо посмотреть!». В моей голове завертелись цифры. В этом году я написал около пятидесяти постов. Если на каждый пост я тратил примерно час (а случалось, и больше!), то около семидесяти часов мне уже обеспечено. Живем! Этак и на премию к концу года натяну!
Далее разговор перешел на текущие дела. Все естественно сводилось к нашей дальнейшей судьбе. Ведь наш вуз признан был неэффективным (мало денег зарабатываем!). Здесь ведущий оживился и произнес: «А вы видели, что МПГУ написал на своем сайте. Там на первой странице красными буквами выведено «Включение МПГУ в число учреждений высшего профессионального образования, имеющих признаки неэффективности, произошло в результате технической ошибки»И пусть теперь подкопаются!»
«Вух, наконец-то эта бадяга закончилась!» - с облегчением протянул коллега, сидевший рядом со мной, когда занятия закончились. «Да и мне пора бежать! – встрепенулась другая коллега – А то у меня занятия! Я студентов оставила, чтобы все это слушать!»
Придя домой, я рассказал о прошедших курсах своей маме – преподавателю с сорокалетним стажем. «Да все это уже было лет тридцать назад – махнула рукой ветеран высшей школы – И тогда от этого отказались, так как в результате такого подсчета «нагрузки» у многих преподавателей выросли до трех тысяч часов в год».
Живу я на окраине города в окрестностях старейшего воронежского вуза – сельскохозяйственного вуза (ныне, аграрного университета). Мой дом расположен рядом с парком. С другой стороны к дому примыкают поля учебно-опытной станции.
Одним из любимых моих занятий являются утренние прогулки в хорошую погоду, когда солнце только ещё выглядывает из-за деревьев, воздух насыщен свежестью, из расположенного поблизости парка доносится птичий гомон, а где-то поодаль в дымке маячит башня главного корпуса аграрного университета.
То утро запомнится мне надолго. Перейдя поле, я по привычке обернулся назад, чтобы полюбоваться изящными очертаниями башни – творением замечательного архитектора Дитриха, который перед тем, как создать данный проект, объехал все сельскохозяйственные вузы Европы.
Увиденное заставило меня вздрогнуть. На вершине башни сверкал в лучах восходящего солнца огромный православный крест. Поначалу мне захотелось перекреститься (сказались гены прапрадеда священника). Потом я немного овладел собой. Создание и восстановление храмов, идущее в то время полным ходом, я готов был приветствовать. Но … крест на крыше учебного заведения! Как-то уж больно несуразно он там смотрелся.
Придя домой, я поделился увиденным с соседом, проработавшим в СХИ (так мы сокращенно называем сельскохозяйственный институт, а через него и весь прилегающий район) более пятидесяти лет.
- Да, поставили крест несколько дней назад – безо всякого энтузиазма произнес ветеран вуза. – Нет, там раньше никакой церкви не было. Часовня в другом месте была. А та башня была водонапорной. Ещё во время войны там дежурили, предупреждали о воздушных налетах.
С тех пор прошло немало лет. Крест на водонапорной башне к тому времени уже всем приелся, и на него перестали обращать внимание. Но … буквально на днях я заметил на крыше СХИ уже … два креста. Второй возвышался над противоположным от бывшей водонапорной башни крылом.
Моего соседа в живых уже не было, и я обратился за разъяснениями к бывшей сотруднице СХИ, а ныне пенсионерке. Она побеседовала со мной весьма охотно. В её речи то и дело проскальзывали нотки восторга.
- О, да! – восхищалась пожилая женщина, сверкая золотыми коронками – ректор распорядился настоящую часовню сделать. То крест просто висел (вы поняли, «крест просто висел»?!), а теперь в «сталинской» аудитории устроят часовню.
Я представил себе «сталинскую» аудиторию. В ней когда-то проходило торжественное собрание, посвященное нашему окончанию школы. Кроме того, там проходили комсомольские и партийные собрания, заседания совета, а в более отдаленные времена в ней громили генетиков и «космополитов». Представить её в качестве часовни я никак не мог!
- Это ещё не все – продолжала заливаться соловьем пожилая энтузиастка – для мусульман в СХИ будет организована мечеть, а чуть позже – синагога. Ректор сказал, чтобы все конфессии были представлены.
