Приглашение на форум под таким названием стало для меня в известной степени неожиданностью. Такой чести я удостоился в результате проведения экспедиции «Хопер – 2013», о результатах которой я уже упоминал в своем блоге.
Целью проведения данного форума было рассмотрение различных вариантов развития Прихоперья. То есть его никак нельзя было назвать оппозиционным, политическим да и антиникелевым он мог бы считаться с большой натяжкой. Но почему-то власти никак не давали разрешения на проведение форума, а затем несколько дней стоял вопрос о месте проведения. Организаторов форума «футболили» от одного учреждения до другого, и они несколько дней курсировали между Новохоперском и Борисоглебском. Окончательно место было определено, когда автор этих строк уже находился на пути между Воронежем и Новохоперском.
По мере движения на восток области мы словно бы ехали навстречу осени. Уже под Анной стали попадаться заметно пожелтевшие тополя и ясени, а после поворота к Елень-Коленовскому такие деревья встречались уже в явном большинстве.
О том, что форум не носил абсолютно никакой оппозиционной и даже просто политической окраски, говорила даже просто тематика докладов. Коротко остановлюсь на этом.
Первой выступила Наталья Белова, представитель движения Slow Food в России. Данное движение возникло в Италии как противодействие американской сети Fast Food. Основная идеология движения Slow Food – опора на национальные кухни, неторопливая еда и, вообще, получение от еды именно УДОВОЛЬСТВИЯ, а не НАСЫЩЕНИЯ. Наталья рассказала о Днях национальной кухни, регулярно проводимых в некоторых московских школах.
Следующим выступил геолог Юрий Медовар, сотрудник Института водных проблем РАН. Пожалуй, только его выступление можно было назвать антиникелевым, так как в нем докладчик указывал на угрозу разрыва взаимосвязи между поверхностными и подземными водами в результате шахтных разработок никеля.
Супруги Морозовы – фермеры из Калужской области рассказали о своем опыте создания органической фермы на базе природного парка «Никола Ленивец». Меня особенно заинтересовал их опыт привлечения агроволонтеров для работы на ферме.
Елена Буковская, директор программы «Сохранение и развитие прихоперских территорий» рассказала об успешном опыте проведения международной лингвинистической школы в селе Васильевка Грибановского района, а также об опыте создания школьниками села Васильевка анимационного кино.
Сотрудник заповедника «Белогорье» Алла Силина поведала об её опыте изучения гидробиологических памятников природы Прихоперья, неоднократно подчеркивая её уникальность.
Особый интерес вызвал доклад Глеба Тюрина, директора Института общественных и гуманитарных инициатив. Он был посвящен моделям развития территории через участие общественности. Докладчик поведал об опыте возрождения экономики и общественной жизни на, казалось бы, безнадежных территориях. Красной нитью через все выступление проходила мысль «Если где-то несколько человек ЗАХОТЯТ чего-то делать и НАЧНУТ это делать, картина резко изменяется». Так что самое главное ЗАХОТЕТЬ и НАЧАТЬ. Запомнились также слова докладчика: «Или вы ЗАХОТИТЕ что-то делать на своей земле, иди за вас ЗАХОТЯТ что-то сделать другие. И это второе, скорей всего, будет не на пользу вам».
Заключительным докладом стало выступление Андрея Рогожина, руководителя программы «Деньги за природы», посвященное опыту успешной борьбы за священное плато Укок на Алтае, через которое всемогущий Газмпром собирался тянуть газопровод в Китай.
Время пролетело быстро. Начинало уже темнеть, когда мы покинули гостеприимный Новохоперск. Между Анной и Рогачевкой нас прихватил осенний дождь… Теплый грибной дождь…
Наш последний выезд, проходивший в рамках экспедиции «Хопер – 2013» пришелся на период, когда над Центральным Черноземьем установилась августовская жара. Казалось, лето перед уходом решило с лихвой компенсировать несколько дождливых прохладных дней, что выпали на рубеже июля и августа.
Опять подъем на рассвете и путь, пролегающий по равнинам Центрального Черноземья. Но теперь рассветная обстановка заметно изменилась. Уже в шесть утра солнце стремится разогнать поднявшийся над долинами степных речек туман. Если раньше воображение рисовало нам грядущую фантастическую битву, то теперь позолотившийся туман и встающее солнце словно бы символизируют окончание сражения и победу сил добра. Добро победило! Оно просто не может не победить!
Наш путь лежит на восток Воронежской области, где вид заметно отличается от того, что мы наблюдали в Волгоградской и Ростовской областях. Поля и степи здесь перемежаются многочисленными балками, лесополосами, перелесками. Когда проезжали через земли Института сельского хозяйства ЦЧП им. В.В. Докучаева, дорога проходит через «зеленый коридор», образованный старыми посадками тополей, акаций и ясеня пенсильванского.
Ближе к Новохоперску начинают попадаться бахчи. Мы не удержались, чтобы не остановиться и не приобрести сочный плод хоперской земли. Он оказался весьма кстати, так как прихваченный запас воды уже подходил к концу, а жара давала себя знать.
Прямо перед Новохоперском сворачиваем налево и направляемся в сторону села Алферовки. Здесь Хопер образует крутую излучину и здесь нам по плану предстоит сделать первый замер.
Пойменный лес на правом берегу Хопра сразу поражает нас резко выделяющимся на фоне окружающих степей обилием птиц. Мы слышим стук дятлов, лихой крик желны, посвист иволги, щелканье поползней, треск соек. В небе слышны характерные «тюрли» золотистых щурок и щебет ласточек береговушек. На прибрежном ивовом кусте сидит разбойник жулан с черной маской на глазах, караулящий неосторожных слетков и недостаточно шустрых ящерок.
Мы спускаемся с крутого берега к воде и приступаем к работе. Уровень содержания нитратов и нитритов в водах Хопра и здесь (как и по всей реке) в пределах нормы, соленость тоже. Индекс Вудивисса указывает нам относительно чистую воду. Это, в конце концов, река, а не водопровод!
На определение нужных нам параметров уходит довольно много времени, но, тем не менее, считаем нужным задержаться в центре Алферовки, чтобы сфотографировать изящную бревенчатую часовню, недавно там построенную.
Неподалеку от часовни мы останавливаемся на обрывистом берегу Хопра. Здесь недавно произошел значительный оползень. Подобная картина – не редкость на берегах этой бурной реки, постоянно меняющей свое русло и режим.
Дальнейший наш путь лежит в Новохоперск, а точнее, в его краеведческий музей. Предыдущий опыт показывает, что посещение музеев, школ, лесхозов и прочих «очагов культуры» оказывается нелишним при изучении любой местности.
Новохоперск – довольно приятный чистый городок с обилием старинных зданий, большинство которых поддерживается в надлежащем состоянии. На центральной площади города сверкают яркими цветами несколько свежеразбитых клумб.
Директор Новохоперского краеведческого музея оказался ещё не старым темпераментным мужчиной с эффектной шевелюрой седых волос. Он сразу опроверг все наши полученные ранее сведения о находящейся неподалеку от хутора Бубновский пещере. «Вы анекдоты собираете!» - гремел директор. Однако было видно, что разговор с нами доставляет ему удовольствие. Когда зазвенел телефон, сей хранитель новохоперских древностей довольно нетерпеливо одернул говорившего на другом конце провода «У меня сейчас ученые в гостях!»
Как бы в компенсацию за доставленное нам разочарование директор охотно рассказал нам об украшавших вход в музей стволах старинных орудий и даже вызвался проводить нас до какого-то интересного здания «с уникальной чугунной решеткой». Было ясно, что директор явно скучает, сидя целый день в музее и рад внезапным посетителям. Ограниченность во времени заставила нас вежливо отказаться от предложенных услуг.
Следующим пунктом нашей экспедиции стало село Варварино – центральная усадьба Хоперского заповедника. Здесь мы были радушно приняты сотрудниками заповедника, большинство из которых знали нас лично. Тем не менее, долго задерживаться и здесь не приходилось. Запасшись свежей литературой и, поблагодарив гостеприимных хозяев «ложимся на обратный курс» к Новохоперску.
Следующую пробу нам предстояло взять чуть ниже Новохоперска. Для того, что выйти на берег реки, нам пришлось изрядно поплутать по пойменному ольшанику. Благо, что сезон комаров закончился!
Рядом с Новохоперском мы, вполне как нам казалось логично, предположили больший уровень загрязнения вод и более низкий уровень биоразнообразия. Однако действительность опровергла все наши расчеты! Этот участок оказался самым чистым из всех, нами обследованных. На дне нам в изобилии встретились такие любители чистой воды, как личинки поденок, стрекоз, ручейников, водные клопы и ракообразные.
Дальнейший наш путь лежал по большой дуге, проходящей через село Каменку-Садовку и далее в Волгоградскую область к хутору Бубновский. Там было намечено взять третью пробу. К тому же мы ещё не теряли надежду получить дополнительные сведения о таинственной пещере, которую по легенде вырыл сам Кондратий Булавин, собиравший в Новохоперске (в то время он назывался Пристанский) силы для восстания.
Окрестности Каменки-Садовки автору хорошо были знакомы ещё по прошлому году, когда мне довелось посетить это село вместе со студентами-экологами, будучи руководителем полевой практики по курсу «Охрана природы и заповедное дело». Уже тогда мы столкнулись с антиникелевыми настроениями местного населения. Нас почему-то каждый день принимали за геологов, и всякий раз приходилось доказывать обратное.
Особенно недоверчивыми оказались летчики Борисоглебского авиацентра, с которыми мы столкнулись у устья реки Савалы. Они нас выспрашивали долго и подробно, но в конце концов поверили, что группа симпатичных девушек во главе с тремя преподавателями не являются тайными агентами никелевых магнатов, а скорее наоборот, находятся по одну с местным населением сторону баррикад в этом остром вопросе.
Сразу за Каменкой-Садовкой начинались степи. Здесь на границе двух областей карта, как и водится, мало соответствовала реальности. Мы несколько раз сбивались с дороги, а спросить было не у кого.
Наконец, впереди в дымке смутно замаячили строения хутора Бубновский. Ещё около получаса, и мы въезжаем на его улицы. Хутор Бубновский оказался довольно большим поселением со школой, домом культуры, библиотекой, отделением Сбербанка, почтой и несколькими магазинами. Некогда здесь даже находился плодоконсервный завод, в изобилии производящий соки, варенье, вино, но в 1975 году он был переведен в Урюпинск.
Наш первый визит – в местную школу. Там по поводу искомой нами пещеры ничего путного нам не сказали и после нескольких звонков разным людям направили в местную библиотеку.
Библиотека располагается в здании сельсовета. На входе в библиотеку нам попалась на глаза листовка, прикрепленная к стенду наглядной агитации. Содержание листовки позволю себе привести полностью. «Гражданская позиция Бубновской молодежи. Сейчас у всех на слуху и никого не оставляет равнодушным угроза открытия разработок никеля в нашем регионе. Молодежь Бубновского сельского поселения – это те юноши и девушки, которые связывают свое будущее с нашим чистым цветущим краем – заявили свое громкое НЕТ! Молодые люди, надев волонтерскую форму, пошли по хутору от дома к дому, объясняя суть проблемы и собирая подписи протеста. Мы – за чистый воздух, за чистую реку, за чистый лес, за экологическую безопасность родного Прихоперья!»
Когда заведующая библиотекой, полная пожилая женщина, узнала о цели нашего приезда, то сразу позвонила своему мужу, который вроде как должен был знать, где эта пещера находится.
Муж появился минут через пятнадцать. По его словам, он на этой пещере не был уже лет тридцать, но готов съездить к своему знакомому пенсионеру, который живет неподалеку и вроде как должен был знать… Мы направились в гости к этому знакомому. Наш сопровождающий сначала постучал в высокие крашеные ворота, а затем, не дожидаясь ответа, толкнул калитку и вошел во двор.
Знакомого нашему добровольному гиду пришлось уговаривать. Мы слышали, как из-за забора доносилось: «Ну, будь человеком! Люди издалека приехали! Чего тебе дома сидеть? Только с бабкой ругаться?»
Наконец наш добровольный гид появился в сопровождении среднего роста щуплого старичка в одежде военного покроя. «Ребята! – заныл, завидя нас, сей знаток окрестностей – Я там сам давно не был! Могу не найти!»
Тем не менее мы поехали к пещере. Нашли мы её довольно быстро. Наш проводник уверенно указал: «Остановитесь возле этого отрога. Она здесь рядом» Мы спустились по склонам поросшей лесом балки метров пятьдесят и оказались возле полузасыпанного входа в пещеру.
«Мы мальчишками здесь все праздники проводили – начал рассказ наш проводник – а потом родители нам запретили. С течением времени пещера и осыпалась» Потом наши проводники ударились в долгий спор о том, кто чаще ходил в пещеру и кого здесь когда-то присыпало.
«А в 1981 году сюда какие-то ученые из Волгограда приезжали – вспоминал наш гид – Все рыли, рыли… А потом у моего соседа оставили все свое оборудование, включая аккумулятор. Сказали, на будущий год приедем. Но так и не приехали».
На мой вопрос о каких-либо слухах или легендах, связанных с пещерой, наши проводники лишь пожали плечами. «Да ничего мы не слышали. И старики вроде ничего не рассказывали. Так, пещера и пещера…»
Над полузасыпанным входом в пещеру возвышался свод из песчаника. Но сказать, искусственный ли это свод или природный никто из нас не решился, хотя вроде вокруг ничего подобного нами обнаружено не было.
Мой друг историк решился залезть в пещеру. Ползком ему удалось продвинуться метров на пятнадцать. Появившись вновь на поверхности, наш историк демонстративно-торжественно заявил: «Это - вторичная пещера!»
Для непосвященных позволю себе дать некоторые разъяснения. Вторичные пещеры образуются в том случае, когда первичная пещера засыпана и в осыпном грунте под влиянием воды и гравитации начинают образовываться пустоты. Наличие вторичных пещер позволяет предположить наличие пещер первичных, хотя иногда возможны и ошибки.
На вопрос, искусственная эта пещера или образовалась под воздействием природных процессов, мой друг довольно уверенно ответил: «Природных здесь вроде не должно быть. Здесь же нет карста». Вот собственно и все, что нам стало известно об этой пещере.
В районе хутора Бубновский мы взяли нашу последнюю пробу. Содержание различных веществ в воде и биометрический индекс Вудивисса показали нам относительно чистую воду.
Выводы по третьей части экспедиции:
1) Содержание различных веществ в водах Хопра постепенно увеличивается от верховий к устью, хотя в пределах участков наблюдаются колебания, связанные с локальными условиями;
2) Уровень биоразнообразия прибрежных местообитаний наоборот снижается по направлению от верховий Хопра к устью в связи с перемещением из зоны лесостепи в зону степи;
3) Берега Хопра богаты историко-архитектурными и археологическими памятниками, большинство которых не изучены специалистами;
4) Антиникелевые настроения весьма отчетливо проявляются практически на всем протяжении течения Хопра.
В августе ночи становятся прохладными. На рассвете из степных балок поднимается туман. Освещаемый розовым восходящим солнцем, он, в сочетании с грязновато-буровато-желтыми оттенками засохшей травы, придает степи какой-то особый непередаваемый колорит, граничащий с фантастичностью. Кажется, сейчас на сцену выйдут тролли, орки или гоплины, и развернется грандиозное сражение сказочных существ между собой. Силы добра, несомненно, победят.
В такое время наша машина направляется на самый юг Центрального Черноземья к стыку границ с Ростовской и Волгоградской областями. Наша цель – исследовать нижнее течение Хопра, провести замеры содержания различных веществ в воде, составить представление о растительности и животном мире того района, редко посещаемом учеными из различных академических и университетских центров.
Переезжая Дон в станице Казанской, замечаем гнездо аиста на крыше водонапорной башни. Хозяин гнезда стоит, словно часовой, сторожащий вход в мир природы, который, как мы увидим немного позже, заметно отличается от того, к которому мы привыкли в родном Центральном Черноземье.
За станицей Вешенской дорога ведет по песчаной степи, поросшей чабрецом (казаки называют это замечательное растение «чабор»). Вдоль дороги тянутся лесные полосы, состоящие целиком из сосны. Замечаем, что сосна в этих краях выглядит более чахлой и значительно ниже ростом, чем в похожих местах под Воронежем.
Мне приходилось посещать эти края два года назад. В то время прямо к дорогам примыкали бахчи, с которых по смешным для горожан ценам продавали огромные полосатые арбузы и сладчайшие дыни. Направлялись сюда мы также с тайным желанием попробовать сладкие плоды местных «благ земных». Но… там, где ещё два года назад произрастали эти «дары Помоны», сейчас наблюдались только заросли осота и бодяка. На всем протяжении между Казанской и Вешенской мы не увидели ни одной бахчи!
Дорога приводит нас в станицу Еланская. Здесь асфальт заканчивается. Дальше нам предстоит путь по грунтовке, пересекая границу Ростовской и Волгоградской областей. Но сначала мы решили задержаться возле станичного храма. Уж больно хорош! Эффектная колоннада, величественный купол, прямоугольной формы приделы… В Воронежской области такие храмы встречаются нечасто. Быстро делаем снимки и продолжаем наш путь.
Ещё некоторое время наш путь лежит по ровной, как стол, степи, и мы въезжаем в пойменный лес, растущий по берегам реки Еланки. На въезде обращаем внимание на могучий дуб патриарх.
- Не иначе в таких местах в былые времена разбойники засады устраивали – замечает коллега историк – Подъезжаешь ты со стороны степи, сам весь на виду, а их за деревьями не видно…
После такого бодрящего напутствия мы углубляемся в лес. Впрочем, «углубляемся» громко сказано. Сам то лес небольшой, но сильно вытянут вдоль маленькой речки. Наша дорога идет как раз вдоль её берега. По нашим беглым наблюдениям, лес мало чем отличается от таких же больших и малых лесов, растущих по берегам рек и речек Черноземья. Те же ивы, тополя, дубы, временами достигающие внушительной толщины.
За лесом начинается Волгоградская область. На нашем пути лежит хутор Еланский. Здесь мы решили задержаться, дабы расспросить дорогу да станицы Букановской, где расположено правление Нижнехоперского природного парка. Но, найти человека оказалось не так-то просто. Наконец, нам попался довольно ветхий дедок, куда-то ковыляющий с палочкой по своим делам. На плече у сего аборигена лежал внушительных размеров топор.
