Для кого-то предновогоднее время – череда приятных хлопот в ожидании праздника, для кого-то – пора нарастающей тревоги, потерь, огорчений и крайнего нервного напряжения. К последним относятся сотрудники лесопаркового участка института лесной генетики, обладающего самой большой в нашем регионе коллекцией хвойных деревьев, или, как их называют на профессиональном сленге лесоводы, «хвойников». Именно эти «хвойники» («елочки») становятся предметом вожделения наших (как бы потактичнее выразиться) не очень сознательных граждан.
Редкий год в лесопарке обходится без потерь. Топор варваров не щадит даже такие редкие для нашей области деревья, как лжетсуга, кипарисовик, пихта, можжевельник и туя. Для обывателя все они – «елочки».
На лесопарковом участке в постоянном штате работают всего пять сотрудников, на которых приходится девяносто гектаров леса. Ясно, что охранять такую территорию пятерым не под силу. Но на помощь приходят волонтеры. Десятки волонтеров: преподаватели и студенты, предприниматели и журналисты, инженеры и военнослужащие в свободное от работы время приходят помогать охранять лесопарк, нередко проводя возле «елочек» круглые сутки. Автору этих строк тоже захотелось в этом году испытать себя в качестве волонтера.
Прибываю на лесопарковый участок в 7.30 утра. Меня приветствуют начальник лесопаркового участка Геннадий Сидоров и лесник Павел Аникеев. В 8.00 мне заступать на смену. Но сначала мне уже успели поведать о случившемся.
Ещё в начале декабря какой-то мерзавец (назвать его человеком язык не поворачивается) пустил на лапник не что-нибудь, а ценную канадскую голубую ель (именно такие растут возле московского Кремля). Ещё один Homo sapiens срезал на белой пихте довольно большой слой коры, вероятно, с целью использовать его в изготовлении домашнего лекарства. Следы этого повреждения мы видели. Но нам не оставалось ничего другого, как пожелать этому деятелю «крепкого здоровья».
Наконец в 8.00 вместе с моим напарником – инженером Юрой отправляемся в первый обход. В декабре светает поздно. Мы вступает в лес одновременно с его пробуждением.
С вершин деревьев доносится свист снегирей. Где-то в стороне раздался резкий крик сойки. Черноглазая сова неясыть приветствовала нас характерным «ку – вить». Следом до наших ушей доносится пение синиц, щелканье поползней и характерное «журк, журк» длиннохвостых синиц ополовников.
Когда уже достаточно рассвело, то над небольшой поляной мы стали свидетелями настоящего воздушного боя. Пара воронов и несколько ворон с истошными криками преследовали самку ястреба тетеревятника. Та явно не торопилась улетать и дразнила своих преследователей. Ястребиха то резко взмывала вверх, то уходила почти в штопор, снижаясь до самой земли и увлекая за собой целый шлейф из отчаянно орущих преследователей. В конце концов эта игра ястребихе надоела, и она исчезла среди стволов деревьев так стремительно, словно бы растворилась в серой мгле раннего декабрьского утра. Преследователи, так, похоже, я не поняв, куда исчез их враг, продолжали ещё некоторое время носиться с криками над поляной.
Уже совсем рассвело. Мы подходим к первым посадкам «хвойников». К сожалению и тут не обошлось без потерь. Следы страшной прошлогодней засухи выдают себя в виде мертвых деревьев, мрачными бурыми колоннами возвышающихся среди своих зеленых собратьев. Впрочем, и на этих деревьях усохло почти до половины ветвей. Пострадали ели сербские, ели канадские, лжетсуги Мензиса. Неожиданно устойчивой к засухе оказалась пихта белая – вид североамериканского происхождения. Есть над чем задуматься селекционерам, занимающимся выведением сортов деревьев для озеленения.
На небольшой поляне нам предстоит развести костер. Таких дозорных костров к Новому году будет гореть в лесу сутки напролет не менее десятка. Костры служат для освещения троп в районе посадок хвойников и для обогрева всю ночь дежурящих возле них волонтеров.
Приходим на специально отведенное для костра место. Здесь уже подготовлены штабели дров. Не менее недели сотрудники лесопарка заготавливали дрова для дозорных костров, но расходовать их приходится экономно. Ведь надо дотянуть до Нового года!
Наш костер будет первым дозорным костром в этом году. Мы быстро накалываем мелких щепок, рвем на мелкие кусочки предварительно захваченную с собой бумагу. Костровой опыт у автора этих строк и у его напарника довольно богатый, так что буквально через пять минут костер весело трещит на поднявшемся с наступлением утра ветерке.
Но мало развести огонь! Костер необходимо поддерживать, чтобы он горел непрерывно в течение суток. Поэтому проводим у костра в общей сложности не менее часа, добиваясь самого мощного (разумеется, в пределах разумного) огня. Потом кладем в костер два здоровых «чурака» и продолжаем свой путь. Около 10.00 возвращаемся на базу.
В течение суток нам предстоит повторить этот маршрут не менее пяти раз. Придя домой после дежурства, автор подсчитал, что в общей сложности в течение суток им было пройдено порядка тридцати километров.
Начинает смеркаться. Во время очередного обхода нам пришлось задержаться у костра, который затух по причине начавшегося мокрого снега. Правда угли сохранились, но нашим легким пришлось немало потрудиться, прежде чем над раскаленными углями не появились языки пламени, охватившие подложенные нами веточки. Остальное – дело техники.