Куда поместят мечеть, сомнений не вызывало. Не иначе как в ту же водонапорную башню, с вершины которой будет завывать муэдзин, призывая правоверных к молитве. А вот куда засунут синагогу? Почему мне ясно представилось, что её поместят в бывший виварий. А что? Если часовню разместят в «сталинской» аудитории, мечеть – в водонапорной башне, то почему синагоге не оказаться в виварии?
Размышляя таким образом, я подошел к компьютеру и нажал рычаг пуска. На улице уже зажглись ночные фонари. Накрапывал холодный осенний дождик.
- У нас в стране слишком много вузов – глубокомысленно изрек Президент в интервью какому-то правительственному телеканалу – Их число необходимо сократить на двадцать процентов!
Сказано – сделано. Но … начало XXI века - все-таки не времена Калигулы или Святой Инквизиции, когда любую школу можно было закрыть, просто повесив замок на дверь, а учителей отправить на костер. Дескать, еретики, мать их!
Сейчас сие действо должно иметь под собой хоть какое-то обоснование. А поскольку в мировой истории современности прецедентов не существует (даже самому дремучему диктатору какой-нибудь африканской страны не приходило в голову сократить число учебных заведений), то решили провести «мониторинг» (слово то какое взяли!) вузов на предмет их «эффективности». Как эта эффективность будет оцениваться, лично мне долго было неясно. Гром грянул, как водится, в хмурое осеннее утро.
- Смотри! – заявил шеф, придя с вузовского совета – нам спустили критерии эффективности! Кстати, в соответствии с ними лесотехническая академия уже прошла аккредитацию!
Мне вспомнился случай, когда я со своими экологами работал на посадке леса. Туда же пригнали (именно так!) группу студентов «лестеха». Именно пригнали, так как будущие инженеры лесного хозяйства смотрели вокруг себя как, простите, «некоторые млекопитающие на новую деталь интерьера». Многие из них вообще потом не прикоснулись к работе, а лишь стояли в сторонке. Об их знаниях можно было судить «невооруженным глазом», когда сии «специалисты», пропалывая молодые культуры, вместо хвощей вырвали молодые елочки. Ради интереса, я поспрашивал своих подопечных. К их чести следует сказать, что большую часть растений они определили правильно.
Ещё мне вспомнился недавний разговор с коллегой, перешедшим из лесотехнической академии в университет. Свое прежнее место работы он описывал так: «Там работать невозможно. На кафедре физики один доцент избил другого до сотрясения мозга. А студенты вообще не хотят ничего учить, а лишь обсуждают, какому преподавателю сколько надо «сунуть»». Итак, сей вуз, оказывается, уже прошел аккредитацию!
Так, заглядываю в принесенную шефом «цыдульку». Разумеется, я (наивный человек!) ожидал увидеть что-то типа «качества знаний студентов», «процента выпускников, работающих по специальности», «количества изданных учебных и методических пособий» или «количества публикаций в научных журналах», что, по моему скромному разумению, и должно бы являться критерием эффективности работы высшего учебного заведения.
То, что я увидел, заставило меня ущипнуть себя за руку. На солидной бумаге с грифом Министерства аккуратным шрифтом были выписаны … всего три строчки. Но обо всем по порядку.
Первый пункт моих возражений не вызвал. Там указывалось, что бал, полученный на ЕГЭ, при зачислении в вуз у абитуриента на должен быть меньше 60. Что ж, соглашусь. А то сейчас в некоторые вузы (сужу по словам коллег) из-за опасности недобора принимают с любыми оценками, отличными от неудовлетворительных. Сам я тоже был свидетелем, когда декан одного из факультетов университета прямо заявил: «Мы примем всех с аттестатом чуть выше «троичного»». Впрочем, отметил я про себя, от меня тут вряд ли что зависит. Не я же, в конце концов, абитуриентов набираю!
Но уже второй критерий «эффективности» поверг меня в шок. Цитирую: «на научную работу должно расходоваться не менее 50 000 рублей в год на преподавателя». Вот так, оказывается, не количество напечатанных статей и монографий, а количество израсходованных денег у нас теперь является критерием эффективности научной работы! Здорово, правда? Получил деньги (откуда, неважно!) израсходовал, отчитался и вся тебе наука!
Конечно, от такого финансирования ни один человек, наукой занимающийся, не отказался бы, но где здесь эффективность? Эффективность в первую голову предусматривает результат, а не расходы! Или у Министерства другое мнение?