На наш вопрос относительно дороги на Букановскую дедок сначала беззвучно поплямкал губами, потом попросил закурить, а потом довольно быстро и толково объяснил нам, как можно проехать по грейдеру.
Таким образом мы поняли, что асфальта до Еланского нет. Не заметили мы и признаков работ по прокладке газа, которые в последнее время стали непременным атрибутом пейзажа даже в отдаленных хуторах Подворонежья. Более того, столбы линии электропередач (необычно маленькие по нашим представлениям) красовались полным отсутствием проводов.
- Откуда же сюда электричество идет? – недоумевали коллеги.
За Еланским нашим глазам вновь открылась плоская, как стол степь. С самого начала нашего пути мы считали попадающихся нам хищных птиц, а также фиксировали массовые виды птиц. Забегая вперед, осмелюсь сообщить, что видов птиц в Нижнем Прихоперье почти на треть меньше, чем в Среднем. Ниже здесь и плотность гнездования. Это связано с тем, что в этих краях значительно меньше лесов, а в степи чрезвычайно редко встречаются столь привычные нам в Центральном Черноземье поросшие кустарниками балки. Отсюда и нехватка укрытий и возможных мест гнездования для пернатых.
В центре станицы Букановской наше внимание привлек обелиск. Подойдя поближе, читаем надпись (привожу дословно): «На этом месте стоял храм Покрова, в котором в январе 1924 года венчались М.А. Шолохов и М.П. Громославская». Надо ли говорить, что мы предпочли задержаться рядом с обелиском и также прогуляться по разбитому на месте некогда стоящего здесь храма скверу.
Правление Нижнехоперского природного парка мы нашли довольно легко. Сотрудники, когда узнали о целях нашей экспедиции, встретили нас весьма радушно, на вопросы отвечали охотно, поделились литературой и даже подарили (вот редкость в наше время!) экземпляр своего годового научного отчета.
Когда же мы выразили удовольствие тем обстоятельством, что в Волгоградской области за последние годы довольно интенсивно создаются природные парки и посетовали на отсутствие подобной практики в Воронежской области, нам ответили: «Так у вас же есть два заповедника, зачем вам ещё природные парки?»
Возле станицы Букановской мы решили сделать первые нужные нам замеры содержания веществ в водах Хопра. Для начала мы заметили, что Хопер в этих краях отличается от того Хопра, что мы наблюдали в его среднем течении. Здесь мы обнаружили сильно флуктуирующую (изменяющуюся) береговую линию, немало свеженамытых песчаных кос при почти полном отсутствии прибрежной растительности (которая при всем при этом в изобилии встретилась нам в пойме Хопра на озерах и на Еланке). Такое непостоянство вероятно связано с относительной геологической молодостью Хопра.
Замеры показали явно большее содержание в воде нитратов и нитритов (правда, при этом все же значительно меньшее, чем в Дону), примерно такую же соленость и рН. Сбор проб для определения индекса Вудивисса также показал значительно большую бедность бентосной (придонной) фауны низовий Хопра по сравнению с его средним течением. Эти данные навели на мысль о неустойчивости экосистем Хопра именно в силу их молодости. Впрочем, об этом – в научном отчете.
Наша следующая остановка была приурочена к мосту рядом со станицей Слащевской. На том мосту нами была замечена крупная колония городских ласточек воронков (не менее ста гнезд), что довольно редкое явление в последние годы.
Взятие проб в районе станицы Слащевской подтвердило наше предположение о более высоком содержании нитратов и нитритов в водах Хопра при более бедной придонной фауне. Впрочем, низовья рек в экологическом плане всегда уступают верховьям. Я недаром на лекциях часто говорю студентам: «Не ездите отдыхать на Черное море! Туда же грязь с половины Европы стекает!»
Здесь же на берегу Хопра в районе Слащевской мы обнаружили несколько растений арбуза, вероятно, проросших из семян, оставшихся после чьей-то трапезы. Наше воображение нарисовало нам смелые картины возможного дальнейшего распространения этих растений по окрестностям. А вдруг и впрямь арбузы разойдутся по нашим лесам и станут такими же обычными как дикий виноград? Тут есть над чем подумать и оценить возможные перспективы.
И вновь за окном машины стелется бескрайняя ровная степь, поросшая сорняками типа дурнишника или амброзии. В районе хутора Зимняцкий нашему взору предстает необычная картина: песчаные барханы, кое-где поросшие чабрецом и молодыми сосенками. Такое впечатление, что мы за какой-то миг перенеслись в Кара-Кумы или в Сахару. Впрочем, барханы быстро заканчиваются (мы едва успеваем сделать несколько кадров), и вновь нашим глазам открываются степные просторы до горизонта.
Ближе к городу Серафимовичу пошли поля. В основном это были поля подсолнечника (куда ж без этого «черного золота»!), кое-где нам попались уже убранные поля пшеницы. Возле самого Серафимовича мы наконец-то встретили бахчи с арбузами и дынями.
Город Серафимович (б. станица Усть-Медведицкая) с противоположного берега Дона смотрится довольно живописно. Расположенный на крутом правом берегу Дона, город привлекает внимание живописностью планировки, специфической архитектурой казачьих куреней и несколькими золотыми главами православных храмов, невольно приковывающих взор.
Правда, с более близкого расстояния картина выглядела несколько менее привлекательной. Фасады куреней оказались весьма обшарпанными, улицы разбиты, а местами и вовсе лишены асфальтового покрытия, кругом (даже на центральной площади) лежал мусор, начиная от окурков и заканчивая пластиковыми бутылками. Сам автор «Железного потока» хмуро взирал на царящее вокруг него непотребство с постамента на главной площади города. На весь сорокатысячный город оказался только один маршрутный автобус, ходивший по маршруту, который даже местные жители толком указать не смогли.
Мне оставалось лишь вспомнить наши ухоженные райцентры (Павловск, Калач, Богучар, Верхний Мамон, Новохоперск) с гладкими словно бы вылизанными чистыми улицами, свежевыкрашенными фасадами домов, обилием цветов на клумбах и четкой работой автотранспорта, начиная от частников и заканчивая городскими маршрутными такси и грустно вздохнуть. Похоже, наши исторические пертурбации (начиная от революции 1917 и заканчивая «перестройкой») превратили некогда богатый казачий край за прошедшие сто лет в бедное захолустье, значительно отстающее даже от соседних «депрессивных регионов».
На окраине Серафимовича расположена знаменитая Усть-Медведицкая обитель. Основанная в XVII веке, обитель пережила расцвет в XIX. В советские годы она, как и многие ей подобные, была заброшена, а в 90-е годы вновь открыта.
Нас интересовала даже не столько сама обитель, сколько расположенный под ней пещерный храм, вырытый в XIX веке по примеру Киево-Печерской лавры. Туда то мы и вознамерились проникнуть.
Поначалу монахиня, к которой мы обратились, отнеслась к нам с недоверием, но затем, вероятно, на неё произвела впечатления знания моего коллеги историка, специалиста по пещерным храмам. Она обещала обратиться к игуменье.
Игуменья оказалась довольно милой образованной женщиной. Она провела нас по подземелью, подробно объяснив значение каждого поворота и каждой ниши. Её рассказ произвел впечатление не только на нас – людей несведущих, но и на нашего коллегу историка. Лично мне впервые стал понятен смысл крестного хода. Поблагодарив игуменью за экскурсию, мы продолжили свой путь.
Между Серафимовичем и станицей Вешенской степь имела вид, несколько более близкий к привычному нам в Центральном Черноземье. Появились заросли кустарников и небольшие балки. Более разнообразным стал мир птиц. Нам стали попадаться сорокопуты жуланы, овсянки, жаворонки. В одном месте мы встретили выводок фазанов.
С течением времени оказалось, что карта данной местности имеет мало общего с реальностью. Нам попадались хутора, вообще никак не обозначенные, а об обозначенных населенных пунктах даже местные жители не имели ясного представления.
На одном из противоящурноафриканскосвинных постов (за всю поездку они попадались нам регулярно) мы обратились за помощью к бравому ГАИшнику, которому, казалось бы, в силу профессии надлежит бы знать все окрестные дороги. ГАИшник, с подозрением посмотрев на карту, сослался на отсутствие очков. Довольно смутные разъяснения он дал нам на пальцах, правда, сделав при этом оговорки типа «вы там не проедете».
Пришлось искать дорогу самим. Попетляв по каким-то буеракам, пару раз спросив о дороге у местных аборигенов (найти которых также удавалось не сразу), мы наконец-то выбрались на асфальтовую дорогу, ведущую к станице Калгинской. На въезде в станицу нас приветствовал сам Григорий Мелехов в трактовке самого замечательного актера Глебова. Стоя на высоком постаменте, легендарный шолоховский герой смотрел с седла вдаль орлиным взором, а рука его недвусмысленно тянулась к рукоятке казацкой шашки.
Кстати сказать, на въезде во многие казачьи районы (Верхне-Донской, Шолоховский, Калгинский) на постаментах был изображен конный казак с шашкой. Взор казака был направлен строго на север. А при въезде в Богучарский район Воронежской области мы обратили внимание на изображение конного красноармейца в буденновке также с шашкой, но обращенный лицом на юг. Данное обстоятельство автор позволит себе оставить без комментариев.
Выводы по результатам второй части экспедиции:
1) В водах Хопра в его нижнем течении содержится несколько больше нитратов и нитритов, чем в среднем течении. Это отнюдь не говорит о загрязнении, а является скорее следствием накопления продуктов разложения органики, приносимых течением и накапливающихся ближе к устью;
2) Уровень биоразнообразия в нижнем течении Хопра заметно ниже, чем в среднем, что является, вероятно, следствием снижения уровня биоразнообразия в степной зоне по сравнению с лесостепной вообще;
3) В экономическом отношении районы низовий Хопра значительно более бедные, чем районы Центрального Черноземья.
Что тут можно сказать? Что можно сказать о человеке, на книгах которого вырос, и которого, казалось бы, знал с раннего детства? Нет, что-то не получается… В общем, начну по порядку…
Первое знакомство с книгами Василия Михайловича состоялось во втором классе. Люди моего поколения, конечно же, помнят очерк о спасенной оленухе, опубликованный в «Родной речи». На этом очерке учились добру и любви к природе не одно поколение советских школьников.
Потом были «Шаги по росе», «Мое Отечество», «Речка моего детства», «Аляска больше, чем вы думаете», «Проселки», «Странствия». Вот сейчас взгляд задержался на книжной полке, с которой смотрят корешки книг Василия Михайловича. И показалось, что он где-то здесь рядом со мной… Как в общем-то и был практически всю мою сознательную жизнь.
Не сосчитать, сколько раз автор читал, перечитывал, а то и просто заглядывал в книги В.М. Пескова, чтобы получить нужную информацию. Вот и сейчас беру с полки книгу «Проселки» и пробегаю по заглавиям очерков. «Летающий дед», «Зеленый дым», «День в сентябре», «Пестрая стая». И в один момент обжигающе стало ясно, что эти книги … обо мне, о нас всех… Именно так писал Василий Михайлович, что каждый, кто читал его очерки испытывал такое ощущение.
Моя первая личная встреча с Василием Михайловичем произошла, когда автор только начинал свою литературную деятельность. В 2001 году за цикл очерков о растениях и животных я был удостоен премии конкурса «Заповедное эхо». Председателем жюри конкурса был Василий Михайлович.
Церемония вручения проходила в скромном домике эколого-просветительского центра «Заповедники», расположенном тогда на окраине Москвы. Василий Михайлович приехал на церемонию как обычный гражданин на метро. Во время моей ответной благодарственной речи, узнав, что я из Воронежа, он резко поднял на меня глаза и провозгласил: «Вот каких орлов плодит воронежская земля!»
Так получилось, что вторым лауреатом конкурса тоже был наш земляк, сотрудник заповедника «Галичья гора» Михаил Цуриков. По завершении церемонии Василий Михайлович взял нас обоих за руки и произнес: «Желаю сфотографироваться со своими земляками!»
В этом была характерная черта В.М. Пескова. Он, много лет проживший в Москве, объездивший весь мир, всегда считал себя воронежцем и при случае не забывал это подчеркнуть.
Наша вторая встреча произошла на следующий год на Дону в селе Гороховка, куда Василий Михайлович приезжал навестить своего друга Николая Багринцева (читатели, вероятно, помнят очерк «Донской сомолов» из рубрики «Окно в природу»). В.М. Песков умывался у колодца и затем, выпив большой корец колодезной воды, восхищенно промолвил: «Редкая по вкусу вода! Песчаная!» Имелось в виду, что вода в этот колодец поступала из песчаных подземных горизонтов донского левобережья.
Наша последняя встреча произошла на День охраны окружающей среды в 2011 году. Встреча проходила в известном всем воронежцам сити-парке «Град». В вестибюле была организована большая фото-выставка работ В.М. Пескова. Василий Михайлович (к тому времени уже переживший первый инфаркт) скромно одетый и в своей неизменной кепке и был окружен воронежским чиновничеством различных рангов. Но, заметив меня, оставил окружающий его «бомонд» и счел необходимым подойти, поздороваться и даже поговорил с моими студентами. На предложение сфотографироваться с молодежью охотно согласился. Было видно, что каждое движение и даже слово давалось ему с трудом…
Известие о смерти В.М. Пескова застало автора этого очерка в экспедиции на берегах старика Хопра. Мы подумали, что в этом есть какой-то символизм…
Раннее утро второй половины лета… Неброская «Лада – Калина» уносит нас на восток от города Павловска, который уже неоднократно становился за последние восемь лет отправным пунктом для организуемых нами экологических экспедиций. В машине три человека, являющиеся как бы отражением всего спектра интересов нашей экспедиции: историк, географ и эколог.
Мы держим путь на Калач. Дорога идет то вверх, то вниз. Мы то погружаемся в туман, окутывающий склоны степных балок, то словно бы возносимся к солнцу, своими лучами окрашивающему окружающую нас степь в какие-то сказочные золотисто-зеленовато-коричневатые тона. Такое сочетание делает картину вокруг нас какой-то нереальной, почти мистической. Воображение (а прибавьте сюда ещё утренний туман, из которого маячат вершины придорожных кустарников и деревьев) уносит куда-то в сказочную страну гоплинов и троллей, и даже встречные машины кажутся этакими инопланетными кораблями, направляющимися к Земле из таинственных глубин Вселенной.
Данной экспедиции предшествовали известные события. Читатель, конечно же, в курсе относительно нешуточных событий, развернувшихся в Прихоперье в связи с планируемыми разработками медно-никелевых руд. Страсти накалились до предела! После того, как поселок геологов был сожжен местными жителями, за дело наконец-то взялась Генеральная прокуратура и Следственный комитет, взявшаяся проверить законность выдачи УГМК (компании, выигравшей конкурс на разработку) разрешений на проведение геолого-разведочных работ.
Будучи всем сердцем на стороне противников разработки никеля, мы долго думали о том, какую реальную помощь мы можем оказать. Один из основных аргументов УГМК и поддерживающих их властей сводился к тому, что Хопер типа и так река грязная, так что разработка месторождений никак ситуацию не ухудшит. И нет там никаких орланов-белохвостов, выхухолей и прочих редких видов, над которыми экологи так пекутся!
Что ж, а вот это можно и проверить. Идея экспедиции по оценке экологического состояния низовий Хопра возникла ещё в середине зимы. Спонсором экспедиции стала партия «Альянс Зеленых», которой мы выражаем искреннюю благодарность.
За Калачом картина меняется. Расчлененный балками рельеф сменяется плоской как стол равниной. На границе с Волгоградской областью мы пересекаем противоящурную полосу, посыпанную опилками. Чуть дальше нам ещё не раз будут попадаться посты с устрашающими надписями «Карантин», «Ящур», «Африканская чума свиней». Непременным атрибутом таких постов являются какие-то помятые субъекты с опухшими с жестокого похмелья глазами. Все они были словно на одно лицо. Клонируют их где-то, что ли? Какова функция этих субъектов, так и осталось для нас загадкой. По крайней мере, никаких попыток задержать и досмотреть проходящие машины они не предпринимали. Что ж, как говорится, и на том спасибо.
За Калачом нам стали чаще попадаться парящие над степью хищники. В основном это были обычные для наших мест канюки и коршуны, но в районе станицы Упорниковской нам стали встречаться болотные и луговые луни. Стоп, а как эти болотные птицы оказались посреди степи? Разгадка не заставила себя долго ждать. Вскоре нашему взору открылись довольно обширные заросли речного тростника и рогоза. Но как здесь оказалась вода? Ведь до Хопра нам попалась всего одна речка Тишанка, которую и речкой то можно было назвать весьма условно!
Изучение карты позволило ответить и на этот вопрос. В данном районе оказалось довольно много мелиоративных каналов. Видно, во времена «преобразования природы»
кому-то из местных деятелей пришла в голову идея пустить воды маленькой речки Тишанки на орошение полей. Результат – речка практически исчезла, а вокруг станиц образовалось обширное болото, которое на данный момент служит прибежищем довольно большому количеству птиц.
Первым населенным пунктом, который мы решаем посетить, стала станица Нехаевская. В ней, если верить информации, подчерпнутой из интернета, находится даже музей казачьей культуры. Он то и привлек наше внимание.
Станица Нехаевская произвела на нас благоприятное впечатление. Чистые улицы, выложенные плитками, сочетаются с обилием цветочных клумб. Фасады домов аккуратно оштукатурены и покрашены. Лишнего шика нет, но всюду заметна опрятность и аккуратность.
Нам бросается в глаза большой плакат «ГУ Природный парк «Нижнехоперский». Комитет природных ресурсов и охраны окружающей среды администрации Волгоградской области. Общая площадь 230 000 га. Цели создания: 1) сохранение природной среды, уникальных природных ландшафтов и объектов; 2) охрана редких и исчезающих растений и животных, занесенных в Красные книги России и Волгоградской области; 3) сохранение историко-культурных объектов; 4) создание условий для регулируемого отдыха и туризма; 5) внедрение научных методов охраны природы; 6) поддержание экологического баланса; 7) экологическое просвещение населения; 8) восстановление нарушенных природных и историко-культурных комплексов». Далее был указан адрес и телефон.
Не скрою, наличие такого природоохранного учреждения нас приятно удивило. Значит, у нас в среднем течении Хопра собираются добывать никель со всеми вытекающими отсюда экологическими последствиями, а здесь напрягают все силы, дабы сохранить и где надо восстановить природу Прихоперья. Чуть позже мы убедились, что написанное на плакате – не пустые фразы!