Последний раз мы выходим в обход в 11.00. Сквозь облака пробивается луна, освещая нам путь. Под ногами скрипит искрящийся снег. В темноте расстояния скрадываются, а окружающие нас предметы кажутся совсем на такими, как при свете. Подморозило, и наши ноги скользят по утоптанной тропинке.
Костер, благодаря нашим стараниям, продолжает гореть. В ночном костре есть что-то завораживающее – почти мистическое. На него можно смотреть, не отрываясь. Наверно также тысячи лет назад завороженно смотрели на огонь наши предки, закутанные в звериные шкуры и опирающиеся на копья с костяным наконечником.
Возвращаемся на базу в час ночи. В это время ещё можно позволить себе ночной отдых, а ближе к Новому году о такой роскоши придется забыть. Находившись за день, мы засыпаем почти мгновенно.
В 5.00 будильник вновь призывает нас. Быстро одевшись, выходим в обход. Вот и наш костер. Благодаря принятым мерам и уже приобретенному опыту он не загас, но явно нуждается в «подкормке». Быстро набрасываем дров и продолжаем свой путь.
Ещё темно, хоть глаз коли. Луна за ночь исчезла, потеплело, и начавшийся дождь слизал остатки залежавшегося в лесу снега. Под ногами чавкает быстро раскисшая тропа. Мы продвигаемся вперед, светя фонариками. Особое внимание уделяем грязи в районе посадок «хвойников». Не отпечатан ли здесь след человека, замыслившего причинить вред?
Утренний обход затягивается. На базу мы приходим уже в половине восьмого. Нас уже ждут ребята, пришедшие принять у нас смену. Рассказываем им об общей обстановке, желаем удачи и отправляемся к автобусной обстановке. Закончилось мое первое предновогоднее дежурство.
Эту историю мне рассказал мой друг, такой же, как и я преподаватель экологии одного из российских вузов. История снова вернет нас в лето (а то зима, ещё не успев начаться, уже надоела) и во время летних студенческих практик.
Мой друг (будем в дальнейшем называть его Федором Алексеевичем) привез группу студентов-экологов (состоявшую, как и сотни других таких же групп, из одних девушек) на практику в один отдаленный заповедник. Группа разместилась в местной школе.
Ещё днем Федор Алексеевич заметил компанию каких-то малолетних дегенератов (самому старшему едва ли было четырнадцать), наблюдавших сальными глазками за девушками на местном озере. Рядом с малолетками стояли бутыли с пивом, да и кое с чем покрепче. Подобные картины не представляют редкости в нашей сельской местности, так что Федор Алексеевич не особенно обеспокоился.
Ночью преподаватель проснулся от грохота и испуганных девичьих криков. В комнате студенток происходило что-то явно из рук вон выходящее. Специалисты по безопасности называют такие ситуации «нештатными».
Не раздумывая, Федор Алексеевич бросился на выручку. Не смотря на темноту, он разглядел в комнате студенток испуганные девичьи лица, а возле окна среди осколков разбитого стекла стоял малолетний бугай ростом явно повыше щуплого доцента. Ещё один малолеток сидел на подоконнике, явно собираясь спрыгнуть внутрь.
Раздумывать было некогда! Федор инстинктивно нагнулся, схватил то, что попалось под руку (как потом выяснилось, это оказался туристический котелок) и запустил им в малолетнего бугая. Бросок оказался на редкость удачным! Котелок угодил прямо в висок местного Голиафа, и тот без единого звука растянулся на полу во весь свой богатырский рост.
Второй хулиган попытался было бежать, но уже вошедший во вкус доцент отвесил ему хорошего леща ногой. Малолеток вылетел наружу и грохнулся на бетонный фундамент и, как потом стало известно, сломал себе лодыжку.
Федор Алексеевич пощупал пульс потерявшего сознание бугая. Убедившись в том, что юный подлец жив и потерял сознание не столько от удара в висок, сколько от количества выпитого самогона, запах которого уже успел насытить атмосферу недавно проветриваемой комнаты, доцент с помощью нескольких осмелевших студенток оттащил бесчувственное тело на крыльцо школы, где его и оставили самого приходить в чувство.
Остаток ночи руководитель практики провел в страшном беспокойстве. Однако юные хулиганы, встретив отпор, возвращаться на выручку своего подбитого собутыльника явно побоялись.
Наутро в школу нагрянула … милиция. Оказалось, что родители малолетних «пострадавших» хулиганов написали заявление, что на их драгоценных чад, которые «пришли в гости» к девушкам, напал «учитель» и нанес им «тяжелые травмы», из-за которых они месяц проведут в больнице.
Доценту пришлось выехать в районное отделение МВД для дачи показаний. Студентки прощались с ним со слезами, явно не рассчитывая увидеть любимого преподавателя раньше, чем лет через десять.
Руководитель практики вернулся только к вечеру. Студентки встретили его радостными криками. Но почему-то Федор Алексеевич не торопился разделить их радость. Явно чем-то озабоченный он, не заходя в школу, сел на крыльце и долго и жадно курил.
- Что с Вами, Федор Алексеевич? – обеспокоенно спросила его староста группы. Она была смелее других и ночью первой кинулась на помощь своему преподавателю. Потом именно она проявила инициативу, предложив оттащить бесчувственное тело из комнаты на крыльцо. – У Вас все в порядке?