Последний критерий «эффективности» я прочитал уже бегло. В нем значилась «площадь учебных площадей, приходящаяся на одного студента». Ну, тут пусть у начальства голова болит! Или мне пойти и за счет доцентской зарплаты ещё один учебный корпус построить?
В итоге вывод: идеальный вуз в нашей стране это тот, у которого большое здание, в нем мало студентов, и в котором сотрудники «осваивают» соответствующую сумму, выделенную на науку. Остальное – получают ли студенты необходимые знания, работают ли выпускники по специальности, пишут ли профессора статьи, учебники и монографии - значения не имеет! Может быть, уже незачем и занятия вести?
- Кирилл Викторович, к Вам какие-то люди – несколько растерянно произнесла наша лаборантка Лариса, когда я вошел на кафедру в перерыве между лекциями.
Сам по себе визит к нам на кафедру не представлял из себя чего-то уж из рук вон выходящего. У нас на кафедре порядки весьма демократические (может быть, даже излишне!). Постоянно «толкутся» и коллеги, и аспиранты, и студенты. Кто-то пришел за советом, кто-то поработать с научным руководителем, кто-то за книжкой, кто-то помочь настроить компьютер и заодно поработать на нем, кто-то распечатать реферат или курсовую и т.д. и т.п.
Значит, неожиданный визит чем-то отличался от уже ставших привычными. Иначе как можно объяснить растерянный вид Ларисы?
На кафедре меня ожидали двое мужчин и одна женщина средних лет. Все посетители были явно деревенского вида. Кроме того, их усталые лица и потрепанные костюмы говорили о весьма раннем подъеме и долгом утомительном пути. Не иначе, как визитеры были из какого-нибудь отдаленного района области. При моем приближении гости почтительно встали. Я поздоровался и предложил им сесть. Гости явно были чем-то смущены и не решались первыми начать разговор. Наконец, один из мужчин с усилием выдавил из себя.
- Мы – родители ваших отстающих студентов. Затем он назвал фамилии, которые мне что-то смутно напомнили. Я раскрыл журнал посещаемости и действительно обнаружил названые фамилии. Судя по пометкам, сии студиозусы явно не баловали меня своим посещением занятий. Все это я и выложил нашим посетителям.
- А мы, когда звоним ему – начал один из мужчин, имея в виду своего беспутного отпрыска – только и слышим «все нормально, все нормально». Спрашиваем, почему ты не на занятиях. А он заявляет: у нас сегодня пар нет. А вчера нам позвонила (далее прозвучали имя и отчество нашего декана) и сказала, что его отчисляют. Приказ ещё не подписан, но… - мужчина запнулся.
- Но я то чем могу помочь? – я развел руками – Я у них только первый год веду. Зачетов у них я ещё не принимал.
- Декан сказала, чтобы мы обошли всех преподавателей и выяснили, так сказать, ситуацию… - при этих словах неловкость говорившего проявилась особенно рельефно.
- И что нам делать? – спросила мама одного из разгильдяев. Мне было её откровенно жаль.
Лариса, все это время внимательно следившая за разговором, сочла нужным вступить.
- Отцы не знают, что в такой ситуации делать! – лаборантка артистически всплеснула руками – Берете ремень и … Уверяю вас – продолжила она назидательно – один раз ремнем по заднице заменяют сорок минут душеспасительного разговора.
- Ремнем то можно – ухмыльнулся папаша двоечника, но, поймав взгляд жены, осекся – только вот поможет ли?
- Поможет! – лаборантка произнесла уверенно. – Вреда уж точно не будет!
- У него один зачет остался… по физкультуре – разговор продолжила мамаша.
- А кто ведет? – спросила лаборантка и, услышав фамилию преподавателя, продолжила – А, знаю его! Ему сдать просто. Берете это дело (лаборантка выставила впереди себя кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем) и идете сдавать.
Шутка однако не развеселила посетителей.
- Я сама здесь училась. – мамаша почти плакала – Вы же, Кирилл Викторович, у нас вели…
Я вспомнил заочницу, которую действительно обучал лет десять назад. Должен сказать, что её посещаемость занятий не отличалась от той, которая привела её сына к столь критическому положению. Она даже собиралась писать под моим руководством дипломную работу, но, получив задание, больше не появилась. Вероятно, задание ей показалось слишком тяжелым. Все это я незамедлительно выложим визитерам.
- Вот кого надо было ремнем – полушутя, полусерьезно проговорил папаша, глядя на жену.
На том наш разговор закончился, визитеры вежливо попрощались и покинули кафедру.