Дальнейший наш путь лежит в музей казачьей культуры. Конечно, музей тот небольшой и явно обделен уникальными экспонатами. Впрочем, как знать, в хранилище то мы не рылись! Но в этом музее чувствовалось нечто большее. Вся экспозиция была составлена явно с любовью и знанием дела. Различные сечки для крупы, ручные жернова и терки, долбленые корыта, ткацкие станки, утварь, приспособления для ловли скота и переноски сена были расставлены в соответствии со своим функциональным назначением и временем изготовления.
Уголок комнаты в казачьем курене был обставлен так, будто здесь ожидали молодоженов. Сверкающие белизной простыни, подушки с вышивками. На почетных местах стоял сундук (как сказал нам гид, в этом сундуке свекровь дарительницы, выходя замуж, привезла в дом мужа свое приданое) и сервант. На последнем красовались настоящий медный самовар и огромный штоф с кукурузным початком вместо пробки.
В соседней комнате наше внимание привлекла довольно странная скульптура. То был человеческий череп размером с баскетбольный мяч и сваренный из отдельных осколков, собранных на Мамаевом кургане.
Неподдельная любовь к своей малой родине и её культуре сквозили и в рассказе нашего гида – очаровательной девушки Лены, сотрудника отдела культуры районной администрации. После её рассказа я стал лучше понимать казачью культуру и её специфику.
Из рассказа Лены следовало, что казаки, это, прежде всего, ВОЕННОЕ сословие. То есть, весь их быт и хозяйство были в первую очередь подчинены интересам службы. Отсюда и значительно рельефнее выраженные по сравнению с крестьянами и «иногородним» населением такие качества как: религиозность, уважительное отношение к старшим, аккуратность, точность во времени и чистоплотность. Если верить внешнему облику станицы то, похоже, эти качества сохранились (несмотря на политику расказачивания, продолжавшуюся по сути до 30-х гг. XX века) до сих пор.
Мы поблагодарили нашего гида (от платы за экскурсию она наотрез отказалась) и продолжили наш путь. Все-таки главной целью нашей экспедиции является Хопер, о чем забывать бы не следовало. А то мы и так отвлеклись…
На въезде в Алексеевский район мы решили остановиться возле родника, оформленного живописной ротондой, дабы пополнить наши запасы воды. Здесь автора постиг один досадный момент. К роднику надо было спускаться по довольно крутой лестнице, у подножия которой прошедший накануне сильный дождь развез довольно значительную грязь. Неудачно наступив в эту кашеобразную массу, автор этих строк, эффектно взмахнув руками, смачно плюхнулся в грязь. Пришлось задержаться, чтобы застирать штаны и майку.
На въезде в станицу Усть-Бузулукская нам встретилась оригинальная скульптурная композиция, изображающая человеческую руку, вырезанную из целого древесного ствола, сжимающую земной шар. Рядом красовалась надпись «Люди! Берегите Землю – матушку!».
Наконец, вот он Хопер! Его воды стремительно несутся к Дону, промывая себе дорогу между двумя высокими берегами. В высоты правого берега видны крутые водовороты и пенящиеся стремнины. Нас приветствуют своими тонкими криками стайка куликов перевозчиков, им вторит черная крачка. С противоположного берега слышен посвист иволги. Пора приступать к выполнению основной цели нашей экспедиции.
Измерение уровня содержания различных веществ в реке и определение биометрического индекса – дело довольно трудоемкое. Я не стану утомлять читателя методическими подробностями. Скажу лишь, что воды Хопра оказались чище, чем воды Дона. Содержание нитратов в них (а куда ж без этих продуктов разложения органики!) в 1,8 раза ниже предельно допустимой концентрации, нитритов (а они куда как опасней!) – в 6 раз. Содержание солей меньше, чем в чистейших родниках, протекающих среди карбонатных пород. рН нейтрально. Больше всего времени у нас ушло на определение биометрического индекса Вудивисса. В результате воды Хопра были оценены как чистые. Как говорится, что и требовалось доказать!
После станицы Усть-Бузулукской пейзаж приобретает все более непривычный нам, жителям Центрального Черноземья, вид. Вместо пересеченного рельефа с балками и курганами до горизонта стелется плоская как стол степь. Вместо лесных полос, рощ и перелесков – небольшие группы невысоких деревьев.
Наш путь лежит в станицу Зотовская. Об этой станице моим друзьям краеведам удалось предварительно раздобыть довольно много интересной информации. До революции это была богатая купеческая станица, снабжавшая окрестные поселения утварью, седлами, упряжью, колесным маслом и т.п. Естественно в гражданскую войну жители станицы отнюдь не поддерживали Советскую власть. Результат для станицы оказался плачевным. Местный отряд казаков, сражавшийся с красными, был полностью перебит. Судьба их родственников оказалась трагической. С того исторического момента начался закат станицы. В 60-е годы двадцатого века станица на какое-то время вновь ожила, став одним из крупных портов на Хопре. Окончательно станицу добила «перестройка». Сейчас во всей станице проживает около шестидесяти человек (в середине шестидесятых годов их было 1400!).
Правда, сейчас наблюдается такое явление, как возвращение жителей на свою историческую родину. С одной такой семьей мы познакомились. Химики из города Волжского, оставив городскую квартиру, переехали сюда, отстроили старый бабушкин дом и теперь живут натуральным хозяйством. Они нам рассказывали, что сбежали сюда, заботясь исключительно о своем здоровье. В городе вследствие невыносимой экологической обстановки жена страдала астмой, муж – аллергией. Здесь на свежем воздухе их болячки вроде как отступили.
На берегу реки, куда мы спустились для проведения необходимых замеров, мы встретили палатку, рядом с которой стояла машина с номерами Подмосковья.
Обитателями палатки оказалась супружеская пара, приезжающая сюда отдыхать уже восьмой год. Поначалу отдыхающие отнеслись к нам недоверчиво, явно приняв нас за сторонников разработки никелевых месторождений (как они нам потом признались), но, узнав, что мы относимся к противоположному лагерю, разговорились и даже охотно дали интервью на видеокамеру. Думаю, подробно говорить об их отношении к планируемым разработкам здесь излишне.
Замеры содержания различных веществ и биометрического индекса Вудивисса также подтвердили чистоту вод Хопра. Об этом также говорили обнаруженные поблизости заросли белых кувшинок, традиционно считающихся показателем чистоты воды.
Архитектура домов в станице Зотовской также примечательна. Здесь мы обнаружили несколько классических крытых камышом казачьих куреней с верхами и низами, а также великолепный храм, находящийся в стадии реставрации. Правда, побеседовать со священником нам не удалось. На дверях храма мы прочли записку «Уехал в Воронеж за колоколами».
Местный краеведческий музей оказался весьма уютным помещением, состоящим из двух комнат. Экспозиция была небогатой, но, также как и в Нехаевской, составлена с любовью и со вкусом. Наибольшее впечатление на нас произвели так называемые «квитки» - округлые напольные коврики различных размеров. Они придавали комнате какой-то особый колорит. Возле входа в музей лежал большой долбленый челнок, аналог которого лично мне пришлось видеть только в Москве в Историческом музее.
Из предварительного штудирования литературы, а также из разговоров с местными жителями, мы узнали о таинственной Зуевой пещере, в которой некий разбойник Зуй прятал награбленное имущество. Нам удалось примерно установить и её местонахождение. Один из местных жителей даже вызвался подбросить нас туда на своей «Ниве» (для «Лады Калины» тамошние дороги оказались непроходимы). Отъехав километра на три от станицы, мы начали подъем по густо заросшей лесной балке.
Окружающая нас дубрава была представлена довольно высокими дубами с примесью ясеня, липы, клена полевого. В подлеске преобладал бересклет и лещина. Пока мы пробирались к пещере, неоднократно натыкались на следы косуль, порои кабанов, лисьи прикопки. В одном месте нам попалась утрамбованная площадка на склоне балки, чем-то напомнившая гнездовище филина (хотя полной уверенности не было). В лесу слышалось щелканье поползня, «циканье» дубоносов, крики соек, тревожное «чей, чей» пухляка.
Вот мы и у входа в пещеру. Впрочем, входом это можно было назвать с большой натяжкой. Рядом валяются несколько камней. По виду данная пещера явно служила каменоломней (что позднее подтвердил старожил станицы), а ещё до того… Впрочем, здесь однозначного мнения нет. Мой друг историк предположил, что она могла быть либо жильем отшельника, либо местожительством первых поселенцев, основавших потом станицу.
Перед тем, как покинуть станицу, мы встретились с её старожилом, восьмидесятипятилетним старцем, самым старым жителем станицы. Хотя меня этот старожил даже несколько разочаровал. Я ожидал увидеть седобородого старца с проницательным взором из-под густых бровей в казачьей фуражке и в штанах с лампасами, а увидел гладко выбритого благообразного старичка не очень то и презентабельной внешности. «Как пить дать, раньше был секретарем парткома» - шевельнулась мысль. Я оказался недалек от истины. В прошлом наш собеседник работал колхозным бригадиром и был председателем станичной избирательной комиссии. Впрочем, несколько интересных историй из прежней жизни станицы мы от него все-таки услышали.
Уезжая из станицы, мы не могли не завернуть к источнику святой Параскевы Пятницы, хранительницы семьи и домашнего очага. Здесь нами руководил не только исследовательский интерес, но и необходимость пополнить запасы воды.
Заключительной точкой нашего путешествия стала станица Аржановская. В отличие от Зотовской Аржановская имела довольно современный вид и потому не произвела на нас сильного впечатления. Поэтому мы направились сразу на берег Хопра, дабы произвести необходимые замеры.
Хопер возле Аржановской явно отличался от того, что мы наблюдали до сих пор. Течение здесь было ещё более стремительным, а дно - каменистым. Такое впечатление, что мы оказались где-то в горах Крыма, Кавказа или Алтая, а не в центре русских степей. Что ж, тем интересней будет посмотреть специфику данного места.
Замеры содержания веществ в воде также показали низкий уровень содержания в водах Хопра нитратов, нитритов, низкую соленость и нейтральный рН. Отбор проб для определения индекса Вудивисса обнаружил, помимо привычных нам личинок поденок и стрекоз, несколько экземпляров рачков гаммарусов (в большом количестве встречающихся в озере Байкал) и экземпляр маленькой рыбки шиповки, который мы погрузили в спирт для последующего более точного определения. В целом было подтверждено наше первоначальное предположение о чистоте вод Хопра.
К концу второго дня нашей экспедиции мы усталые, но довольные с наступлением летних сумерек пересекли границу Волгоградской и Воронежской областей. Здесь мы почему-то все дружно вздохнули с облегчением. Парящий над долиной реки Подгорной болотный лунь покачал нам крылом, словно бы в знак приветствия.
Основные выводы по результатам первой части экспедиции
1) По всем измеренным нами параметрам вода в среднем течении Хопра может быть смело отнесена к категории «чистая»;
2) Долина Хопра в его среднем течении отличается высоким уровнем биоразнообразия, т.е. богатым растительным и животным миром;
3) Низовья Хопра ценны также в историко-этнографическом отношении, ряд станиц сохранили свой исторический облик XIX – начала ХХ века;
4) Основным антропогенным фактором, влияющим на состояния вод и прибрежных экосистем Хопра является рекреационная нагрузка, с регуляцией которой довольно успешно справляется Нижнехоперский природный парк;
5) Как население среднего течения Хопра, так и приезжие туристы относятся к планируемым разработкам медно-никелевых руд крайне негативно.
Прошло пять лет, как нет с нами Леонида Леонидовича. Невольно приходят на ум воспоминания. Незабвенные студенческие годы. Второй курс биолого-почвенного факультета. Начинается лекция по зоологии позвоночных. Леонид Леонидович всегда читал лекции безо всякого конспекта, но читал так, что мы слушали, затаив дыхание. В этом было своеобразное «коварство». Записать мы, заслушавшись, часто забывали, а потом на экзамене, как тогда, говорили, «поплыли». И при этом Леонид Леонидович часто задавал вопросы не на голые знания, а на сообразительность. Он очень любил, когда студент показывает не то, что он «зазубрил», а рассуждает на экзамене, дает свои оценки, пусть даже поверхностные.
Когда в 2000 году вышла моя первая статья в журнале «Наука и жизнь», Леонид Леонидович нисколько не «приревновал» (а ведь публиковался в этом журнале с 1979 года!), а только коротко сказал: «Пиши! Занимай моё место!».
Помню, как по радио пришло сообщение о его смерти. Мы тогда со студентами – экологами педагогического университета были в Павловске на полевой практике по курсу «Экология растений». Таким образом, я никак не мог попасть на похороны (не бросишь же двадцать человек!). Похороны устроили пышные, были представители городской и областной администраций, говорили речи, газеты были заполнены некрологами и статьями. Мне пришла в голову мысль: «А хоть кто-нибудь из власть имущих, пришедших на похороны, книги Леонидыча читал? Наверно, нет!!! Иначе не творили бы то, что они творят!!»
В день похорон Леонида Леонидовича мы со студентами продирались сквозь крапиву, колючки и комаров в пойме реки Осереди в поисках маленького озера, на котором, по нашим сведениям, произрастала редкая кубышка четырехгранная. Невольно думалось: может быть в тот момент мы, обожженные крапивой, изодранные колючками, покусанные комарами и слепнями, страдающие от жажды, разыскивающие Богом забытое озеро с растущим на нем никому не нужным растением, были куда ближе покойному натуралисту, чем толпа безвкусно одетых чиновников, собравшихся у его гроба. «Вы, жадною толпой стоящие у трона…»
Что ещё сказать о Леониде Леонидовиче? Я не могу отделаться от мысли (рискуя показаться излишне пафосным), что такие люди не умирают. Они живут в своих бессмертных книгах, в своих учениках и в учениках учеников. Они живут в пении птиц, в цветении ковыля, в лесных шорохах. Они живут в десятках волонтеров природоохранных отрядов и в немногочисленных группах неравнодушных людей, пришедших убрать мусор в парке «Динамо», в котором так любил бывать Леонид Леонидович… Он навечно остался частью нашего мира.
Только в начале этого года в Воронежском педагогическом университете была создана студенческая дружина охраны природы, которая надеется стать преемницей славных традиций воронежского студенческого природоохранного движения 70-х – 80-х годов прошедшего века. За прошедшие полгода дружина уже заявила о себе проведением и участием в ряде громких акций: «Птичку жалко!», «Весна без огня», «Операция «Первоцвет»», «За возрождения воронежских лесов» и др.
Лето – горячее время для студентов – экологов. За прошедшие летние месяцы были проведены две экспедиции – по Дону и по Хопру. На этот раз воронежских студентов позвал Русский Север. С 15 по 28 июля на территории национального парка «Кенозеркий» (Архангельская область, Плесецкий р-н) проходил международный волонтерский лагерь «Кенозерский град Китеж». Проект реализовался эколого-просветительским центром «Заповедники» в партнерстве с НП «Кенозерский». Целью проекта являлась помощь в охране культурных и природных объектов, расположенных на территории парка. В проекте принимали участие студентки-экологи Воронежского государственного педагогического университета, активные члены дружины охраны природы Валерия Волосова, Мария Бокова, Кристина Кузнецова и Кристина Мищенко. Им и передаю слово.
«За все время работы волонтерского лагеря студентами была проложена часть Транскенозерской тропы, длиной 5 км. Сама же Транскенозерская тропа будет открыта для туристов в 2015 году и ее протяженность составит 25 км. Работали мы вместе с сотрудниками госинспекции от деревни Видягино. Расчищали тропу от упавших деревьев, в местах сильной заболоченности сооружали деревянные настилы. Нами же был построен небольшой шестиметровый мост. И сделаны «тумбы» из камней для будущего моста через реку Порженка.
Суровая северная природа производит неизгладимое впечатление на нас – жителей Центрального Черноземья. Каждый день мы ходили мимо живописных мест. Заброшенные дома и часовни в лиловых зарослях иван-чая на фоне грандиозного по красоте Кенозера производили незабываемое впечатление. Хотелось всё зафиксировать, запомнить, сфотографировать, но, к сожалению, фотография не может отразить всего величия Кенозерья.
Жили мы в деревне Горбачиха. В доме была русская печь, соседи дали нам в пользование самовар. Мы пекли в печи пироги, а когда не было электричества после сильной грозы (увы, нередкая картина и в наших краях), сидели со свечкой… В общем полностью погрузились в атмосферу русской северной глубинки.
Что же мы узнали об этом чудесном месте?
Начнем по порядку.
Национальный парк «Кенозерский» основан в 1991 году. Его основные функции: эколого-просветительская деятельность (в том числе, организация экологического туризма), научная деятельность, охрана природного и культурного наследия. 75 % площади парка занимают леса, 5 % - болота, 20 %- озера и реки.
Само озеро Кенозеро фактически состоит из трех озер: Кенозеро, Свиное и Долгое. Максимальная глубина по исследованиям 2006 года – 120 метров. Озеро образовалось примерно 600 млн. лет назад, имеет сильно изрезанную форму и множество островов. Эту общую информацию мы узнаем от сотрудника госинспекции Ивана Александровича. Еще он обращает внимание на огромное количество часовен: «Раньше каждый мог около своего дома поставить часовню». Сейчас большинство из них, увы, в весьма плачевном состоянии. Оказывается, в 80-е годы в Кенозеро приезжала восстанавливать храмовые комплексы бригада «Атеист». Сейчас же денег не хватает. Поэтому восстановление спонсируют норвежцы.
Каждый день мы ходим на работу вместе с сотрудниками парка и узнаем много нового и интересного. За время работы лагеря у нас прошли три экскурсии.
Сначала мы посетили Тарасовскую Боровину. Здесь мы узнали о жизни и быте населявших когда-то эти места людей. Мы много ходили по лесу, поели местных ягод: чернику, красную и черную смородину, малину, землянику, морошку.
На следующей экскурсии узнали о часовенных комплексах и быте кенозерцев. Посетили деревню Зехново, где сейчас живет только 12 человек. Вообще в Кенозерье каждая деревня имела свою мельницу, некоторые даже по две - три. В озерном крае предпочтение отдавалось водяным мельницам, которых в начале ХХ века насчитывали более 50. К концу 90-х годов все кенозерские мельницы находились в руинированном состоянии или полностью исчезли. По инициативе Кенозерского национального парка при финансовой поддержке Директората по культурному наследию (Норвегия) начались реставрации мельниц. А реставрация Зехновской мельницы, которую мы посетили, были поддержана Министерством культуры РФ в 2008 году.