Немного помолчав, доцент обвел взглядом своих подопечных и рассказал следующее:
- Я в жизни не встречал такой логики. Мамаша одного из этих типов заявила мне буквально следующее: «Подумаешь, в комнату ворвались!!! Да к вам в город любая деревенская девка приедет, так её в момент изнасилуют и никто искать не будет!! А тут подумаешь, в комнату ввалились!! Нечего у них на виду в купальниках шастать, да ж…ми сверкать. А теперь мой Русланчик месяц в больнице пролежит» В последнем вопросе я с этой мамашей вполне солидарен. Хорошо милиция эту семейку и тех пацанов явно недолюбливает! Они у них, похоже, давно в печенках сидят. Так что вот такие вот дела!!!
Докурив сигарету, доцент своим обычным энергичным шагом прошел в столовую, где уже дразнил обоняние своими запахами аппетитный ужин. В честь освобождения своего любимого преподавателя студентки откупорили бутылку «Фанагорийского». В завершение хочу добавить, что в дальнейшем практика прошла без эксцессов. Но этот случай, а ещё в большей степени логика мамаши «потерпевшего» произвели на Федора Алексеевича неизгладимое впечатление.
Профессор. Грузный мужчина лет шестидесяти с лицом в меру, но регулярно выпивающего человека.
Первый Доцент. Мужчина лет сорока, одет всегда аккуратно. Манеры аристократические. Любимец студенток.
Второй Доцент. Мужчина лет сорока. Одевается свободно. Манеры демократичные.
Мрачная Доцент. Женщина лет шестидесяти, сохранившая следы былой красоты, но злая.
Лаборантка. Девушка лет двадцати, симпатичная, немножко легкомысленная, одета слегка вызывающе.
Декан. Женщина лет пятидесяти. Манеры властные, хотя в душе человек добрый.
Мамаша, студентки.
Сцена I.
Раннее утро перед дверями преподавательской топчется Первый Доцент, роясь сперва во внутренних карманах пиджака, потом в карманах брюк, потом лезет в портфель, в конце концов ощупывает себя с ног до головы. Наконец находит ключ завалившимся в ботинок, достает его, вставляет в замочную скважину, пытается провернуть, потом дергает дверь в разных направлениях. Наконец, дверь легко открывается, и Первый Доцент почти падает в преподавательскую. В преподавательской сидит Мрачная Доцент и роется в каких-то бумагах. Она смеривает Первого Доцента недружелюбным взглядом.
Первый Доцент. Здравствуйте, Тамара Валерьевна!
Мрачная Доцент. Здравствуйте, Иван Андреевич!
Мрачная Доцент продолжает рыться в бумагах. Красавец Доцент пытается из вежливости завести разговор.
Первый Доцент. Хорошая сегодня погода!
Мрачная Доцент (мрачно). Замечательная!
Первый Доцент. Правда немного холодновато!
Мрачная Доцент. Немного!
Первый Доцент. Однако я слышал, что анемоны весной должны хорошо цвести.
Мрачная Доцент (резко). Пора на занятия!
Мрачная Доцент поднимается с места и начинает собираться все с тем же мрачным видом. Прячет в сумку бумагу, потом достает ещё одну пачку бумаги из шкафа, потом лезет на самый верх и берет с верхней полки шкафа стопку книг. Все это она прячет в сумку, потом туда же идут её пальто, шарф, шляпа и сверху ещё и пара сапог. Уходит на занятия, нагруженная как в дальнюю дорогу, что-то недобро бормоча про себя.
Появляется Второй Доцент. Одет он так, словно только что прибыл из тайги: болотники, куртка защитного цвета, охотничья фуражка с пером, здоровенный ягдташ, патронташ и ружье через правое плечо. Первый Доцент снимает ружье и здоровается за руку со Вторым Доцентом.
Второй Доцент. Привет, Ваня!
Первый Доцент. Привет, Гена! На охоте был?
Второй Доцент. Ага. И ты к первой паре?
Первый Доцент. Ага, чтоб им… (тычет пальцем в сторону стены, за которой расположен деканат).
Второй Доцент. У тебя географы?
Первый Доцент. Нет, историки!
За сценой раздается звонок. Слышен гомон студентов, топот, смех, который переходит в гомерический гогот. Оба доцента вслушиваются.
Второй Доцент. Ну, пошли! Ты зверь закроешь?
Первый Доцент (долго роется во всех карманах, потом с облегчением вздыхает, обнаружив ключ возле себя лежащим на столе). Закрою!
Оба Доцента исчезают за дверью практически одновременно. Через минуту после их ухода появляется Лаборантка. Она что-то весело напевает, при этом зевая через короткие промежутки времени. Бросает свой изящный ридикюль на кресло, потом томно потягивается, все так же напевая подходит к столу с пластмассовыми бутылками, наливает из них воду в маленькую лейку, подходит к цветам и начинает поливать их. Полив цветы, садится в кресло, накинув ногу на ногу, достает мобильный телефон и начинает разговаривать.
Лаборантка. Маша, привет! Не спишь? А, уже на работе! Я тоже на работе! Да нет никого! Все на занятия ушли! А ты как там? Во «Фламинго»? Вчера? Ну, расскажи, расскажи!! Так, так… Так!! ТАААК!!! Ну, а он что? Ха, а Наташка что? Ахахахахаха!!! Клааааасс! Ну, и что? Жаль, меня не было!!! Я бы ему сказала!!! Да в кино ходила! На «Высоцкого»! С Мишкой!!! Потом пиво пили! А он что? А я что? Мааааша, он такой дурак!!! Ахахахха!!!