- И в кого он такой уродился? – Лариса выразительно подмигнула.
Мне оставалось только согласиться с весьма прозрачным намеком и отправиться восвояси на лекцию. Тем более, что звонок уже прозвенел.
Магазин «Ашан» появился у нас года три тому назад и сразу стал местом паломничества воронежцев. Невысокие цены, обилие разнообразных товаров, яркий антураж делают его весьма привлекательным магазином, не смотря на не вполне удобное расположение за городом.
В «Ашан» ездят специально, тратя на это нередко свой выходной день. Ездят целыми семьями вместе с бабушками и детьми. Ездят, словно в музей или в театр. «Шопинг» - это ведь такое увлекательное занятие!
Разумеется, в «Ашане» неоднократно доводилось бывать и мне. Упаси, Боже, ездить туда специально! К «шопингу» я питаю стойкое отвращение с детства. Но сей храм Гермеса расположен для меня довольно удобно – прямо на пути к моей даче. Я умудрялся даже сочетать посещение магазина со своей «тихой охотой», поклонником которой являюсь с давних лет.
Встав в выходной пораньше, я успеваю посетить лес, набрать грибов, на обратном пути заехать в «Ашан», сделать необходимые покупки, успев до того, как основная масса российских граждан очухаются от сна и устремится в этот, как его там называют, торгово-развлекательный (чуть не написал «культурный») центр. Автомобили из города в это время идут конвейером. Стоит припоздниться и даже припарковать машину возле «Ашана» будет уже проблематично.
Посещая «Ашан» в разное время, я неоднократно становился свидетелем сцен, наблюдая за которыми невольно задумываешься об общем культурном уровне и интересах наших соотечественников.
Прежде всего, меня всегда поражало количество закупаемых обывателями продуктов. Ручные тележки нагружаются часто так, что гора товаров значительно возвышается над бортами. Когда я впервые увидел эту сцену, то вспомнил строчки из «Боливийского дневника» Че Гевара. Знаменитый революционер сетует в нем на то, что обилие закупаемых партизанами в ближайшем городке продуктов привлекло внимание местного алькальда (по аналогии с современной российской действительностью – главы местного поселения). Интересно, чтобы подумал бы сей алькальд, оказавшись в российском «Ашане». Что все россияне собираются начинать партизанские действия? Или данное предположение не далеко от истины?
При последнем посещении «Ашана» я заметил некоторую нервозность в поведении продавцов. Две девушки о чем-то тревожно шептались, суетливо оглядываясь по сторонам. До меня среди шепота долетели слова: «Хозяин приехал!». Вскоре я увидел подтверждение этих слов.
Высокий темпераментный француз стоял среди прилавков, размахивал руками и что-то при этом оживленно рассказывал своим русским подчиненным. Последние стояли полукругом вокруг своего заграничного патрона. На их лицах было написано выражение, при виде которого мне вспомнились строчки А.С. Пушкина «От взгляда твоего скисает молоко…»
Поражает обилие покупателей с детьми. Ведь не в зоопарк вроде детей привели, не в океанариум (он, кстати, находится поблизости) и не в «Дисней-ленд». Может быть, дома оставить их не с кем? При этом дети, усевшись в специальное сиденье, устроенное прямо в корзинке для товара, все как один поедали кто мороженое, кто пирожное, кто различные чипсы и чупсы. Мне невольно вспомнилась приводимая в одной из лекций, которые я слушал на стажировке в Москве, кривая роста детской заболеваемости системы пищеварения. Думаю, вот такие вот «вылазки» также вносят свой вклад.
А что? Молодой мамаше охота в воскресенье прошвырнуться по магазинам, папаше не хватает воли ей возражать (а придумать альтернативу времяпровождения в выходной день не хватает мозгов), так что выбирается вроде бы вполне устраивающий всех вариант. А ребенку, чтобы он не докучал родителям, всучается пакет с его любимым (хотя и не вполне полезным для здоровья) лакомством. Как говорится, дешево и сердито и все довольны!
Здесь мне вспомнился ещё один факт. Побывав на молодежном форуме "Селигер - 2011", я видел списки магазинов, торгующих просроченными продуктами. Магазины "Ашан" занимали в нем первое место.
Проводив взглядом очередную семейку (папа, мама, ребенок (чуть не написал – тележка) с пакетом чупсов), направляюсь к кассам. Тем более, что очередь к ним уже выстраивалась…