В этой же деревне мы посетили часовню Иоанна Богослова, поставленную в 18 веке на холме Буй-гора. Сохранились остатки святой рощи вокруг часовни. В 2008-2009-х годах часовня была отреставрирована норвежскими и российскими плотниками. Считается, что святой Иоанн Богослов спасает от пожаров. И действительно пожаров в деревне Зехново после строительства часовни не было.
Характерный атрибут часовен – «небеса». Расписное «небо», широко распространенное в часовнях Русского Севера, символизирует небесную сферу и царствие Бога. Каркас конструкции «неба» напоминает солнце с расходящимися лучами. «Небо» состоит в основном из восьми, двенадцати или шестнадцати радиальных граней. Происхождение этой формы исследователи связывают с появлением на Севере в XVII в. новых типов деревянных храмов увеличенного объема, а также с желанием создать подобие расписного купола в подражание каменным церквам.
В Кенозере примерно 35 часовен, 11 церквей и колоколен. Много часовен обетного типа: люди оставляют часть одежды в часовне, чтобы не было болезней и несчастий, взамен дают обет посещать часовню, молиться. Из рассказа экскурсовода мы узнаем, что во времена Петра I на Севере усиленно боролись с часовнями. Похоже, большевики имели своих достойных предшественников.
Недалеко от часовни Иоанна Богослова нам показали поклонный крест. Поклонные кресты весьма распространены в этой местности. Издавна их ставили на перекрестках. В славянской мифологии перекресток считался местом обитания чертей. В средние века на перекрестках больших дорог ставились распятия, чтобы предохранить их от присутствия нечистой силы. Крест, таким образом, разделял мир на две реальности. Рядом с крестом местными жителями всегда сохранялась «святая роща». Эти рощи защищалась от любой деятельности человека. Здесь нельзя было собирать ягоды и грибы, рубить деревья, даже старые поваленные деревья нельзя было использовать в хозяйстве.
Возле часовни мы обратили внимание на огромную сосну. Этому величественному, роскошному дереву 300 лет. Рядом со священной сосной ощущаешь ничтожность человека в этом мире, по сравнению с природой.
Посещаем еще одну деревню под названием Тырыжкино. Она славится самой маленькой на Кенозерье часовней «Крест». И правда, в эту часовню размерами 1х1х1 м трудно зайти, но она всегда открыта. Это придорожная часовня, сюда приходят помолиться перед далеким путешествием.
Непередаваемый дух старинной забытой деревушки не покидает нас все время нашего посещения этого озерного края. Рухнувшие заборы, выпавшие ставни покосившихся от старости деревянных изб, разросшиеся малинники… Ни идет из головы, что здесь когда то жили люди…
Сейчас в деревеньках живут только старики, которые, наверное, никогда не смогли бы променять истинную русскую природу на «блага цивилизации». Есть в этих людях что-то непередаваемо самобытное. Они не похожи на привычную нам городскую массу «серых людей». Несомненно, когда живешь на лоне природы, по-другому начинаешь смотреть на мир, находишь новые ценности жизни. Понимаешь, что все проблемы вокруг – ничто… когда ты можешь тихой белой ночью сидеть берегу чистого озера и просто раствориться в природе… Несомненно эта поездка оставила незабываемое впечатление на всю жизнь.
Как пара дней пролетели две недели. И вот уже надо уезжать… Неохотно прощаемся с этим чудесным, загадочным краем озер. Уезжаем с единственной мыслью вернуться сюда когда-нибудь…»
В заключение хочется выразить надежду, что проведение подобных лагерей скоро станет традиционным и для особо охраняемых территорий (в частности, Воронежского биосферного заповедника, где когда-то работал студенческий отряд «Заповедник, созданный дружинами охраны природы ВГУ и ВЛТИ) нашей области.
Поездку воронежских студентов финансировала партия «Альянс Зеленых», руководству которой автор выражает искреннюю благодарность
Эту книгу своего знаменитого земляка я уже неоднократно перечитывал. И с каждым годом она производила на меня все более и более тягостное впечатление. Поясню почему.
С каждым годом я все отчетливей понимал, что мир деревни, описанный Василием Михайловичем, уходит все в более и более далекое прошлое. Нет уже деревни Грибно, где жила дружная семья Садовниковых, как нет и колхоза, где они работали. Похоже, доживает последние дни деревня Максютово, где жил и работал пчеловод – бортник Закий Мустафьин. Нет деревни Бучево, где работала почтальоном Мария Андреевна Иванова, считающая своим долгом в любое время, в любую погоду донести письмо до адресата. Наверняка такая же судьба постигла практически все уголки сельской России, автором описанные.
Почему так произошло, пишут уже многие и многие. Я коснусь данной проблемы немного с другой стороны. В «лихие» 90-е годы асфальтовые дороги пролегли даже до самых отдаленных хуторов. Думаете, спасло это хутора? Конечно же, нет. Сейчас в те хутора, что ещё остались, усиленно тянут газ. А мне остается лишь с грустью наблюдать за этим, осознавая, что и это уже не спасет последние очаги сельской жизни.
Мне по роду своей работы часто приходится ездить по различным селам, деревням и хуторам нашей области. Во многих деревнях уже и петуха не услышишь, а коровы стали такой редкостью, что их пора заносить в Красную книгу. Зато на каждом жилом доме (независимо от того, сколько их осталось в том некогда бойком уголке) красуется «тарелка» суперсовременной телевизионной антенны.
В заброшенных садах осыпаются перезрелые вишни, сливы, абрикосы, груши, а местные жители предпочитают терпеливо дожидаться автолавку, появляющуюся два раза в неделю и торгующую залежалыми просроченными товарами, чтобы купить банку какого-нибудь «Винбильдама» или «Нашего любимого сада» (кстати, по цене заметно большей, чем в городе).
Раньше в каждом доме моего хутора пекли свой хлеб по особому семейному рецепту. Сейчас заброшенные хлебные формы и ухваты ржавеют в полуразвалившихся сараях, а жители предпочитают дожидаться опять все той же вожделенной автолавки, как манны небесной.
Почему так произошло? Почему залежалые товары, сделанные из заморских эрзацев вдруг резко вытеснили нашу родную продукцию, нет не с рынка, об этом уже многие писали, а даже со стола сельчан. Ладно, трудно пробиться с продукцией своего сада или огорода на рынок, но для себя то, для своих детей и внуков можно ведь постараться… Или уже нет?
Сошлюсь на очерк «Пять его сыновей» из уже упомянутой выше книги. Вот как рассуждает его главный герой Сергей Афанасьевич Садовников: «Вон видели двор? Немудрящий – куры, корова, лошадь, свинья, четыре овцы. Но как без двора? Нет скотины – нет и еды на столе». Стоп, невольно подумалось, а только ли в еде дело? Уж не упустили ли мы в погоне за материальным благополучием что-то более значительное и важное? То, что называется душой…
«Эк, тебя повело – уже слышу возражения оппонентов – да душу то не измеришь, а кушать то всегда хочется. Продукты сейчас любые можно где хочешь купить, зачем же время и силы тратить на заготовки?» Конечно, рассуждающий так, по-своему, прав. Но неужели он не понимает, что, скармливая детям импортные эрзацы, он серьезно рискует их здоровьем? А если учесть, что у него самого в то же время в саду ветки ломаются от изобилия плодов, то я этого человека решительно отказываюсь понимать.
«Да что ты сам для деревни сделал? – наверняка уже шипит другой обыватель – Приехал в отпуск на пару месяцев и все тебе не так! Ты тут попаши большую часть жизни, тогда увидишь, как тут хорошо». Что ж, и здесь возражать не смею… Но почему-то в голодные послевоенные годы люди возвращались именно в места, где родились, жили в землянках, голодали, но растили будущий урожай, восстанавливали дома, растили детей, налаживали производство. И ни у кого и мысли не было удрать в более теплый благополучный уголок. Такой поступок оценили бы равноценно с дезертирством с поля боя. А теперь сельские родители только и думают о том, чтобы их дети скорей перебрались в город к лучшей, как они считают, жизни…
Да и сама деревня все больше начинает «косить» (извиняюсь за молодежный арго) под город. В селах открываются новые магазины, бары, кафе, но закрываются фермы, школы, полеводческие бригады…
Вот в чем, может быть, проблема? Деревня вымирает потому что сами её жители того хотят? А не получится ли так, что мы опять (уже в который раз) будем плакать, потеряв то, что сейчас называем «сельский образ жизни»? И не помогут нам тут никакие программы подъема животноводства и иже с ними, хоть вложи в них многие миллиарды.
Сейчас пробежал глазами написанное и понял, что так и не ответил на вопрос: почему же вымирает деревня? Зато другое лично мне стало ясно: деревня вымирает не по экономическим причинам, а скорее по нравственным, или, как их точнее назвать, духовным. Но здесь ещё разбираться и разбираться… Успеем ли?
Когда проводишь лето в деревне, то полностью оторваться от «благ цивилизации» все равно не удается. Увы, прошли те времена, когда в деревне можно было полностью обеспечить себя продовольствием. Когда-то у нас можно было приобрести все: хлеб (в каждом доме пекли по своему неповторимому рецепту), молоко, творог, сметану, яйца и т.д.
То время ушло (похоже, что безвозвратно), и теперь просроченными продуктами оставшееся население снабжает приезжающая два раза в неделю автолавка местной потребкооперации. Местные жители охотно покупают казенные пельмени («Они же такие вкусные!»), неподнявшийся хлеб непонятно когда испеченный, не говоря уже о целом наборе конфет и печений. Популярностью пользуется также пиво (самогон в нашем хуторе перестали гнать уже лет десять назад).
Но нашим избалованным городским вкусам привозимого местными служителями Гермеса явно недостаточно, да и качество лично у нас (но не у местных жителей!) вызывает массу нареканий.
Так что поездки в райцентр на рынок стали насущной необходимостью. Правда, в этом году поездки на рынок приобрели некоторые особенности, о чем и спешу поведать читателям.
От нашего затерянного среди степей хутора до райцентра километров сорок. Первое, что нам бросилось в глаза сегодня, едва мы вышли из машины – наглухо закрытые ставнями окна ещё недавно весьма популярного мясного киоска. Прокатившаяся по югу нашей области волна борьбы с африканской чумой привела к практически полному уничтожению свиного поголовья. Так что свежей свининки нам, похоже, долго не видать! Будем кушать мясо аргентинских и австралийских свиней, забитых лет этак тридцать назад.
Одновременно со свининой под «карантин» попали и другие продукты животноводства. Молочный киоск также оказался закрытым. Мы даже слегка растерялись, не зная, где купить творога. К счастью, на выручку пришел знакомый продавец.
Под великим секретом он сообщил нам, что все нам необходимое на рынке есть, но, в лучших традициях периода советского дефицита, «из-под полы». Знакомый продавец быстро нашел нам нужных продавцов, которые с охотой продали нам и свинины, и творогу, и сметаны. Также нам были даны нужные телефоны, по которым было указано звонить, «когда что будет нужно». «Да мы Вам даже домой привезем!» - уверяла нас молодая женщина, невольно превратившаяся из продавца-поставщика в спекулянтку.
Встреченный нами на рынке знакомый милиционер (ой, извините, полицейский!) также был настроен мрачно, поведав нам ещё одну грустную историю. «Нам всех кабанов велели в охотхозяйстве отстрелять. Мы, конечно, поехали, двух сеголетков добыли, мясо куда-то на анализ в Белгород отправили. Больше стрелять не стали! Не дураки же мы, в конце концов… Все животноводство с этой африканской чумой загубили, так теперь ещё и охотохозяйство губить будем!» Страж порядка продолжал с грустной миной: «Мой сват только этими свиньями и жил! У него триста голов было! Сколько трудов вложил! А теперь этих свиней живыми в огонь бросали! Смотреть на это невозможно было! Хоть бы проверили сначала! Его жена с давлением лежит! Шутка ли, сколько трудов пропало! Им теперь хоть по миру иди!»
Чего мы не нашли на рынке, так это яиц. «Неужто и за кур взялись?» - мелькнула страшная мысль. Пришлось заезжать в супермаркет «Магнит», где отстояв длиннющую очередь (невольно вспомнились московские супермаркеты), мы таки приобрели вожделенные два десятка «куриных фруктов».
Обратно мы возвращались в подавленном молчании. «Дожили! – вертелась в голове мысль – За яйцами из деревни в супермаркет ездим!» Тем временем мы свернули с областной дороги и покатили по проселку. Из-за усыхающей лесной полосы открылся замечательный вид на долину Дона.
О ЕГЭ у меня до сих пор были весьма смутные представления. Мне рассказывали жуткие истории о поборах за вынесенное и решенное задание, о спрятанных в отдельных аудиториях учителях – предметниках и т.д. и т.п. Когда знакомые узнавали, что мне предстоит участие в ЕГЭ, то многие, криво усмехаясь, высказывались: «Ну, вот, теперь заработаешь!» Что ж, рискуя заработать репутацию либо последнего лоха, либо бессовестного лгуна, расскажу о своем участии в ЕГЭ.
Начну с того, что в первый из отведенных под ЕГЭ дней, мне поучаствовать в данной процедуре не довелось. Машина, выбирая предложенные кандидатуры, мою фамилию отклонила. Немного обидевшись, мне оставалось лишь покинуть наш институт.
Но уже на следующий вечер зазвонил телефон, и приятный голос начальницы нашего учебно-методического управления сообщил мне, что машина меня со второго раза все-таки выбрала, и я должен к восьми утра явиться на свое рабочее место.
Приказы, как известно, не обсуждаются, и уже в половине восьмого утра я меряю шагами тротуар перед главным входом в наш институт. Подходят другие коллеги, и без четверти восемь мы уже сидим всем скопом в одной из самых больших аудиторий педагогического университета.
Проректор по учебной работе начинает инструктаж, затем нам розданы соответствующие памятки и копии документов, где весьма четко определена последовательность наших действия, включая слова, которые мы в каждом случае должны говорить экзаменующимся. Сначала прочитанное повергает меня в шок, так как начинает казаться, что всю последовательность действий соблюсти не удастся ни в каком случае.
Время неумолимо приближается к десяти утра. В аудиторию заходит начальник охраны и театральным голосом произносит: «Народ волнуется!». Нас срочно распределяют по аудиториям, мне выпадает роль помощника ответственного. Моей напарницей стала симпатичная молодая женщина с кафедры немецкого языка. Она отправляется к главному входу за контингентом, а я в срочном порядке рисую на доске необходимые записи. Не сбиться бы! Код предмета (в нашей аудитории сдавали гегорафию), код ППЭ, код аудитории… Волнуюсь, наверно, не меньше, чем абитуриенты!
Наконец, появляется моя напарница и с нею экзаменующиеся. У входа в кабинет мы проверяем паспорта, сверяя их номера с принесенным списком, называем экзаменующимся номера их мест. Затем напарница направляется за КИМами, а я зачитываю абитуриентам перечень их обязанностей: «На столе у Вас…», «Запрещается:….», «Напоминаем…»
Где-то без пяти десять появляется напарница с внушительного вида пакетом с КИМами. Мы показываем детям пакет, затем вскрываем его и раздаем абитуриентам индивидуальные комплекты.
Затем ответственная по аудитории обращается к абитуриентам, предлагая проверить содержимое пакетов, совпадение штрих-кодов и т.д. Детям предлагается заполнить бланк регистрации. Против моего ожидания эта процедура не занимает много времени. Вероятно, детей об этом уже неоднократно инструктировали в школах.
Наконец, бланки регистрации заполнены. Я пишу на доске «Начало экзамена …», «Конец экзамена…» и сажусь на одну из последних парт. Теперь времени у меня достаточно, чтобы как следует рассмотреть аудиторию.
Всего географию пришли сдавать восемь человек, в основном, парни явно сельского вида, собирающиеся поступать в военно-инженерную авиационную академию. Некоторые абитуриенты одеты в военную форму. Я сперва подумал, что это куража ради (ну зачем одевать куртку ХБ и яловые сапоги в такую жару?), но, уже уходя из института, понял, что ошибся. Перед главным входом стояли несколько автобусов с военными номерами, вокруг которых толпились молодые люди в военной форме. Девушек всего две. Один из парней что-то подозрительно ворочался, но потом затих. Как потом выяснилось, забыл дома транспортир. Так, уже ясно, что разгильдяй! Да и вид у него какой-то … ладно, не будем давать волю эмоциям. Моя задача, в конце концов, только следить за правильностью процедуры ЕГЭ.
Проходит час. Один из абитуриентов начинает проситься в туалет. Что ж, это у нас предусмотрено! Я выхожу из аудитории и вызываю дежурного по коридору. Эти функции у нас выполняют студенты. К счастью, девушки начеку, и одна из них сразу же шустро подбегает.
Ещё через полчаса просьбы отлучиться становятся все более частыми. Похоже, такая картина не только в нашей аудитории. Девушки дежурные по коридору явно уже сбились с ног. Впрочем, подозрительно долгих задержек в туалетах не отмечается.
Более чем за час до окончания экзамена первый абитуриент объявляет, что он закончил. Он сдает все свои бланки, КИМы и черновики, расписывается, и я вызываю дежурного для сопровождения абитуриента до выхода.
Менее чем за пятнадцать минут до окончания экзамена в аудитории остаются лишь трое экзаменующихся. Они заканчивают почти одновременно. При них мы пересчитываем бланки, запаковываем их, девушка дежурный уже стоит наготове для сопровождения отэкзаменовавшихся.
Мы собираем все материалы и отправляемся в штаб. Навстречу нам попадаются коллеги, закончившие экзамен ещё раньше нас. «Да вы, смотрю, ещё быстрее нас!» - замечаю. «Да у нас немецкий язык всего двое сдавали» - коллеги машут нам руками и направляются к выходу.
В штабе нас долго не задерживают. Сдаем все документы и вскоре оказываемся на жаркой улице. Не спеша, направляюсь к автобусной остановке. С кроны растущего возле главного корпуса клена раздается свист иволги.
Выездные практики студентов-экологов уже много лет как стали традиционным явлением. И почти традицией (хотя и в значительной степени вынужденной) стал ежегодный выезд студентов на новое место, ранее не освоенное.