За разговором не замечает, как появляется Профессор. Профессор тихо входит, снимает пальто, вешает его на вешалку (все это время Лаборантка продолжает разговаривать), потом подходит к своему столу (Лаборантка продолжает разговаривать), негромко кашляет (Лаборантка не обращает на него никакого внимания), потом кашляет громче. Лаборантка наконец замечает Профессора.
Лаборантка (в трубку). Ладно, Маша, я потом перезвоню. (Профессору с обворожительной улыбкой). Здравствуйте, Николай Витальевич!
Профессор (ласково). Здравствуйте, Людочка! Вы в учебную часть отчеты носили?
Лаборантка (бойко). Не-а, рано ещё! (Поводит перед лицом профессора своей изящной ручкой с часиками). После десяти пойду! Они раньше не приходят!
Профессор внимательно следит за ручкой Лаборантки, потом вздыхает, отводит глаза, чешет в затылке, о чем-то сосредоточенно задумывается.
Профессор (обращаясь к Лаборантке). Людочка, сходите, пожалуйста, в отдел кадров и в бухгалтерию, узнайте насчет новых договоров и насчет смет на летнюю практику.
Лаборантка проворно спрыгивает с кресла, устремляется к двери, не забывая при этом кокетливо вильнуть бедрами и лукаво посмотреть на Профессора. Профессор сначала смотрит ей вслед, потом опускает глаза, вздыхает. Когда Лаборантка исчезает, профессор ещё раз вздыхает (на этот раз с облегчением) и с явным удовольствием опускается в кресло, в котором только что сидела Лаборантка. Вздохнув с облегчением ещё раз, профессор роется в карманах, достает ключ, тянется к сейфу, открывает его, достает оттуда бутылку коньяка и стакан. Воровато оглянувшись, наливает себе пол-стакана коньяка, крякает, залпом выпивает, затем издает вздох удовольствия, ставит бутылку и стакан на место, закрывает сейф и прячет ключ.
Появляется Студентка.
Студентка. Николай Витальевич, а у нас занятия будут? Уже полчаса ждем.
Профессор (испуганно). Сейчас – сейчас.
Вскакивает, бестолково суетится, хватает попавшиеся под руку книги, бумаги, таблицы. Все вываливается у него из рук. Махнув рукой, профессор опрометью вылетает за дверь, забыв закрыть дверь.
Через минуту появляется Лаборантка.
Лаборантка (с недоумением). Кто-то дверь не запер…
Видит разбросанные Профессором книги, начинает их собирать, потом ставит электрический чайник, заваривает кофе (все это делает, напевая), раскрывает пачку печенья, с удобством располагается в кресле, берет мобильный телефон.
Лаборантка. Алло, Маша!!! У нас тут какой-то бардак…
Сцена II
На кафедре сидят Первый и Второй доценты. Первый Доцент сидит в кресле, второй – прямо на столе. Они пьют кофе, хрустят печеньем. Здесь же суетится Лаборантка, поднося доцентам чашки с кофе и печенье на подносе. На лице Лаборантки – выражение внимания и сосредоточенности.
Первый Доцент (ставя пустую чашку на поднос). Спасибо, Людочка! (обращаясь ко Второму Доценту). Как провел выходные?
Второй Доцент (небрежно). Да на охоту ездили с Гусаровым.
Первый Доцент (с явным интересом). А куда? Опять в Ярышевку?
Второй Доцент. Ага
Первый Доцент. Ну, и как?
Второй Доцент. Гусаров двух зайцев добыл.
Первый Доцент. А ты хоть раз выстрелил?
Второй Доцент. Ни разу.
Во время разговора в преподавательскую входит Мрачная Доцент. Она незаметно слушает разговор доцентов, явно не совсем понимая, о чем идет речь, но обращает внимание на слово «выстрелил».
Мрачная Доцент (Второму Доценту с трагическими интонациями в голосе). Вот Вы, Геннадий Сидорович, представляете, что было бы, если бы в Вас попали?
Второй Доцент (задумчиво прихлебывая кофе). Мне было бы уже, наверно, все равно…
Входит Профессор. Он здоровается за руку с Первым и со Вторым Доцентами, небрежно кивает Мрачному Доценту (та при этом обиженно отворачивается), садится на свое место.
Лаборантка (Профессору). Кофе будете, Николай Витальевич!
Профессор (внимательно смотрит на сейф, тянет к нему руку, но на пол-пути отдергивает назад). Нет, Людочка, спасибо!
Мрачная Доцент, нагруженная ещё больше и ещё более мрачная, чем в первый раз, уходит. Лаборантка, нисколько не стесняясь, мужчин показывает ей вслед язык.
Второй Доцент (с укором Лаборантке). Людочка!!!
Лаборантка (лукаво подмигнув). А?
Входит Декан. Мужчины, кроме Профессора, дружно встают, приветствуя женщину.
Декан (решительным тоном). Николай Витальевич, Ваша кафедра до сих пор не сдала годовые учебные отчеты. И это повторяется уже не первый год.
Профессор (с обреченным видом Первому и Второму Доцентам). Вы сдали?
Первый и Второй Доценты. Ещё на прошлой неделе.
Профессор. А кто не сдал?
Лаборантка (ехидным тоном, обращаясь больше к Декану). Тамара Валерьевна!
Декан молча поворачивается и исчезает также внезапно, как и появилась. Профессор, уже никого не стесняясь, открывает сейф, достает оттуда коньяк, выпивает, потом вопросительно смотрит на Доцентов, но те отрицательно мотают головой. Профессор и Второй Доцент уходят.
Входит Студентка.
Студентка. Можно? Здравствуйте, Иван Андреич, я к Вам.
Первый Доцент. Здравствуйте, Аня. Присаживайтесь. Что у Вас?
Студентка (небрежно, но вместе с тем с обожанием глядя на Первого Доцента). Я курсовую принесла.
Первый Доцент. Давайте сюда!
Студентка (нерешительно). А может быть, посмотрите? Может, там ошибки есть?
Первый доцент с явной неохотой раскрывает курсовую. Студентка придвигается к нему поближе. Первый Доцент отодвигается, но студентка придвигается ещё ближе. Первый Доцент отодвигается ещё раз, но бдительная студентка ловко придвигается ещё раз, норовя прикоснуться к Первому Доценту коленкой. Первый Доцент решительно отодвигается.
Первый Доцент. Хорошо, Аня, давайте «зачетку».
Студентка (удивленно). Как?? Всё??
Первый Доцент. Всё, Аня, у Вас очень хорошая работа. Давайте «зачетку».
Студентка (разочарованно). И никаких ошибок?
Первый Доцент. Никаких.
Студентка (совсем упавшим голосом). И больше приходить не надо?
Первый Доцент. Не надо… (пауза). Встретимся на консультации и потом на экзамене.
Студентка (с надеждой). Правда?
Первый Доцент. Правда, правда.
Студентка отдает «зачетку». Первый Доцент расписывается. Забрав зачетку, студентка, немного ободрившись, уходит. В разгар предыдущей сцены входит Мрачная Доцент, нагруженная ещё больше, чем в предыдущих сценах. Она с явным неодобрением наблюдает за Первым Доцентом и Студенткой, стараясь шуметь как можно больше. Первый Доцент и Студентка не обращают на неё никакого внимания.
Сцена III
В преподавательской присутствуют Профессор, Первый Доцент, Второй Доцент, Мрачная Доцент, Лаборантка. Входит Секретарша.
Секретарша. Через пятнадцать минут – заседание учебно-методической комиссии!
Профессор (со вздохом) и Мрачная Доцент (с явной готовностью) поднимаются и уходят. Входят Студентки.
Студентки (хором). Здравствуйте!
Первый Доцент, Второй Доцент, Лаборантка (вместе). Здравствуйте!
Студентки. Мы пришли поздравить вас с Новым Годом!
Не давая опомниться сотрудникам, студентки быстро расстилают на столах скатерть, достают бутылки шампанского, фрукты. Некоторые студентки решительно берут стремянку и развешивают на стенах мишуру и конфетти. Лаборантка с явной охотой помогает студенткам. Первый Доцент и Второй Доцент смотрят на приготовления с явным замешательством и удовольствием одновременно.
Студентка (протягивая бутылку Первому Доценту). Открывайте, Иван Андреич!
Хлопает пробка, раздается визг, смех, крики «С Новым Годом!». В разгар веселья в преподавательскую решительно входят Профессор и Мрачная Доцент. Профессор сразу направляется к сейфу.
Мрачная Доцент (почти кричит). Это невозможно! Я не согласна! Этот курс принадлежит мне! Я его никому не отдам!
Профессор не обращает на Мрачную Доцент внимания, пьет коньяк и только тут он и Мрачная Доцент замечает царящее в преподавательской веселье. Профессор, ни мало не смущаясь, присоединяется к празднующим. Мрачная Доцент растеряна, пытается что-то сказать, но в итоге исчезает из преподавательской. На неё никто не обращает внимания.
Сцена IV
На кафедре сидит и что-то пишет Второй Доцент. Внезапно появляется Декан.
Декан (с раздражением). Почему Вы отказываетесь работать с отстающими студентами?
Второй Доцент. А Вам не кажется, что такая «работа» унизительна для сотрудника высшей школы?
Декан. Это наша с Вами работа! Мне звонила Наталья Валентиновна. Вы ей нахамили…
Второй Доцент Ничего я ей не хамил, а сказал то, что и Вам сейчас говорю. Вот посоветуйте – продолжил я – что мне сказать (далее идут любые фамилии), у которых не сдана сессия ЦЕЛИКОМ?
Декан. Поговорить с ними и предупредить…
Второй Доцент. Я с ними говорил ещё летом. Они убеждены, что их не отчислят.
Декан. Вызвать родителей.
Второй Доцент. Отец одного из них приезжал ещё год назад. Результат у нас перед глазами. А (прозвучала ещё одна фамилия) не сдал мне зачет ещё со второго курса.
Декан. А почему Вы не поставили?
Второй Доцент. Да если бы он ещё появился..
Декан. Что Вы предлагаете?
Второй Доцент. То, что предлагал и раньше. Отчислить...
Декан. Мы уже семьдесят человек отчислили.
Второй Доцент. И какие проблемы? У экологов всегда процентов двадцать отчисляли. Остальные тут же брались за ум.
Декан (вздыхая). Хорошо, я доведу Вашу позицию до Вашего заведующего.
Второй Доцент (невозмутимо). Да мы с ним это уже сто раз обсуждали.
Декан уходит. Второй Доцент направляется к сейфу
Сцена Y
В преподавательской сидят: Профессор, Первый Доцент, Второй Доцент, Лаборантка. В преподавательскую врывается Мамаша.
Мамаша. Почему моей дочери не ставят зачет? Вы взятки вымогаете!? Сколько вам надо?
Сотрудники кафедры пытаются успокоить Мамашу. Та ещё больше распаляется.