На этот раз местом практики было выбрано (в значительной степени случайно) село Верхний Карабут, расположенное на высоком правом берегу Дона. Об этом селе (как удалось прочитать в википедии) стало известно, что в 1905 году его население составляло аж 1400 человек, а через сто с небольшим лет здесь осталось около 200 жителей. Даже на общем фоне умирания российской глубинки столь стремительная деградация лично мне попалась в первый раз, не взирая на мой богатый опыт путешествий по Центральному Черноземью.
Когда-то в этом селе была церковь (в настоящее время вроде восстанавливаемая, но работы ведутся крайне медленными темпами), в советское время здесь работали два больших колхоза, существовали школа и дом культуры (бывшее здание церковно-приходской школы). В настоящее время от былого великолепия остался лишь дом культуры, работающий от силы два часа в день (в это время его директор приходила в школу подмести полы, протереть пыль, полить цветы и т.д.). Этот дом культуры с неоткрывающимися окнами (а точнее, две маленьких комнаты в нем) и должны были на пять дней стать нашим домом.
Путь от Воронежа до Верхнего Карабута занял около трех часов и показался (учитываю, что мы ехали на новеньком микроавтобусе марки «Фольксваген» с кондиционером - недавнем приобретении нашего вуза) даже комфортным.
Уже предупрежденные мною студенты взяли все необходимое для походной жизни: спальные мешки, надувные матрацы, посуду, электрическую плитку, котелки и многое другое, не говоря уже о горе продуктов. Последнее оказалось весьма предусмотрительно, так как местный сельпо работал, не соблюдая никакого графика. Городским жителям это может показаться диким, но такая картина в селе – явление заурядное.
Обустройство не заняло много времени. Быстро сделав так, что в комнатах стало уютно и даже комфортно (давно поражаюсь этой способности наших студентов), наскоро перекусив (трапеза была приготовлена быстрее, чем за час), мы решили, не откладывая дела в долгий ящик, провести первую рекогносцировку местности, а заодно и искупаться. Тем более, что с севера уже подходили черные тучи, и грозил начаться ливень.
Впрочем, какого эколога подобным испугаешь? Когда мы вышли на берег Дона, дождь уже начал накрапывать, но ни меня, ни студентов данное обстоятельство не смутило. Купание под дождем, на мой взгляд, одно из высших наслаждений, какое может предоставить нам природа!
Дождь закончился так же быстро, как и начался. Правда, даже короткого (хотя и довольно сильного) дождя хватило, чтобы сделать улицы Верхнего Карабута практически непроходимыми. Преодолев расстояние между берегом и нашим домом, студенты тут же бросились к стоящей во дворе водяной колонке смывать прилепившуюся к ногам грязь.
А их руководителю не до отдыха! Решаю отправиться в короткую экскурсию, дабы наметить план первого учебного дня. Со мной соглашаются пойти несколько активных студентов. Наш путь недалек. На пути нам попадаются несколько залежей разных возрастов, и отделенное от них лесной полосой гороховое поле. Быстро сообразив, чем мне для начала озадачить своих подопечных, возвращаюсь на базу.
Вечером мы поужинали (моему изголодавшемуся желудку приготовленные щи с бутербродами с паштетом показались просто восхитительными) и я, утомленный переездом и первым днем практики, забрался в свою палатку (я поставил себе палатку рядом с домом культуры, не желая спать в духоте) и быстро заснул. Студенты ушли к себе в дом и там до глубокой ночи резались в «мафию».
Первая ночь дала мне некоторое представление о нравах жителей Верхнего Карабута. Я уже почти спал, как из дома напротив донесся визгливый женский крик:
- Где ты был, п…р е….й?!!!
Тот, к которому было обращено сие вежливое высказывание, пробормотал что-то невразумительное. Далее женский вопль повторился:
- Какие десять?!!! А двенадцать не хочешь?!! Забирай свои манатки и уе….й!!
После такого бодрого напутствия объект воспитания ещё раз пробормотал что-то нечленораздельное. Чем данная сцена общения между любящей матерью и её беспутным сыночком закончилась, мне было узнать не дано.
Проснулся я как всегда рано. Мне часто приходится просыпаться в палатке или в деревне, но здесь я испытал какое-то новое чувство. Мне словно бы чего-то не хватало! Через некоторое время я понял чего. Деревенское утро начиналось чириканьем домовых воробьев (они массой гнездились в стенах старинного здания, ставшего нашим домом), было слышно «циканье» дубоносов и нежное «тюр, тюр, тюр» золотистых щурок, но … не слышно было ни мычанья коров, ни петушиного пения! Как потом выяснилось, коров в том селе осталось всего две, да и кур держали единичные семьи.
Мой день на практике в обязательном порядке начинается с купанья. Поэтому вылезаю из палатки и направляюсь будить студентов, которые с вечера выразили желание ко мне присоединиться.
Мы спускаемся к Дону в густом тумане. Улицы Верхнего Карабута тихи и пустынны. Не видно спешащих на сенокос (а ведь сейчас самое время) или на ферму колхозников, не видно выгоняющих коров и возящихся на огородах хозяек, не слышно петухов (впрочем, об этом я уже писал). Не видно и рыбаков (а ведь село на самом берегу Дона расположено!). «Стиль жизни прямо городской!» - мелькает мысль.
Верхний Карабут занимает отроги довольно большой балки, выходящей прямо к Дону. Большинство домов и участков заброшено, хотя попадаются и своеобразные жилые «анклавы». Почти на каждом жилом доме замечаю параболическую антенну. Уж, без неё то (в отличие от домашней птицы, коров и огородов) ни один уважающий себя сельский житель в наше время обойтись не может.
После купания в утреннем тумане (при этом мы проводили взглядом единственную встреченную нами за все время пребывания на практике моторную лодку), простого, но сытного завтрака отправляемся на нашу первую экскурсию.
Задание я даю студентам простое. Из трех залежей нужно определить, какая является самой старой, какие – более молодыми. Показываю, как закладывается геоботаническая пробная площадка, как проводится подсчет растений в пробных точках, и студенты приступают. Параллельно часть группы обследует ближайшие окрестности, выявляя и фотографируя представителей местной фауны.
На выполнение данного задания уходит часа два. Жара уже дает себя знать, а вода во фляжках быстро заканчивается. Поэтому решаем вернуться на базу, пообедать и потом продолжить.
Но погода вносит коррективы в наши планы. Вновь с севера надвигаются черные тучи, гремит гром, видны всплески молний. Решаем немного подождать. Тем временем с высокого правого берега видна картина разбушевавшейся стихии. Словно в театре мы наблюдаем перемещение туч, уже видны полосы дождя. Молнии уже сверкают у нас над головой. Но … дождя нет! Какая-то неведомая сила задерживает тучи на левом берегу Дона, не пуская их на правый.
Подождав ещё немного, все-таки решаемся на вылазку. На этот раз нашей целью является возвышающаяся прямо над Верхним Карабутом меловая гора. Берем с собой необходимые для короткой экскурсии вещи (бинокли, фотоаппараты, дневники) и выступаем.
С вершины горы картина дождя на левом берегу видится ещё более величественной. Синие тучи висят неподвижно, озаряя все под собой сполохами молний. Слышен отдаленный гром. Временами доносится свист шаровых молний. Но наибольшее впечатление производят птицы. Четыре черных коршуна парят на фоне туч и молний, казалось бы, нисколько не смущаясь исходящей от них опасностью. В движениях птиц нет никакой суетливости или неуверенности. Словно бы на дворе солнечный день и полное отсутствие облаков! Мы задерживаемся, с восхищением наблюдая в бинокли за этими «аристократами неба», а затем начинаем спуск в пойму Дона.
Здесь дорогу нам преграждает пойменный лес с зарослями донской лианы эхиноцистиса (волосистого огурца). На выходе из леса мы сталкиваемся с зарослями борщевика Сосновского.
Это красивое растение, завезенное с Кавказа по личному указанию товарища И. Сталина, содержит яд фуранокумарин, способный изменять светочувствительность кожи и вызывать сильные ожоги. Поначалу борщевик пытались использовать на производство силоса, но коровы ели его неохотно, а их молоко горчило. Затем борщевиком стали обсаживать обочины железных и автомобильных дорог, дабы предотвратить гибель скота под колесами транспорта. А затем сей кавказский житель вышел из-под контроля и принялся заселять любые подходящие для него места, превратившись в отдельных регионах в настоящую проблему. Любой вожатый из детского лагеря знает об этом растении и проходит специальный инструктаж в тех местах, где рядом с лагерем произрастает борщевик. В северо-западном округе Москвы мне даже приходилось видеть таблички с надписями «Осторожно – борщевик!». А студенты Московского педагогического университета одно время несли «борщевиковую повинность», выкашивая сие растение в окрестностях своей биостанции. Да, именно ядом борщевика по легенде был отравлен Геракл. Рассказав все это студентам, аккуратно провожу их в обход зловредных зарослей.
Вечер того дня ознаменовался ещё и тем, что на футбольной площадке Верхнего Карабута состоялся первый (и подозреваю, последний) футбольный матч в сезоне. Команда экологов обыграла команду местной молодежи. Впрочем, той молодежи во всей деревне в возрасте от шести до двадцати лет мы насчитали … пять человек. При этом один должен был на днях уйти в армию. А второй … находился под следствием за кражу мобильника, о чем сей субъект сообщил нам с нескрываемой гордостью, как, пожалуй, о самом ярком событии в своей жизни. Так что в ближайшем будущем молодежное население Верхнего Карабута должно было уменьшиться ещё на сорок процентов.
Следующий день мы по плану должны были посвятить измерению уровня загрязнения реки Дон. Для этого у нас имелись тест-системы на нитраты, нитриты, рН и железо.
Данная процедура отличается известной трудоемкостью. Я расставил парней (их у нас было аж четверо – завидное количество для естгеофака) поперек русла на расстоянии десяти метров друг от друга. Затем по очереди подходил к каждому, мы измеряли концентрацию веществ, а данные записывала находящаяся на берегу девушка. Под конец данного действа у бедных парней уже зуб на зуб не попадал, а один из них даже, полушутя, воскликнул: «Все, перевожусь, на физвос (имелся в виду факультет физической культуры)! Там хоть в воде подолгу сидеть не заставляют!»
К слову сказать, в воде нами было обнаружено небольшое превышение предельно допустимой концентрации нитратов и нитритов, а у берега было обнаружено небольшое содержание железа. Но, как говорится, а чего ж вы хотели?
Однако с реки мы ушли не сразу. Кому-то из девушек пришло в голову набрать ракушек перловиц, дабы приготовить на ужин изысканное блюдо! Я едва отговорил студентов от этой затеи (не хватало мне ещё тут отравлений!), но не пропадать же добру! Мы перемерили всех ракушек, одновременно записывая их возраст. Эти данные нам пригодятся как пример популяционной структуры. Ракушек мы потом выпустили.
В последний день перед отъездом мы запланировали большой поход в урочище Татарка, расположенное выше по течению Дона. К слову сказать, Татарка нас даже слегка разочаровала. Ожидаемые меловые обнажения оказались значительно меньше тех, что встречаются в Дивногорье и возле Белогорья. По дороге нам попалась полоса, целиком состоящая из абрикоса. Как раз поспел урожай. Мы наелись им до отвала и ещё принесли с собой в качестве сладкого к обеду. К слову сказать, вишни, которыми были усыпаны деревья сада, растущего прямо возле нашего дома культуры, уже приелись студентам на второй день.
Долгий марш не прошел для студентов даром. После обеда, в самое жаркое время дня молодежь дружно спала на свежем воздухе, вытащив на улицу свои матрасы и спальные мешки. И что за слабосильные студенты пошли! Мы такими не были!
Быстро пролетело время практики. Последний мой подъем, последнее утреннее купание… Одна из девушек, испытав на себе это удовольствие в первый раз, даже упрекнула меня: «Вам надо было с самого начала заставить нас силой по утрам купаться!» Как говорится, спохватилась…
Автобус пришел, как водится, с запозданием. Но … мы не жалели! И студенты и их руководитель были словно бы рады возможности продлить пребывание в полюбившемся нам Верхнем Карабуте.
Итак, прощай, Карабут! Вернемся ли мы ещё сюда? И сколько тебе ещё отмеряно на этой планете. Судя по всему, едва ли больше двадцати лет…
О том, что путешествия автостопом в последнее время становятся все более популярными среди российских туристов, мне было известно давно от друзей – заядлых автостопщиков (за рубежом их называют «бэгпэкеры»). Мой опыт автостопа нельзя считать чем-то выдающимся. Да и воспользоваться этим способом передвижения мне пришлось скорее поневоле, так как под конец выходного дня приобрести билет на междугородний автобус было весьма затруднительно. Но возвращаться было надо, так как в городе меня ждала работа.
«Поймать» машину (по выражению автостопщиков) оказалось проще, чем я думал. Какая-то огромная фура со ставропольскими номерами остановилась сразу же, едва заметив мою одинокую понурую фигуру на автобусной остановке. На мой полный несбыточной надежды вопрос «Возьмете до Воронежа?» водитель, пожилой, но явно крепкий мужчина бодро ответил «Возьму».
Сразу скажу, что путешествие в кабине с кондиционером за приятной беседой оказалось заметно более приятным, чем поездка в душном переполненном автобусе. В дальнейшем передаю слово своему «драйверу», оказавшемуся весьма неординарной личностью.
Для начала водитель рассказал, что уже имел опыт перевозки автостопщиков, но все они оказались на удивление скучными людьми. «Вез тут одну поэтессу – вещал драйвер – с какого-то фестиваля. Более суток вез, и десяти слов от неё не слышал. И ещё боялась со мной в кабине ночевать. Все норовила в лесополосу уйти. Еле мы её с напарником отговорили. Там, говорим, тебе в момент шею скрутят. Даже искупаться с нами в Волге отказалась. А ведь было видно, что ни один день в дороге».
В прошлом «драйвер» оказался участковым милиционером и поведал мне несколько случаев из своей практики. «У нас как колхоз в станице начал разваливаться, так вся молодежь, которая из шоферов, в воровство ударилась. Колхозный гараж в скотный двор превратили. Все, что возили, то и воровали. Птицу, свиней, телят… И никто с ними сладить не смог. В гараже то только одни они да старики остались».
Далее последовал исторический экскурс. «Нашу станицу за отчаянное сопротивление большевикам в гражданскую наказать решили. Не разрешили улицу Ленина иметь. Все были: Крупской, Коммунаров, Красноармейская, а Ленина не было».
По дороге мы затронули и политические темы, но здесь я их подробно касаться не буду. Скажу лишь, что водитель очень переживал и сочувствовал антиникелевой борьбе в Прихоперье.
Коснулись мы и реформ образования. «Да у нас и учиться уже негде – переживал «драйвер» - все государственные вузы стали частными, т.е. платными. Можешь на занятия не ходить, только плати и диплом получишь. Родители последнее продают, кредиты берут, лишь бы детей выучить. И на кой черт нужно такое образование? Преподаватели на таких машинах ездят, что олигархам нашим не снились. А ректор (название вуза опущу) вообще на «Майбахе» ездил, а вокруг него пятнадцать человек охраны. Он так с охраной по институту и ходил». Мне осталось лишь вспомнить моих коллег, у которых и машина не у всякого есть, а на работу профессора, заведующие кафедрами и деканы ходят пешком или ездят на городском транспорте.
«И меня, и я своих детей воспитывал – учитель всегда прав! У нас в станице, если ты в школе нашкодил, так и учитель подзатыльник отвесит, а потом ещё дома родители добавят. Мигом все становилось известно! А теперь…» - драйвер лишь досадливо машет рукой.
Из других запомнившихся историй мой благодетель поведал о нищих, но честных пермских гаишниках, даже возвращавших водителям купюры, всунутые «по традиции» в проверяемые документы. «А у самих даже формы нет – сокрушался драйвер – в резиновых сапогах на службу ходят».
Высаживая меня на окраине Воронежа, водитель наотрез отказался от оплаты проезда, заявив: «Я – не таксист, а дальнобойщик (последнее слово он произнес с нескрываемой гордостью). Мне важно с пассажиром поговорить.» Мне осталось лишь поблагодарить своего благодетеля и, забрав свою увесистую сумку, не без некоторого сожаления покинуть гостеприимную кабину.
С шести часов вечера невыносимая летняя жара в степи постепенно начинает спадать. Все живое постепенно просыпается, торопясь до заката наверстать потерянное из-за жары время. С околицы степного хутора донеслась песня хохлатого жаворонка, ему ответила своим «говорком» серая славка. Из степи донесся лихой посвист сурков-байбаков.
Но не эти уже привычные к началу лета обитатели привлекли на этот раз мое внимание. Вдоль степной дороги, перекатываясь через небольшие препятствия, двигалась многочисленная колонна оранжево-красных муравьев. Муравьи шли и шли мимо автора, четко придерживаясь определенного направления. Я простоял, наблюдая за ними, минут десять, а им не было конца. По приблизительным подсчетам в колонне находилось никак не меньше десяти тысяч этих грозных насекомых. Никаких сомнений не оставалось – муравьи-амазонки двинулись в свой грабительский поход.
Замечательный писатель-натуралист С. Акимушкин назвал муравьев-амазонок «римлянами среди насекомых». В отличие от своих трудолюбивых сородичей эти муравьи не способны сами выполнять никакие работы. Для добывания корма, строительства, ухода за потомством они держат «рабов» - муравьев других видов. А когда запасы «рабочей силы» иссякают, амазонки совершают набеги на гнезда других муравьев, грабя и убивая. Цель таких походов – похищение куколок, из которых потом выйдут новые «рабы».
Но куда же направлялись эти грабители? Пройдя вперед несколько шагов, я наткнулся на встречную колонну муравьев. Каждый «воин» нес в своих жвалах куколку размером чуть ли не с него самого. Похоже, я застал уже окончание набега. Пройдя вперед ещё несколько шагов, я обнаружил картину грандиозного побоища.
На этот раз объектом нападения стало гнездо прытких степных муравьев – весьма распространенного у нас вида. Все земля возле входа в гнездо была усеяна трупами защитников гнезда. Видно, что они отчаянно сопротивлялись, но ничего не смогли поделать при таком неравенстве сил. Прямо у входа в гнездо я обнаружил труп «царицы» с откушенной головой. Как и полагается царице, она приняла смерть рядом со своими воинами, сражаясь за основанную ею семью. Какая-то из амазонок уже уносила голову в свое гнездо. Зачем она ей? Повесить на стене, чтобы потом трофеем похваляться?