Мамаша (визжит). Вы все тут взяточники! Только и знаете, что со студентов взятки берете!
Второй Доцент (с ведомостью в руке). Как фамилия студентки?
Мамаша (немного понизив тон). Картавцева.
Второй Доцент (просматривая ведомость). Картавцева Надежда получила зачет ещё неделю назад. Вот посмотрите!
Мамаша выхватывает ведомость у Второго Доцента, лихорадочно и недоверчиво просматривает её, потом сует её обратно и исчезает так же стремительно, как и появилась. За дверью слышится её зычный голос, затем девичий плач, крик «Мама, зачем ты меня позоришь?». Первый Доцент, а за ним и все остальные устремляются за дверь. Слышны пытающиеся успокоить снова разбушевавшуюся мамашу возгласы. Затем сотрудники разом возвращаются назад, достает коньяк, три стакана и решительно разливает. Первый Доцент и Второй Доцент, не дожидаясь приглашения, садятся вокруг Профессора.
Вот уже не первый раз мне приходится бывать на выборах в качестве корреспондента газеты «Гражданский голос». На этот раз судьба забросила меня в … тот же педагогический университет, в котором я и имею удовольствие работать.
Выборы в том году ознаменовались довольно бурными событиями, им предшествующими. Недели за две до того поползли слухи о подозрительных людях, бродящих по общежитию и предлагающих деньги (250 р.) за голоса, отданные Той Самой Партии. Затем поползли слухи о том, что декан нашего факультета требует голосовать за Ту Самую Партию, угрожая за неповиновение выселением из общежития и даже последующим отчислением.
Правда, последний слух потом не подтвердился. При личной встрече декан заявила, что ни за какую партию она не агитировала, а лишь хотела собрать всех студентов, проживающих в общежитии, для голосования именно на избирательном участке в университете, чтобы, дескать, обеспечить большую явку. Что ж, это ещё терпимо…
Приходили сведения и о запугивании избирателей в сочетании с попытками подкупить их и с других предприятий города. Люди полушепотом рассказывали мне о случаях увольнения тех, кто посмел выступить против Той Самой Партии.
Вся совокупность слухов, а также просьбы студентов, заставили меня вновь стать наблюдателем со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Правда на этот раз положение корреспондента делала мой режим более вольным и не связанным с конкретным участком.
На участок я прибыл около девяти утра. Здороваюсь с коллегами, членами избирательной комиссии и осматриваю зал для голосования, под который был приспособлен вестибюль перед актовым залом. В правой части зала установлены электронные урны для голосования, рядом с которыми суетятся сотрудники университета, специально прошедшие курс обучения в Москве по работе с урнами нового образца.
Среди наблюдателей отмечаю представителей разных партий. Это можно считать прогрессом по сравнению с тем, что я наблюдал полтора года назад, когда за выборами на моем участке присутствовали лишь наблюдатели Той Самой Партии.
Я прибыл как раз незадолго перед тем, как «выполнять свой гражданский долг» явилась первая партия ещё толком не очнувшихся от сна студентов. Утром бедолаг подняли комендант общежития с вахтерами и погнали на избирательный участок.
Студенты шли словно сомнамбулы. Многие девушки без привычного нам макияжа и причесок даже трудно узнаваемы. Подходя к урне для голосования, многие не могли даже правильно вложить бюллетени в урну. На попытку помочь им девушки слабо огрызались: «Вы бы ещё раньше нас подняли!»
На входе в университет замечаю молодого человека с каким-то списком в руках. Молодой человек о чем-то спрашивает вышедших из института девушек и делает пометки в своем списке. Представитель гуманитарного факультета отмечает явку на выборы своих студентов.
Зато после первой волны студентов явка на нашем участке поднялась до 23 %. Такого ранее не наблюдалось. Для верности сходил на соседний участок, расположенный в находящейся поблизости школе. Там явка составила всего 15 %. Для интереса звоню своему другу, дежурящему на избирательном участке в одном из райцентров области.
- Это что-то небывалое! Народ так и прет! – слышу в трубке мобильного телефона. – Явка уже 24 %!
Потихоньку появляется университетское начальство. Ректор и проректора тут же спрашивают явку. Я так и не понял, какой им до этого интерес, пока проректор мне не пояснил: «За низкую явку на прошлые выборы в N-ском районе заврайоно сняли!» Вот оно что!
Слышу возмущенные возгласы. Один из наблюдателей недоволен тем, что избиратели, покинув кабинку для голосования, минуя урну, направляются прямо к выходу.
На выходе замечаю девушку, стоящую с бумагой и ручкой в руке. Девушке голодно на ветру и под начинающимся дождем, она зябко прячет голову под капюшон куртки. Выхожу на улицу и узнаю в замерзшей «экзитпольщице» свою студентку.
- Как голосуют? – тихо спрашиваю Марину
– В основном за ЛДПР, чуть меньше за КПРФ. – также тихо отвечает студентка. - За «Яблоко» единично.
- А за Ту Самую Партию? – спрашиваю.
- Нет никого – Марина понижает голос до шепота.
К девушке подходит молодой человек, забирает у неё бумагу и ручку, становится на неё место. Марина получает возможность погреться и выпить в буфете чашечку горячего чая.
В этот раз я пробыл на избирательном участке недолго. Убедившись, что мои студенты проголосовали беспрепятственно и вроде бы никакого давления на них не оказывалось, я поплелся домой.
Общие выводы по сравнению с предыдущими выборами:
1) Значительно возросшее административное давление и подкуп избирателей;
Сегодня ездил в общественную приемную В.В. Путина на предмет письма с требованием проведения ремонта нашего дома (являющегося кстати памятником историко-культурного наследия федерального значения). Сколько мы его добиваемся, надо рассказывать, как говорил А. Райкин, "отдельно с глазу на глаз". Могу лишь сказать, что жильцы нашего дома уже отчаялись встретить добрую волю чиновников и начали ремонт своими силами. Это продлится долго и будет стоить недешево, но другого выхода, похоже, нет.
Итак, все-таки поехал я в гости к Путину (кто не знает адреса, скажу, дабы люди знали, куда не стоит ходить: проспект Революции, 33). Сразу предупреждаю, на входе в это заведение была бы весьма уместна надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Очередь состояла примерно человек из двадцати. Уверенный, что для того, чтобы подать письмо, мне в очереди стоять не придется, направляюсь прямо к стойке, за которой сидела крашеная блондинка со скучающим лицом. Здесь меня ждал облом – письма, оказывается, принимаются в порядке общей очереди.
Осматриваюсь, размышляя, стоит ли мне ждать или нет. Сидящий в конце приемной мужчина (как выяснилось потом, он пришел хлопотать о повышении пенсии для сына-инвалида), видя мое колебание, замечает:
- Садитесь, Вам ещё повезло – и, видя моё недоумение, добавляет – сегодня народу немного. Может быть, к вечеру успеете…
- Как? – сказать, что у меня отвисла челюсть, значит весьма сильно приуменьшить степень моей реакции. Из-за того, чтобы подать письмо, оказывается, надо сидеть целый день!
- Я здесь уже третий день сижу – добавляет пожилая женщина – все вопрос с квартирой для мужа-военного не решим… Они тут все время куда-то уходят. А с часу до двух здесь вообще перерыв.
Услышанного мне было достаточно, чтобы стремительно покинуть означенное заведение. Я дошел до почтампа (три дома от приемной) и отправил письмо заказной почтой. Вроде бы отделался «малой кровью», но сей визит произвел на меня гнетущее впечатление.
Вывод: в т.н. «общественных приемных» сидят такие же равнодушные и туповатые чиновники, как и в других местных структурах (мне показалось даже, что я видел там одного из прежних знакомых по визитам в бюро технической инвентаризации). Так что посещать сие учреждения просто не имеет смысла!
Куда направлялся средний советский гражданин в субботнее утро. Конечно же, на рынок, чтобы закупить продуктов на целую неделю. Магазины в то время не баловали людей разнообразием ассортимента. А на рынке было вполне удовлетворительное (разумеется, по советским меркам) изобилие. Да и цены были вполне приемлемыми. Вспоминаю, когда во время «перестройки» коммунисты пугали нас рыночными отношениями, то реагировали мы достаточно спокойно. И так основную массу продуктов в то время либо привозили с огородов, либо покупали на рынке. Чего нам было бояться?
Времена сейчас изменились. Мировые торговые сети пожаловали в наш город. «Ашан», «Линия», «5», «Магнит» и другие предлагают неслыханное по советским временам изобилие продуктов со всего мира. Рынков становится все меньше. Возможно, они доживают последние годы.
Лично я все равно предпочитаю супермаркетам рынок. Мой любимый находится на остановке «Березовая роща». И дело даже не в том, что это не далеко от моего дома. По-моему, это последний в нашем городе рынок, где ещё торгуют продуктами с собственного приусадебного хозяйства жители воронежских пригородов.
Здесь можно ещё купить домашнюю сметану и творог, соленых огурчиков и маринованных опят, домашний сыр и топленое масло с личной маслобойки. А в период сбора урожая прилавки рынка ломятся от клубники, малины, моркови, редиски, редьки и зелени всех видов. Ближе к осени прилавки заполняются картошкой, свеклой, яблоками, грушами, сливами, абрикосами. И дело даже не в изобилии продуктов (кого сейчас этим удивишь?) и в их относительной дешевизне.
Конечно, все то же самое и по более низким ценам можно встретить в глянцевых упаковках на прилавках супермаркета. Но, разве не заслуживает небольшой прибавки возможность купить овощи прямо, что называется, с огорода, и при этом ещё и не спеша поговорить о чем-то с продавцом (он же, как правило, и производитель)?
В грибной год рынок заполняется белыми, маслятами, опятами, рыжиками, груздями и другими представителями грибного племени. Можно встретить и только что собранные, и соленые, и маринованные разными способами. «Ими же отравиться можно!» - возмутится какой-нибудь чистоплотный читатель. Что ж, если боитесь отравиться, то отсылаю Вас в супермаркет. Купите баночку вешенок или груздей, невесть где собранных или выращенных. Как говорится, вольному воля!
На том рынке присутствует какая-то особая, я бы даже сказал, душевная атмосфера.
- Здравствуйте, Галина Васильевна! – молодой человек лихо здоровается с продавщицей. – Ты мне сегодня оставила?
- Оставила, Витек – продавщица тянется под прилавок и достает оттуда большую голову домашнего сыра.
Молодой человек радостно восклицает, берет сыр, расплачивается и уходит.
Соседка той продавщицы перед тем, как спросить мой заказ (это она сделала немедленно с улыбкой на лице, как только я подошел), обсуждала с предыдущей покупательницей – молодой мамашей, державшей за руку шустрого шестилетнего сынишку – рецепт изготовления пирожных из творога и масла. Поинтересовавшись, когда продавщица приедет следующий раз, молодая мамаша уступает мне место возле прилавка.