Здесь же я обнаружил несколько трупов амазонок. Победа тоже не досталась им даром! Некоторые из смертельно раненых грабителей ещё шевелились, но было видно, что часы их сочтены. Один из грабителей пытался ползти назад, волоча на своих перебитых ногах … головы вцепившихся в него мертвой хваткой защитников гнезда.
Пока я размышлял над произошедшей в степи кровавой трагедией, новая колонна амазонок подошла к уже разоренному гнезду. Что им тут делать? Кажется, и новые грабители были несколько озадачены. Похоже, на их долю уже не осталось ни врагов, ни добычи. Некоторые в спешке хватали даже трупы своих и чужих, некоторые стали метаться из стороны в сторону, сталкиваясь между собой. Вероятно, возвращаться с пустыми руками у этих «римлян» считается зазорным.
Я постоял ещё некоторое время возле разоренного гнезда, потом вздохнул и отправился дальше в надежде наткнуться на поляну с дикой клубникой. Что поделать, муравьи-амазонки также являются неотъемлемой частью нашей природы, и без этих «римлян среди насекомых» степь потеряла бы часть своего непередаваемого очарования.
Идея послать нескольких студенток – активных участников Дружины охраны природы в какой-нибудь обучающий лагерь не покидала меня с момента создания нашей Дружины. Такой случай вскоре представился. В одной из социальных сетей мне попалось объявление о проведении тренинга «Подготовка кэмп-лидеров волонтерских лагерей на заповедных территориях» на базе национального парка «Мещера». Профинансировать поездку студенток взялась партия «Альянс Зеленых», за что я приношу её руководству искреннюю благодарность.
Накануне предполагаемой поездки природа (как всегда, неожиданно!) наградила нас катаклизмами. Мещеру залили дожди, по Тульской области прокатился разрушительный ураган. Все это настораживало, создавая лишний повод для беспокойства.
Но, как бы там ни было, теплым майским утром, я уже меряю шагами асфальт на автостанции, дожидаясь своих подопечных. Они появляются вовремя. Попрощавшись и перекрестив девушек на дорогу (испытав при этом нехорошее чувство командира, отправляющего необстрелянных новобранцев на опасное задание в тыл врага), с неспокойной душой отправляюсь на занятия.
Мое беспокойство за девушек оказалось напрасным. Передаю слово студенткам-экологам четвертого курса Марии Боковой и Валерии Волосовой.
С 24 по 26 мая в национальном парке «Мещера» волонтерским центром «Бурундук» проводился тренинг «Подготовка кэмп-лидеров волонтерских лагерей на заповедных территориях», где мы принимали участие.
Встреча с организаторами тренинга и представителями волонтерского центра, состоялась в Москве на Казанском вокзале, где мы и познакомились с остальными участниками тренинга и успели дать интервью студенткам, будущим журналисткам. Нас спрашивали, что мы будем делать, что такое волонтерство, куда мы едем и т.д. Они опросили каждого участника, никто не остался в стороне.
Далее нам предстоял четырехчасовой переезд до НП «Мещера». То есть у нас было очень много времени познакомиться и узнать друг друга поближе. В дороге нас застала гроза и сильный ливень, в 12 ночи было светло как днем от частых разрядов грозы. На станции Черусти, которую мы для себя ласково назвали «Челюсти», нас встречал автобус от национального парка. Бежали до автобуса быстро, но все равно успели промокнуть с головы до ног. Через двадцать минут мы приехали на место. В административном здании национального парка нас гостеприимно встретили и напоили горячем чаем со вкусными пирожками. Поужинав, мы легли спать.
Весь следующий день прошел в тренингах. Они были посвящены разным аспектам волонтерской жизни:
1) Что такое международный волонтерский лагерь (принципы, правила, программа). Особенности лагеря на ООПТ.
Елена Баулина рассказала нам особенности создания международного лагеря. Как он организуется, что для этого нужно. Какие страны принимают лагеря ООПТ, какую помощь можно оказывать там, рассказала о сроках проведения лагерей.
2) Роль кэмп-лидера. Компетенции лидера (портрет идеального кэмпа).
Нам рассказывали, что кэмп-лидеру необходимо представлять масштаб и географическую распространенность движения, чтобы показать, что проект - только маленькая часть глобального волонтерского движения.
Широкие темы волонтерского движения можно объединить: построение мира, противодействие милитаризму и предрассудкам, развитие понимания и международной дружбы, содействие сообществам, помощь во время чрезвычайных ситуаций, поддержка устойчивого развития, включение обособленных групп в общество, предотвращение конфликтов и послеконфликтное восстановление (как физическое, так и психологическое), работа с инвалидами, продвижение демократических ценностей и равных прав для всех, воспрепятствование экономической эксплуатации бедных богатыми, защита культуры меньшинств, развитие межкультурного понимания.
3) Основы туристической подготовки. Походный быт.
Для тренинга специально на один вечер приехал тренер Андрей Маслов. Он рассказал про основы подготовки туриста, показал все свое снаряжение и объяснил, как им пользоваться. Как вести себя в той или иной ситуации (нападение диких животных, пожар, забор чистой питьевой воды). Он сказал, что всегда готов помочь нам в выборе снаряжения.
3) Командообразование: групповая динамика, роли в группе.
Нам была прочитана лекция о распределении ролей в группе по Белбину ( кэмп-лидер, исполнитель, командный игрок, оценщик, специалист)
4) Конфликты в волонтерском проекте: управление и разрешение.
А для этого тренинга к нам буквально на сутки приехала Радмила Андреева, которая сразу после лекции поехала на такой же тренинг в Санкт-Петербург. Она приводила много примеров, ситуаций, которые нам надо было разыграть и разрешить. Мы работали в командах, выясняли действие в той или иной ситуации. Также мы выяснили стадии развития команды и указали способы предотвращения конфликтных ситуаций.
Затем сотрудник музея провела у нас экскурсию по Мещерскому музею птиц. В музее было три отдела: птицы леса, водной местности и птицы, живущие вблизи с жильем человека.
5) Стили лидерства.
Эту лекцию, после обеденного перерыва нам опять читала Рада. Мы узнали три стиля лидерства, выявили достоинства и недостатки каждого, указали какие из стилей применять в различных ситуациях. Также разыграли несколько вариантов интересных ситуаций. Нельзя не упомянуть про замечательную актерскую игру всех участников тренинга во время розыгрыша ситуаций. После лекции мы проводили Раду на автобус и отправились на плотный ужин.
День был очень плодотворным, мы приятно устали. Чтобы развеять «усталость», мы посвятили вечер веселым играм. На сплоченность, понимание команды, задания на логику и др.
На второй день (25.05) мы методом жеребьевки поделили задания, за счет которых мы попробовали себя в роли кэмпов.
Задания были разносторонние: Провести экскурсию, волонтерскую акцию, организовать учебную часть и вечер игр. Участники работали в парах, если возникали трудности, мы могли тут же обратиться к тренерам: Любви Колотилиной, Елене Баулиной, Юлии Верещак.
Все началось с поездки в музей русского подворья. Нас у ворот встретили женщины в русских народных костюмах с хлебом и солью. Зайдя внутрь русского подворья, мы увидели множество небольших деревянных строений. Женщина-экскурсовод начала рассказала, что это макет древнерусского поселения. Домики, церкви, реконструированного поселения были выполнены в масштабе 1 : 8. Также там были деревянный таран, катапульта (все в натуральную величину), коллекция древнего оружия, нам даже удалась возможность пострелять из деревянных луков. После мы поднялись на оборонительную крепость, откуда реконструированное поселение выглядело как будто бы в реальном масштабе.
Когда мы спустились, от нашей группы попросили трех юношей и девушку. Юношей и нас было именно трое (выбора не было), а от девушек мы отправили Катю Шапочкину.
Незаметно их завели в какой-то дом, а мы продолжили экскурсию. Мы увидели несколько вариантов ограждений, колодцев, баню. Мы внимательно слушали рассказ экскурсовода, но вдруг громко зазвучала задорная народная песня, и под нее вышла Екатерина в русском народном сарафане с коромыслом на плечах. Немного погодя вышел добрый молодец (Андрей Кондрашкин) с конем на поводу (передняя часть коня – Николай, задняя – Виктор Аспидов). Добрый молодец попросил напоить коня, девица была не против. Вот такую зарисовку разыграли наши ребята, стали снимать наряды и только передняя часть коня отказалась снимать маску: «Так комары не кусают!». Ну, про мещерских комаров потом отдельно.
После мы зашли в русскую избу, где царила атмосфера «русского духа». В избе мы пробыли не много, быстро все осмотрели. Узнали, как плели лапти и проверяли их на надежность (наливали щи), почему мужчин называли «нерадивыми» (тех, кто не успевал за девять месяцев сделать люльку для ребенка) и многое другое. Апогеем экскурсии было знакомство с давним обитателем этого поселения – медведицей Марией Потаповной. 10 лет назад ее взяли сюда измученным худым двухгодовалым медвежонком, которого не брали в зоопарк. Таким образом ее спасли работники этого замечательного музея. Сейчас Мария Потаповна в замечательном состоянии, ее подкармливают экскурсанты, она стала очень выборочна в еде. Сначала съедает что повкуснее (для нее это киви и апельсины), а яблоки может совсем не трогать.
Долго мы прощались с медведицей, но время подгоняло и мы побежали на экологическую тропу. Вот здесь стоит отметить неимоверное множество комаров. Репелленты уже не помогали, комары облепляли полностью, спасения от них не было…
На самой тропе были очень красивые стоянки: вот мы проходим рядом с избушкой на курьих ножках, вот летят гуси лебеди, а вот и камень «на распутье». Сказочный стиль очень хорошо вписывался в природу той местности. Деревянная тропа, вокруг заболоченная местность после дождя, высокие сосны: мы точно идем за тридевять земель в тридесятое царство.
По тропе мы тоже прошлись немного быстро, так как нас уже ждал автобус, чтобы вести на место проведения волонтерской акции.
Во время поездки Юля Удод и Андрей Кондрашкин (кэмпы, которые проводили экскурсию) взяли инициативу в свои руки. Они задавали интересные вопросы, слушали наше мнение и делились эмоциями. Так весело мы добрались до места волонтерской акции.
Проводить акцию по жребию досталось Елене Баулиной и Маше Боковой. Они быстро сориентировались с выполнением задания: нам нужно было покрыть три деревянных домика огнеупорной пропиткой. Поделившись на три команды (Шишки, Желуди, Орехи) и разобрав из рук кэмпов кисти и перчатки, мы с энтузиазмом принялись за работу. До обеда мы покрасили две стены.
После обеда на свежем воздухе сложновато было прийти в рабочее состояние, но, после пятиминутного отдыха мы вновь бросились на работу. Солнце припекало все сильнее, комаров становилось все меньше. Кэмпы нас постоянно подбадривали, скучать не пришлось. Работали мы быстро, но лестниц было мало, и скоро основная часть ребят ходила и искала место, которое можно прокрасить без лестницы. Нам нужно было ждать, пока ребята докрасят верхнюю часть домиков. Ходить без дела не хотелось, и тут кто-то заметил сцену, на которой проводят концерты для гостей и … все с двойным азартом принялись красить сцену. У нас открылось «второе дыхание». Мы успели прокрасить только фасад сцены, как наши «высотники» покрыли крышу пропиткой. Во время работы мы успели изрядно испачкать наши фирменные футболки «Бурундук» (которые к счастью отстирались). Сфотографировавшись с художником, который строил дома и сказочные остановки на экотропе, мы поехали «домой». Наши кэмп-лидеры отлично справились с проведением акции и передали эстафету «лидерства» Виктору Аспидову и Евгении Мелеховой, которые, после небольшого отдыха и перекуса, провели у нас учебную часть.
Сначала Женя рассказала нам об истории создания ООПТ. Какие места издревле охранялись. (монастырские, сакральные леса, засеки, охотничьи промыслы). Про проблемы создания, про многочисленные расформирования заповедников и нацпарков. Указала на сегодняшний день количество заповедников (102), нацпарков (45), биосферных резерватов (39).
После лекционной части началось самое интересное. Виктор стал расчищать пространство в аудитории от стульев и на образовавшемся просторном месте ставил стулья в линию на разном расстоянии. Как оказалось – это полоса препятствий. Суть эстафеты заключалась в следующем: нужно пройти полосу препятствий (проползти под двумя стульями, перепрыгнуть через перевернутый стул, пробежать змейкой через еще два стула), затем из мешка достать бочонок с цифрой и на огромной карте «Заповедных островов России» найти нужный заповедник или нацпарк , торжественно ткнуть пальцем и быстро передать эстафету другому участнику.
Мы поделились на две команды, ведущий тут же потребовал название и гимн команды. С придумыванием названия мы справились, а над гимном надо было поработать. В общем, решили начинать без гимнов. Было весело, эмоции лились рекой, мы яростно болели за свои команды. В итоге после двух «забегов» победила, как мы и хотели, дружба.
После учебной части мы подвели итоги проведенных нами мероприятий. Мы высказывали свое мнение, искали плюсы и дельты (т.е. то, что нужно доработать).
Затем решено было провести игровой вечер. Кэмпами стали Юлия Верещак и Валерия Волосова. Мы провели три веселые игры с ребятами. Посмеялись от души. После этого у нас был вечер посиделок, играли на гитаре, делились впечатлениями, говорили друг другу слова благодарности за проведенное время. Закончилось все это игрой в мафию.
День третий – короткий, это день отъезда. Все это время мы занимались подготовкой проектов будущего волонтерского лагеря. Этим летом осуществляется набор во многие волонтерские лагеря в заповедники и национальные парки по всей России. Каждый из будущих кэмпов выбрал заповедник или нацпарк, в который хочет поехать. Работали опять же в парах, разрабатывали подготовку и программу будущих волонтерских лагерей.
Участникам понравились заповедники и национальные парки, для которых разрабатывались проекты, и они с радостью поедут туда в роли кэмп – лидеров.
В 17:00 у нас состоялся отъезд из национального парка «Мещера» в Москву. Ужасно не хотелось расставаться с тренерами и участниками этого тренинга. За эти пару дней мы очень сдружились и договорились о скорой встрече. На московском вокзале мы никак не могли расстаться друг с другом, но, к сожалению, в конце концов нам пришлось это сделать.
На таком тренинге мы были первый раз. Нам очень понравилось быть кэмп-лидерами, а так же мы попробовали себя в роли волонтеров, что нам тоже очень понравилось. Здорово ощущать себя волонтером, здорово оказывать безвозмездную помощь и слышать за это искреннее СПАСИБО. Недаром девиз волонтерского центра «Бурундуки» гласит: «Высунь нос из норы»
Летом организуется набор во многие заповедники и национальные парки. Требуются волонтеры. Подробнее об этом можно узнать на сайте http://wildnet.ru/. Или лично у администраторов группы вконтакте «Дружина охраны природы ВГПУ» Ждем всех желающих и всех будем рады видеть.
Гипер (супер, пупер или как там ещё) маркет «Ашан» - один из самых популярных магазинов не только в нашем городе, но и в нашей необъятной стране, да, думаю, не ошибусь, если скажу, что одна из самых популярных мировых торговых сетей. Но почему-то каждое посещение сего царства Гермеса вызывает у меня странные чувства, призывающие сесть за клавиатуру. Судите сами!
В этот раз, едва передо мной гостеприимно раздвинулись двери, ведущие в мир изобилия и дешевизны, как до моего слуха донесся приятный женский голос, вещающий по радиотранслятору: «Наш магазин предоставляет (цифру я не расслышал) видов услуг. Желаем вам приятного отдыха!» И действительно многие встреченные мною в магазине покупатели явно получали удовольствие от посещения данного заведения, передвигаясь не торопясь, любуясь окружающими витринами. Создавалось впечатление, что посетители во время этих прогулок, как это сейчас модно говорить, релаксировали. Немало посетителей пришли с детьми.
Мне приведенное выше обстоятельство показалось, как минимум, странным, так как сам автор этот строк, зайдя в сей чудо-магазин, старается задерживаться там по минимуму, приходя с четким списком нужных мне товаров и следуя заранее продуманным маршрутом. Но у наших сограждан, очевидно, слишком много свободного времени, раз они считают возможным потратить свой выходной день на брожение между витринами!
Ещё одно отличие, обнаруженное мною по сравнению с предыдущими посещениями, выражалось в поставленных в длинном проходе между витринами тумбах. Тумбы были выкрашены в красный цвет (чтобы быстрей в глаза бросились?) и на них красовались надписи «Касса быстрого кредита». Возле каждой из таких тумб крутился народ, а возле одной даже выстроилась очередь. А что? Ведь удобно же! Нужны деньги – подходи да бери! А как потом отдавать? Да какая разница?!
Да, кстати, вспомнил тут ещё одно обстоятельство. Неоднократно при выходе из «Ашана» я застревал в очередях возле кассы. На мой вопрос о причинах нехватки кассиров пожилая женщина, сидящая у кассы, пожав плечами, ответила «Да кто на такую зарплату пойдет?» Я поинтересовался зарплатой кассира. Не буду приводить здесь названую цифру, но позволю себе заметить, что она заметно превышала месячный оклад вузовского доцента. Мне тогда вспомнились десятки российских хронически «безработных», не работающих по причине «мало платят».
Да, замечу, что при последнем посещении «Ашана» я смог расплатиться кредитной карточкой. До этого сей магазин требовал с меня только наличные. Появление такого нововведения не смог не поприветствовать.
Каждый раз, покидая «Ашан», я не могу отделаться от мысли, что наш среднероссийский обыватель очень богато живет! Он ходит с детьми на уик-энд в гипер-маркет, тратя на это свое свободное время, которого у него, стало быть, слишком много, берет деньги в долг, даже не задумываясь над тем, что этот долг придется отдавать и не прельщается работой, на которой зарплата под стать зарплате профессора.
При выходе мое внимание привлекла выставка – продажа туристических палаток. Там толпилось несколько молодых людей, с неподдельным интересом рассматривающих предлагаемый товар.
Мне оставалось лишь вздохнуть и направиться к своей машине, толкая перед собой нагруженную тележку. На даче меня ждали неизбежные хозяйственные работы, да и клубника начинала поспевать!
Май в этом году выдался (впрочем, как и всегда) комариным. На борьбу со зловредными насекомыми были выделены огромные средства (неизвестно, куда впоследствии пропавшими). Руководство одного из районов нашей области обработало 300 га гексахлорциклогексаном. Результат – заведенное уголовное дело! Повсеместно в районах создавались какие-то комиссии, призванные бороться с распоясавшимися кровопийцами! На заседании одной из таких комиссий пришлось как-то побывать и Вашему покорному слуге.
На заседании комиссии, призванной избавить жителей района от зловредных насекомых, присутствовало человек тридцать. Во всех выступлениях чувствовалось неподдельное негодование и возмущение. Тон задала одна дама бальзаковского возраста:
- Это – безобразие!!! На своем огороде я не могу полоть в шортах!
Вся мужская часть комиссии тут же живо повернулась к выступающей, явно пытаясь представить её в шортах.
- Работайте в штанах! – попытался дать дельный совет председатель.
- А в штанах жарко!!! – безаппеляционно ответствовала дама.
Масла в огонь подлил председатель «Союза местной молодежи» - откормленный малый с лицом диаметром с десятилитровое ведро.
- Мы с друзьями пытались отдохнуть на природе! – до глубины души возмущался сей субъект – Комары нам не дали! Мы вынуждены были уехать с нашего любимого места! – лицо главного из местной молодежи стало багровым от благородного негодования.
- Почему власть бездействует? – послышались возмущенные возгласы – Почему в нашем районе траву не выкосят?
- Возьмите косу и выкосите – пытался подать кто-то дельный совет.
- А у нас её нет! – последовал железный аргумент.
Председатель местного отделения Общественной палаты (а по совместительству – директор детского сада) выступила, так же кипя от возмущения и негодования:
- Комары кусают детей! (А кто бы сомневался?) Дети от этого болеют аллергией!
- Вот – завопил кто-то из более продвинутых членов комиссии, потрясая (как потом выяснилось) сборником нормативов от 1951 года – для борьбы с комарами необходимо провести обработку ДДТ на пятьдесят километров выше и пятьдесят километров ниже по течению реки.
- Применение ДДТ запрещено! – заметил кто-то из мало-мальски грамотных участников собрания.
- Неужели даже чуть-чуть ДДТ нельзя? – закатила глаза председатель Общественной палаты. – Только чтобы детей не кусали!
- Это все от того, что в реку стали много мусора бросать! – выступила какая-то ветхая бабуля. – Раньше река была чистой, и комаров не было!
- Да всегда они были! – заметил кто-то.
- Нет, не было! – бабуля зашлась в крике. Казалось, ей сейчас станет плохо.
Воспользовавшись небольшим перерывом в потоке народного волеизъявления, председатель заявил, что районные власти выделили триста тысяч рублей на борьбу с комарами. Деньги ушли за закупку какого-то дорогого биопрепарата. Однако выделанных средств, заметил председатель, явно мало. Правда, ответа на вопрос, какие препараты будут закупать и какие площади в первую очередь обрабатывать, председатель промямлил что-то невразумительное.
- А сейчас ещё мошка начнется – вспомнил кто-то, и вся аудитория разом застонала, словно уже заранее готовясь к нетерпимым пыткам. Предложения посыпались одно за другим. Кто требовал вылить в реку чуть ли не все имеющиеся в районе ядохимикаты, кто предлагал засыпать места выплода (!) комаров и мошки песком и т.д. в том же духе.
Чье-то трезвое суждение о том, что сезон комаров скоро закончится и, может быть, стоит потерпеть, был прерван негодующим воплем:
- А почему мы должны терпеть?
Дальше я не слушал, решив покинуть сие почтенное собрание. С крутого берега Дона, куда я проследовал, открывался великолепный вид на гладь реки, прибрежные дубравы, меловые горы. В небе над ухом тонко запел комар!
Когда в интернете мне попалось объявление о проведении «Живой библиотеки» в нашем городе, то сие мероприятие вызвало мой неподдельный интерес. Около года назад мне уже довелось поучаствовать в подобном мероприятии, пообщавшись с правозащитницей, иностранным студентом и бывшим полицейским (а ныне кандидатом на пост мэра нашего города).
На этот раз «Живая библиотека» проводилась в известном в городе пабе «Сто ручьев», а не в традиционном для проведения подобных мероприятий Дворце молодежи. Причину такого переноса мне поведали по секрету.
Дело в том, что после предыдущей «Живой библиотеки», некоторые её участники (а именно, гей и лесбиянка) подверглись нападению «группы неизвестных лиц». Поэтому и мероприятие было перенесено в место, где имеется постоянная охрана. Впрочем, на этот раз столь одиозных участников встречи не наблюдалось, а прочие, очевидно, негативной реакции «неизвестных лиц» не вызывали.
Надо сказать, что на этот раз я поехал на мероприятие с известными сомнениями. Рано наступившее в этом году лето вызвало небывалую в мае жару. Температурные рекорды устанавливались один за другим, и центр города за полдень представлял собой настоящую духовку. Тем не менее, пересилив себя и движимый интересом, без двадцати четыре я покидаю душную «маршрутку» на нужной остановке.
Зайдя в зал, где проводилась «Живая библиотека», спрашиваю, какая из «книг» на данный момент свободна. Мне предлагают для начала послушать некоего палестинского правозащитника. Что ж, для начала сойдет!
Пока дожидаюсь своего собеседника, успеваю оглядеть зал. Основная масса посетителей – молодежь, что, пожалуй, даже отрадно. За соседним столом что-то рассказывал потомок репрессированного – весьма пожилой человек. Слушатели внимали ему почти с благоговением!
Наконец, подходит мой собеседник. Он называется Мухаммедом, жителем Палестины, инженером, обучающимся в аспирантуре в одном из воронежских вузов. Я прошу его коротко изложить идейную основу своих взглядов.
Как я понял из изложенного моим собеседником, Мухаммед создал в интернете форум, где зарегистрировались члены семей, потерявших близких во время бесконечных арабо-израильских войн и интифад. На данный момент на форуме зарегистрированы члены восьмисот семей. Миротворцы регулярно бывают друг у друга в гостях и пользуются правом свободного перемещения как по территории Израиля, так и по территории Палестинской автономии. Как бы мимоходом Мухаммед заявил, что его организация щедро финансируется международными фондами (правда, какими, не назвал).
Насторожившись, я начал задавать вопросы. Меня несколько насторожили фразы, брошенные моим собеседником «Израиль занял нашу землю!», «Израиль тянет с предоставлением независимости Палестине!». Как-то не вязались они с общими целями примирения и человеколюбия.
На вопрос, не могут ли определенные политические силы использовать его организацию совсем в других целях, Мухаммед сначала помедлил с ответом, а затем все-таки произнес с уверенностью: «Нет, мы ставим перед собой слишком узкие цели!» На том наша беседа завершилась.
Следующим моим собеседником оказалась некая писательница (мне говорили, что она специально приехала на эту встречу из Москвы), которая сразу же с гордостью заявила, что принадлежит к старой диссидентской семье, а её отец дружил с Венедиктом Ерофеевым.
Мы поговорили немного о литературе. Писательница сказала, что она преподает испанский язык в одном из московских вузов. Меня несколько задело то, что сия особа негативно высказалась о моем любимом М. Шолохове, повторив в его адрес уже изрядно застарелое и поросшее мхом обвинение в плагиате. Были мной услышаны и ряд обвинений в адрес других известных писателей. На вопрос о её собственном творчестве сия «богиня пера» заявила: «Я занимаюсь проблемами восстановления личности, пережившей личную трагедию». На том наша беседа и закончилась. В итоге читать произведения моей собеседницы у меня желания не появилось.
Последним моим собеседником стал потомок репрессированного. Этот пожилой, но ещё довольно крепкий мужчина поведал о том, как его отец железнодорожник был расстрелян через полгода после рождения сына, мать получила восемь лет, как член семьи изменника родины, а его взяла на воспитание тетка. При этом собеседник продемонстрировал несколько документов, в том числе и копию приговора его отцу, которого обвинили в шпионаже в пользу Японии. На приговоре красовались подписи И. Сталина, В. Молотова, Л. Кагановича.
Молодежь слушала повествование, затаив дыхание и сопровождала каждый приведенный моим собеседником факт восклицаниями. Кстати замечу, что потомок репрессированного вызвал наибольший интерес из предложенных в данной «Живой библиотеке» «книг». Похоже, что современная молодежь с историей того трагического времени мало знакома. От себя замечу, что во второй половине 80-х годов в журнале «Огонек» такие истории выходили десятками.
Наконец, мероприятие заканчивается. Благодарю организаторов и направляюсь к автобусной остановке. Благо, жара к вечеру малость ослабела.
Когда два года назад лесопарк Института лесной генетики впервые обратился к нам с просьбой прислать студентов на помощь в работе по посадке леса, мы ещё не думали, что данное действо станет доброй традицией и даже почти неотъемлемым элементом подготовки будущих специалистов естественно-научного образования.
После первых наших визитов в лес последовали следующие, связанные не только с посадками, но и с охраной насаждений хвойных пород в предновогодний период от желающих поживиться халявными «елочками». Пользуясь случаем, хочу выразить свою благодарность руководству нашего факультета и вуза, с пониманием относящихся к подобным мероприятиям и понимающих их необходимость.
Вот и в этом году весна вступает в свои права, а значит … лес снова зовет нас на помощь! В назначенное время студенты собираются на остановке «Институт лесной генетики». Опаздывающих и «задерживающихся» на этот раз нет (тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!)
Всего несколько шагов по шумной улице, и мы сворачиваем в уже знакомую калитку, за которой нас ожидает совсем другой мир – чарующий мир природы! Нас приветствуют своими песнями дрозды и соловьи, которым отвечает с вершины могучего дуба лесной голубь вяхирь. Слышно однообразное, но довольно бодрое пение пеночки-теньковки и нежный «говорок» славок.
А какая кругом красота! Прямо у входа цветет большими фиолетовыми цветками рододендрон Лядибурга. Рядом с этим посланцем сибирских гор распустила свои нежные желтые цветки форзиция. А ещё дальше открывается мир экзотических деревьев. Тут и североамериканские пихта одноцветная и сосна желтая, и символ калифорнийских гор секвойядендрон, и кипарисы, и удивительной формы дуб колонновидный, и обладающая странными рассеченными листьями береза далекарлийская.
Работа нам предстоит не особо сложная. Нужно освободить от слоя опилок (которыми они были укрыты на зиму) сеянцы рододендрона вечнозеленого. Студенты охотно принимаются за работу. Опилки высыпаются на землю, затем грузятся на тачку и отвозятся в специально приготовленные ямы. Сеянцы выставляются на освещенное солнцем место. Вот, собственно, и все!
Работа идет весело и быстро, то и дело сыплются шутки, слышен смех. Но дело не только в веселье и ощушении своей причастности к великому делу. Начальник лесопаркового участка, мой давний друг Геннадий Сидоров – настоящий кладезь знаний о деревьях и способах их выращивания. Среди студентов также оказались любители декоративного древоводства, и кое-кому уже не терпится получить консультацию квалифицированного специалиста. Между Геннадием и добровольными помощниками заводится вполне профессиональный разговор.
После двух часов работы студенты не торопятся уходить из лесопарка. Геннадий проводит их по своим владениям, показывая, как выращиваются различные породы деревьев. Особое внимание привлекают сеянцы грецкого ореха и меловой сосны. Некоторым наиболее любознательным студентам Геннадий преподносит несколько сеянцев.
Наибольшее внимание студентов привлекает оранжерея, где выращиваются различные виды папоротников, начиная от обычных костенцов и заканчивая тропическими древовидными, по виду напоминающими небольшие пальмы. Видя оживленные лица, Геннадий дарит каждому участнику акции по небольшому папоротнику. Тут уж, как пишут в романах, восторгу нет предела!
После небольшого чаепития со сладостями (молодые желудки за пару часов интенсивной работы успели проголодаться) прощаемся с гостеприимными хозяевами и направляемся к остановке. Птичий хор, словно бы в благодарность, провожает нас до калитки.
На том описание нашей акции можно было бы и закончить, если бы не одно обстоятельство. Уже возле остановки замечаю группу своих студентов экологов, с унылым видом бродящих вдоль дороги с полиэтиленовыми мешками в руках. Их тоже сняли с занятий, но … убирать мусор – кому это интересно?
Экологи с завистью смотрят на товарищей, с горделивым видом и чувством исполненного долга несущих в руках подаренные растения. Мне оставалось только подбодрить приунывших студентов обещанием взять их с собой на следующую акцию по посадке леса. На том позволю себе закончить…
Весенние хлопоты на даче обязательно включают работы по уходу за моей старой лодкой. Моему «дредноуту» без малого десять лет и, конечно же, он нуждается в ежегодном смолении и покраске. Вот и на этот раз с первого же дня я посвящаю значительную часть своего времени «судоремонтным» работам.
Как водится, всего учесть не удается. Краска закончилась, когда ещё остались необработанными нос и часть бортов. Ну, думаю, не беда! За краской можно съездить в любое из ближайших сел. Благо машина под рукой, да и на рынок съездить никогда не мешает.
Ближайшее от моего хутора село расположено в двенадцати километрах. Магазин на въезде красуется эффектной надписью «Всё для всех». Бодрым шагом захожу внутрь. Но тут меня ждало первое разочарование. На мой вопрос «У вас сурик есть?» продавщица ответила недоуменным взглядом. Похоже, она это слово слышала впервые. Осмотр полок выявил лишь несколько банок с надписями «Эмаль для внутренней отделки». Как будто, все в этом селе разом кинулись изнутри отделывать свои апартаменты. А наружная отделка это так – дело десятое!
Пришлось, не солоно хлебавши, сесть за руль и отправиться в другое большое село, расположенное на пятнадцать километров дальше. Уж там, это я знаю точно, есть несколько хозяйственных магазинов, где я точно найду то, что мне надо.
Остановившись на главной площади большого села (когда-то оно было даже райцентром) начинаю свое шествие по хозяйственным магазинам. Их в том селе аж целых четыре штуки.
В первом магазине меня заверили, что необходимый мне товар в продаже есть, но у них сейчас ремонт, и мне придется чуточку подождать. Пока продавщица скрывается в подсобном помещении, посвящаю время осмотру полок с товаром.
Впрочем, осмотру – громко сказано! Мое внимание сразу же привлекла одна из стен магазина, уставленная … хомутами всех мыслимых фасонов и размеров на любую лошадиную шею. Ей-Богу, данная ситуация выглядела более, чем странно, так как в радиусе ста километров последнюю лошадь я видел лет двадцать назад.
Тем временем, отсутствовавшая около четверти часа продавщица появилась и, сияя извиняющейся улыбкой, сообщила, что нужную мне краску найти не может. Но если я заеду во второй половине дня… Извиняюсь и поспешно даю задний ход, рассчитывая на удачу в других торговых точках.
На следующем магазине, так же, как и в первом селе, красовалась гордая надпись «Всё для всех». В нем товар был представлен (дамы, пардон!) обилием женских ночных сорочек весьма сексуального вида и несколькими парами детской обуви. Поняв, что и здесь мне ловить нечего, ретируюсь…
Размышляя о странностях российской рыночной экономики, захожу в третий магазин. Этот местный «Галери Лафайет» встретил меня обилием … могильных памятников и искусственных цветов. Краски в продаже не было и здесь, равно (это я успел заметить) и любых других хозяйственных товаров (и при этом вывеска «Хозтовары» вроде бы указывала на другой ассортимент).
В четвертом магазине мне наконец-то улыбнулась удача. Среди массы детских игрушек (явно заморского производства) и опять же искусственных цветов (Господи, кто их сюда вез?) нахожу две заветные банки. Быстро хватаю их (вспомнились времена советского дефицита), расплачиваюсь и поспешно исчезаю, словно бы опасаясь, что удача в последний момент может от меня отвернуться.
Всю обратную дорогу у меня не выходили из головы строчки из бессмертного творения И. Ильфа и Е. Петрова «В городе N было такое изобилие парикмахерских и похоронных контор, что, казалось бы, жители его живут для того, чтобы постричься, побриться и умереть». А для чего тогда живут жители села (название населенного пункта деликатно позволю себе опустить)?
Прокатившиеся по нашей области в 2010 году страшные лесные пожары, уничтожившие десятую часть лесов нашей области, имели и ещё будут иметь последствия, о которых мы сейчас, скорей всего, даже не догадываемся. Под предлогом восстановления лесов местные чиновники «освоили» баснословные деньги, но лесокультурные работы на местах бушевавших пожаров продвигаются крайне медленно.
За дело взялась общественность. Понятно, что потуги кучки энтузиастов едва ли смогут сдвинуть с практически мертвой точки дело восстановления воронежских лесов, но хотя бы попытаться стоит. Вот поэтому мы и приняли приглашение Центра экологической политики поучаствовать в акции по посадке леса на территории, примыкающей к больнице № 8, расположенной на окраине нашего города.
За полчаса до назначенного времени я прибываю к кинотеатру «Спартак», где назначен сбор участников акции. Гремела музыка! На стоянке замечаю несколько автобусов, возле которых суетились мужчины в костюмах и при галстуках (несколько странно для людей, собирающихся на субботник!) и явно начальственного вида. На автобусах замечаю надписи «Департамент земельных отношений», «Управление лесного хозяйства», «Департамент государственного имущества». Далее также стояли автобусы с надписями каких-то управлений, департаментов и комитетов. Мне осталось лишь подивиться количеству чиновников, расплодившихся, словно саранча в засушливый год.
Для общественных организаций (к коим отнесли и нашу Дружину) был выделен один автобус. Подходило время отъезда. Мужчины начальственного вида все больше суетились, показывая на часы. Как выяснилось, часть народа опаздывало, а руководителям очень хотелось, чтобы автобусы выехали на место акции одновременно и пошли, так сказать, единой колонной. Поэтому нас уже торопят! Мы загружаемся в автобус, делаем вид, что отъезжаем, а сами за углом подождали нескольких опоздавших.
Наконец, прибываем на место акции. Это – довольно обширное поле, превратившееся в пустырь на месте когда-то шумевшего здесь соснового бора, погибшего в результате лесных пожаров и головотяпства наших чиновников.
По выходе из автобуса замечаем обилие флагов (особенно выделяются флаги Той Самой Партии) и разноцветных кепок на головах участников акции. Снова гремит музыка! Среди участников замечаю несколько лиц, известных в политической жизни нашего города. «Черт возьми, мы, похоже, попали на какую-то злачную тусовку!» - мелькает мысль. Как потом выяснилось, я был не далек от истины.
Нам показывают фронт работ. Он включает в себя борозду, на которой нам предстоит при помощи обычной лопаты сажать саженцы березы. Лесничий показывает, как правильно копать лунку, как заправлять в неё (ни в коем случае не загибая вверх корни!) саженец, потом присыпать (не покрывая землей корневую шейку) и утрамбовывать почву.
Работа начинается. Меж тем, солнышко постепенно поднимается, начинает припекать. Студенты все чаще начинают прерывать работу, бегая за водой к установленным вдоль дороги столикам.
Внезапно раздалась команда по громкоговорителю: «Все – по рабочим местам!» Прошел слух, что к месту акции прибывает сам губернатор, и организаторам акции хотелось, чтобы он застал людей в разгар «трудового порыва». Честно говоря, не знаю, какое впечатление произвела на губернатора проводимая акция. Пробыл он на месте около получаса и укатил дальше в сопровождении своей свиты (кстати, занимавшей три микроавтобуса).
После отъезда высокого начальства народ уже массово потянулся к расставленным палаткам. Но здесь нас встретили некоторые неожиданности! Возле палаток, на которых красовались надписи с названиями различных департаментов администрации, девушек встретили весьма грубо, и им пришлось ретироваться. Оказывается, продукты и вода выдавались только приехавшим на акцию (я снова подивился их количеству) сотрудникам данных департаментов.
Выручили лесники. У них для нас нашелся и чай, и сахар, и булочки, и пирожки. Молодежь набросилась на еду с аппетитом, достойным людей, интенсивно физически (да ещё и на жаре!) поработавших в течение двух часов.
Тем временем возле чиновничьих палаток загремела музыка, донесся запах плова и шашлыка. Кто-то из студентов даже утверждал, что видел бутылки с горячительными напитками. Пожилой лесничий, видя картину чиновничьего загула (оттуда уже слышались здравицы!) брезгливо отвернулся.
Когда мы проходили мимо палаток, возле которых веселилась чиновничья братия, какая-то женщина окликнула нас: «Пирожки остались! Пирожков не хотите!». «Спасибо!» - процедила сквозь зубы моя спутница, молодая сотрудница Центра экологической политики. Мы проследовали мимо картины чиновничьего разгула к ожидающему нас автобусу.
Чтобы написать данную статью, от меня потребовались известные усилия. В конце концов, кто я такой, имею ли я право? У самого опыт участия в самодеятельности весьма ограниченный, чтобы писать критические статьи на эту тему. И лишь внезапно посетившая меня мысль все-таки заставила меня сесть за клавиатуру. В конце концов, я – ЗРИТЕЛЬ, и ради меня, собственно (а не ради жюри и оценок) данные концерты ставятся. Разве не так? Значит, право имею, как думал известный Раскольников, прежде чем прикончить старушку ростовщицу. Итак, начинаю брюзжать…
Итак, первое, о чем мне подумалось, когда я шел на концерт. Десять лет назад на аналогичных концертах я надрывал живот от смеха. И вот десять лет жду, когда подобная ситуация повторится. А она почему-то никак не хочет повторяться. В чем дело?
Концерт начался выступлением традиционного ведущего. Не скрою, всегда с уважением относился к Сергею, помня его ещё студентом и активным участником экологических походов. Но ... не пора ли, как говорится, сменить пластинку и слегка обновить свой репертуар. А то, ей-Богу, надоело! Даже движения у Сергея с прошлого года, по-моему, остались теми же. В общем, его выход перед началом концерта почему-то сразу настроил на скептическое отношение к самому концерту.
Сама идея концерта лично мне понравилась. Сценарий был поставлен на зоновскую тему, а какой же, прости, Господи, русский интеллигент не любит блатной жанр? Мы на нем, можно сказать, выросли. Да и вообще я люблю, когда на сцене разыгрывается своеобразный спектакль по единому сценарию, и все номера связаны в единое целое.
И здесь меня ждало первое разочарование. Как раз связи между номерами и не получилось! У ребят, похоже, просто не хватило сил отыграть концерт на одном дыхании. Что называется, замахнулись, но…
Сам концерт начался выходом «заключенных», которых вели «конвоиры». Девушки, позволю себе задать вопрос, вам не кажется, что усиленный вариант макияжа (некоторых даже узнать было трудно) с защитной формой как-то плохо сочетается? Странные у вас, однако, представления о гриме!
Из всех номеров, пожалуй, больше всего запомнились вокальные номера. Здесь чувствуется профессиональная подготовка и железная рука постановщика. Все, что называется, было в тему – и голоса, и костюмы, и движения. Но … одним вокалом концерт не вытянешь!
Следующим номером стояло попурри из стихотворений современных поэтов (мало в них разбираюсь, но, по-моему, это были стихи Э. Асадова и М. Кочемасовой, м.б., кого-то ещё). Тоже неплохо.
Затем наступила очередь сценки, в которой участвовали пятеро парней в оранжевых свитерах. Я, ей-Богу, не запомнил, о чем в ней речь шла! Вот сейчас смотрю на фотографии и не могу вспомнить ни одной реплики. Ладно, опустим…
Затем последовал народный танец. Да тут нельзя не сказать об оформлении задника. На нем была изображена сцена из какого-то американского детектива, где женщина-полицейский (явная «латинос») скручивала белую преступницу. На этом фоне русский народный танец смотрелся, мягко говоря, диссонансом. А разве не так?
Все последующие номера я смотрел, … ожидая их окончания. И сейчас вот смотрю на фотографии и не могу вспомнить, о чем в тех сценках речь шла. Танец девушек в камуфляже был каким-то тяжеловесным. Надо сказать, что полтора года назад в исполнении тех же танцоров (по крайней мере, значительной их части) ламбада на концерте, посвященном юбилею факультета, смотрелась просто восхитительно. Тут есть над чем подумать!
Заключительная сцена, сопровождавшаяся танцем в ритме ча-ча-ча и массовым выходом участников концерта на сцену, также произвела впечатление. Такие номера и в мою студенческую молодость были популярны.
Сейчас пробежал глазами написанное и подумал: вроде концерт то был неплохим (бывали и хуже!). Почему же я не смеялся а при исполнении нескольких последних номеров откровенно скучал и с нетерпением ждал их окончания? И тут мне пришла в голову мысль!
Десять лет назад (как и в моё время!) студенты делали концерты … о себе! На сцене пародировались преподаватели, разыгрывались смешные сценки на злободневные темы о жизни в «общаге», обыгрывались разные случаи, произошедшие в полевых условиях. Это и называется … СТУДЕНЧЕСКИЙ КОНЦЕРТ!! А в этот раз лишь в одной сценке прозвучало что-то на тему закрытия буфета в главном корпусе в связи с многомесячным ремонтом и все… Искорка было зажглась и … погасла…
Да, хочу ещё вспомнить один случай из моей студенческой жизни. В то время биофак ВГУ явно в расчете на высокие оценки поставил идеологически выдержанный строгий концерт, состоящий из исполнения классических музыкальных номеров, патриотических песен и т.д. и т.п. Сам автор тогда принимал участие в сложной литературно-музыкальной композиции (её репетировали, дай Бог памяти, недели две), посвященной поэту В. Кубаневу. Я, честно говоря, не помню, какое мы заняли тогда место, но до сих пор на душе остается какой-то неприятный осадок.
Спросите, а какая тут связь? А такая, что и тот и вчерашний концерт были НЕСТУДЕНЧЕСКИМИ. Тогда это считалось чем-то нехорошим (несмотря на всю идеологическую выдержанность) а теперь, что ли, нормой считается?
Прежде чем поставить точку все-таки хочу выразить надежду, что вернутся те времена, когда я буду уходить с концерта, надорвав живот от смеха. На сим заканчиваю! Сумбурно, конечно, получилось, зато от души!
Ранним апрельским утром в центре Воронежа возле памятника И.С. Никитину собирается молодежь. Девушки и юноши одеты по-походному, у некоторых спортивные сумки. Всего собралось около сорока человек. Такое скопление молодежи даже привлекло внимание стражей порядка. Уж не собираются ли на свою несанкционированную акцию националисты или анархисты? Но опасения наших доблестных полицейских были напрасными.
Молодые люди собрались здесь, чтобы принять участие в операции «Первоцвет – 2013», ежегодно проводимой по всей стране. Коротко введу неинформированного читателя в суть проблемы.
Весна всегда ознаменуется бурным цветением красы наших лесов: нежно-синих пролесок (подснежников), таинственно-фиолетовых хохлаток, изящных белых ландышей, эффектных прострелов (сон-травы). И тут как тут – «любители» всей этой ранне-весенней красоты, беспощадно вырывающих ещё неокрепшие растения, даже не задумываясь о том, что в комнате эти нежные растения сохранят свою прелесть от силы пару часов. К тому же многие растения начинают вянуть ещё в руках недобросовестных сборщиков и поэтому выбрасываются прямо в лесу.
Для того, чтобы спасти хотя бы часть первозданной лесной красоты и собрались в центре города молодые люди – студенты естетвенно-географического факультета педагогического университета, члены студенческой дружины охраны природы.
Вскоре к молодым людям подходят инструктора, сотрудники Центра экологической политики Анна Воронина, Виктория Лабзукова, Светлана Делягина. Они коротко инструктируют студентов, раздают листовки. После чего, разбившись на группы, студенты во главе со своими инструкторами разъезжаются по городским лесам Воронежа.
Нам достался самый дальний участок леса – лесопарк Института лесной генетики. Уже в автобусе скопление молодежи привлекает внимание. Двое мужчин недоумевают: «Куда направляется такой десант?»
На остановке «Институт лесной генетики» мы сразу же приступаем к раздаче листовок. Прохожие реагируют в целом положительно, многие улыбаются, искренне желают удачи. Мы заходим в лес, не забывая оставить несколько листовок в конторе лесопаркового участка.
Прямо возле здания Института лесной генетики стоит несколько легковых машин. Студенты, не растерявшись, закрепляют несколько листовок на лобовых стеклах. Пусть прочитают!
Весенний лес приветствует нас гомоном птичьих голосов. Слышны посвисты певчих дроздов, «колокольчики» синиц, трельки пеночек-теньковок. Возле остановки нас приветствует своими движениями, напоминающими балетное фуэ-тэ, изящная птичка каменка. Мы углубляемся в лес.
Какая-то молодежная компания (господи, куда ж без них!), пьющая пиво на одной из полян, узнав, зачем мы пришли в лес, не скрывают своего восхищения: «Удачи вам в вашем благородном деле!» Они охотно принимают листовки в подарок и тщательно их рассматривают. Потом один из этой компании подходит к краю тропинки и начинает сравнивать изображения на листовках с натуральными подснежниками. «И впрямь они!» - в голосе парня одновременно и изумление и восхищение. Что это так удивило? Или почувствовал свою причастность к великому делу?
На одном из участков леса мы таки встречаем двух бабушек, собирающих подснежники. Господи, двадцать с лишним лет прошло со времен моей студенческой природоохранной молодости, а нарушитель нисколько не изменился! Начинается разговор, который я знаю наизусть уже двадцать лет как.
- А мы не знали!
- Мы – первый раз!
- Нам на кладбище нужно!
Эти слова я слышал больше двадцати лет назад! Проведя разъяснительную беседу и вручив нарушительницам листовки, движемся к выходу из леса. Возле остановки мы вручаем прохожим последние листовки. Акция продолжалась около двух часов, но мы уже изрядно устали! На лицах студентов – выражения, свидетельствующие об удовлетворении от проделанной работы и выполненного долга.
P.S. Одновременно с Воронежем операция «Первоцвет – 2013» проходила в райцентрах: Семилуки (участники – учащиеся Семилукского лицея), Павловске (СОШ № 2), Верхнем Мамоне (Кадетский корпус имени Матвея Платова). Всего было роздано полторы тысячи листовок. Может быть, тем самым мы спасли хотя бы несколько сотен растений?
Час Земли, регулярно проводящийся по всему миру, призван привлечь внимание к проблеме экономии электроэнергии. В ходе данного действа миллионы человек во всем мире выключают свет и зажигают свечи, тем самым демонстрируя своё стремление к проведению политики энергосбережения.
В этом году мы так же решили принять участие в этой акции, которая проводится в нашем городе уже в третий раз на базе парка «Алые паруса». Начало акции (как до этого раструбило наше местное телевидение и интернет-порталы) было назначено на половину девятого вечера. Было обещано грандиозное огненное шоу с последующим массовым зажиганием и передачей друг другу свечей.
Запасшись свечами, прибываем на место акции где-то за час до начала. Погода стоит самая что ни на есть весенняя: с водохранилища дует пронизывающий северный ветер, сопровождающийся порциями мокрого снега. Поэтому, покрутившись с полчаса в районе сцены, решаем перебазироваться вглубь парка, где ветер потише.
За полчаса до предполагаемого начала мы начинаем проявлять признаки беспокойства, так как никаких признаков подготовки к акции что-то не наблюдается. Уж не напутали ли мы чего?
Несколько обнадеживает нас появление телевизионщиков, которых мы решаем не упускать из виду. Уж если они появились, значит, какое-то действо точно должно осуществиться.
За пять минут до официально объявленного времени начала акции мимо нас с многозначительным видом продефилировала группа молодых людей, тащившая с собой металлические штанги и что-то напоминающее мотки толстого кабеля.
В центре парка явно что-то затевается! Мы вздыхаем с облегчением: значит не зря пришли! Посреди площадки разводится небольшой костер, топливом для которого послужило то, что мы приняли за мотки кабеля. На деле это оказались пропитанные керосином (судя по быстро распространившемуся запаху) мотки толстенного шпагата.
Тем временем в парке зажгли цветное освещение и включили танцевальную музыку. Молодежь, уже изрядно намерзшись, чтобы согреться, начинает самодеятельную дискотеку.
Наконец, вдоль центральной аллеи устанавливают несколько факелов, а позади неё из металлических штанг (виденных нами ранее) собирают стенд в виде цифры «60». Она должна символизировать те шестьдесят минут, которые мы посвящаем нашей Земле.
Начинается файер-шоу. Не буду его подробно описывать. Всякий, хоть раз видевший подобное выступление, легко составит себе представление о происходящем. Могу сказать, что таких сложных номеров, которые мне довелось наблюдать на Селигере, здесь не было. Выступление можно было охарактеризовать как постепенное увеличение количества огня, сопровождавшееся дополнительными эффектами в виде маленьких петард, рассыпавшихся цветными искрами и при этом издающих оглушительные хлопки.
Наконец, подошел апогей акции. Зрители уже приготовили свечи и нервно чиркали спичками и зажигалками. Дующий ветер задувал огонь в зародыше. Стенд с цифрой «60» удалось (хоть и не сразу!) поджечь, но ветер быстро задувал пламя.
Конец шоу оказался несколько скомкан. Предполагаемого зажигания свечей с последующим шествием с зажженными свечами в руках из-за ветра осуществить не удалось. Так что погода нам несколько подпортила картину.
Когда мы брели обратно к остановке, кто-то из студентов громко пожалел о том, что не догадались взять на это шоу чего-нибудь горячительного. Его идею подхватили, и другой девичий голос предложил сбегать в магазин прямо сейчас.
Я попрощался и направился в сторону автобусной остановки. Ветер, ещё более усилившийся, теперь задувал мне в левое ухо. Так прошла акция «Час Земли» в нашем городе.
Конкурсы социальных проектов сейчас активно вошли в молодежную общественную жизнь. Социальные проекты сейчас предоставляются на всех проходивших молодежных форумах, конференциях, коллоквиумах и семинарах. О них говорят в администрациях, ректоратах, деканатах, дирекциях школ, отделах образования и т.д. Иной раз мне кажется, что данная тема уже изрядно потаскана, но и отрицать роль сего действа в вовлечении молодежи в общественную жизнь также нельзя.
Мне уже второй раз довелось поучаствовать в работе жюри конкурса социальных проектов, которые представляют студенты первого курса. И вот сейчас я наконец-то решился сесть за клавиатуру и описать данное действо.
Итак, небольшая аудитория, посреди которой установлен медиа-проектор. В аудитории присутствует около двадцати человек участников конкурса и четыре человека из жюри.
После неизбежных в любом подобном случае приветствия и вступительной речи ведущей первая группа представляет свой проект. Проект звучит довольно громко «Турландия» и посвящен развитию экотуризма. По замыслам авторов планируется организация небольшого детского лагеря в окрестностях города с использованием некоего набора соревнований. Лично мне проект показался довольно банальным, но привлек внимание дешевизной и легкостью исполнения.
Второй проект был направлен на озеленение территории нашего вуза, а точнее небольшого его участка. Авторы предложили проект озеленения, списки подлежащих посадке древесных и кустарниковых пород. Была и приложена смета, рассчитанная на весьма внушительную сумму. Проект при всей его несомненной полезности несколько смутил меня своей трудоемкостью и дороговизной.
Третий проект был посвящен уже изрядно набившей оскомину теме толерантности. Авторы предлагали помочь адаптироваться иностранным студентам, проводя конкурсы поэзии и кулинарный. Лично мне данная идея показалась сомнительной в плане достижения толерантности.
Последний проект носил название «Рубль во спасение». Идея, на первый взгляд, выглядела странно. Вроде как один рубль в жизни человека никакой роли не играет, а если собрать по рублю с человека в миллионном городе, то это уже получится внушительная сумма, которую можно будет потратить на благотворительные нужды. Далее последовал внушительный список из фамилий депутатов, бизнесменов, чиновников, известных всему городу, чья поддержка уже вроде как получена для выполнения сей цели. На резонный вопрос о том, что собирать деньги и создавать какие-либо фонды у нас разрешат далеко не каждому, ребята уверенно ответили, что данный вопрос уже наполовину решен. Мне оставалось лишь отметить весьма высокую степень уверенности исполнителей данного проекта.
Пока жюри разбиралось с оценками (критериями служили сама сущность проекта и его, так сказать, подача) мне пришлось развлекать аудиторию, показывая слайды и рассказывая о своем зимнем путешествии по Северной Европе.
По результатам конкурса на вузовский этап были выдвинуты проекты, посвященные развитию экотуризма и озеленению территории вуза. При этом авторам других проектов посоветовали не огорчаться и продолжать работу в том же ключе.
Какие основные выводы можно сделать, наблюдая второй год за подобными конкурсами. Для будущих участников могу сказать: наибольший эффект имеют либо масштабные проекты, рассчитанные на длительное время и большой объем работ, либо проекты быстрые и несложные в исполнении. Так что дерзайте, господа!