Мне вспомнился случай, свидетелем которого я недавно был. Дело было на проходившем в Воронеже Гражданском форуме. Какая-то дама, представитель областной администрации, кричала с пеной у рта:
- Все рынки надо закрыть!!! Это рассадники заразы!!! Вместо них должны быть супермаркеты!!!
Слов нет, санитарная обстановка на рынке нередко оставляет желать лучшего. Ну, и что? – хочется возразить той даме. Если бы рынки были рассадниками заразы, так бы народ и ходил на них? «Подгнивший плод никто, поверьте, не сорвет…» - хочется сказать словами поэта.
Посещая Европу с удивлением узнал, что там рынки отнюдь не ушли в прошлое. В Париже, Барселоне, Салониках они играют немалую роль в снабжении населения, а также как центры общественной жизни. Да, цены на них немного выше, чем в супермаркетах, но … Может быть, дело как раз в той душевной и отчасти «домашней» атмосфере, на рынках присутствующей. Ведь в супермаркетах не всегда даже запомнишь, с кем ты имел дело! Все служащие ходят в одинаковой фирменной одежде и даже лица у них как будто одинаковые. А уж заговорить с ними вообще как-то в голову не приходит.
Купив все, что мне надо и поговорив с продавцами (знакомых тут у меня полно!) покидаю рынок с известной долей печали. Ведь это едва ли не последний мой визит сюда. На краю торжища уже возвышается … деревянная церковь. И кому пришло в голову возводить храм на торжище? Мне говорили, что батюшке предлагали другое более подходящее место на возвышенности («дабы малиновый звон раздавался по всей округе»), но тому показалось то место «неудобным, чтобы на машине подъезжать». Вот и подумаешь, где святости больше – в душевно обсуждающей с покупательницей рецепт пирожков продавщицей или батюшкой, которому на машине к храму подъезжать неудобно?!
Хмурым ноябрьским утром шустрая «ГАЗель» везет нас по острогожской дороге. Цель нашей поездки на этот раз – мировая «мекка» археологов, одно из самых таинственных и легендарных мест Воронежской области – Костенки.
История открытия этого места насчитывает не одно столетие. Само название места говорит о том, что кости мамонтов здесь собирали всегда. Местные жители использовали их для самых различных целей – от изготовления трубок и мундштуков до производства костной муки. Объяснить столь массовое залегание целых пластов огромных костей в одном месте никто не мог, да и не пытался. Всех вполне устраивали уже набившие оскомину легенды о некогда живших в этих краях великанах, на которых за что-то Господь прогневался и… В общем, последствия для великанов были самыми печальными.
Обилием костей в этих местах заинтересовался Петр I. По его личному указанию в 1696 году (этот год можно считать началом археологических исследований в районе Воронежа) солдат Преображенского полка Филимон Катасонов произвел раскопки и пред царские очи были представлены несколько огромных костей. Молодой царь, к тому времени поездивший по европейским музеям и анатомикумам, решил задачу истинно по-царски: «Сие есть кости слонов Александра Македонского, ходившего воевать скифов». Надо сказать, что с научной точки зрения царь все-таки был ближе к истине, чем местные составители легенд.
В 1717 годуПетр I писал в Воронеж азовскому вице-губернатору С. А. Колычеву (до 1725 года Воронеж был административным центром Азовской губернии), что «повелевает в Костенску и в других городах и уездах губернии…приискивать великих костей как человеческих, так и слоновых и всяких других необыкновенных». Многие из находимых в Костенках костей Петр I «вытребовал в Санктпетербургскую свою кунсткамеру».
В середине XYIII века Костенки посещает молодой (всего 23 года) академик Карл Гмелин. Ему также удается (не смотря не недоверие местных жителей, в своей основной массе – однодворцев) накопать несколько интересных образцов костей.
Историк князь П.А. Кропоткин позже высказал догадку, что на правом берегу Дона когда-то существовали мамонты, а значит, обязательно должны найтись и следы обитания древнего человека. Гипотезу Кропоткина подтвердил его ученик профессор Петербургского университета Иван Семёнович Поляков. Он в 1879 году из первого же заложенного шурфа извлек кремневые орудия труда, наконечники копий и другие предметы, подтверждающие существование людей в этих местах много веков назад. Почти с той поры петербургские (ленинградские) ученые и задают тон в изучении этого важнейшего для всемирной истории памятника.
Надо сказать, что экспедиция И. Полякова тоже проходила отнюдь не гладко. Приехавший столичный житель у местных жителей не вызывал доверия. Молодому ученому пришлось изрядно раскошелиться (благо, экспедиционные фонды того времени, в отличие от современных, позволяли это сделать), приобретая кости у местных однодворцев по баснословной цене.
Надо сказать, что настороженное отношение к раскопкам и к музею у местных жителей сохраняется и сейчас. До сих пор среди них можно услышать: «Как у Сашки-то Рогачева под хатой энту самую стоянку нашли, так Сашкину хату снесли, а на её месте музей поставили». При этом то, что местный энтузиаст-краевед Александр Рогачев сам обнаружил эту стоянку и добровольно отдал место с ней под музей, да при этом ещё собственноручно изготовил для музея несколько художественных реконструкций, никто не помнит и не знает.
Костёнки признаются богатейшим в России местом сосредоточения стоянок эпохи верхнего палеолита — людей современного типа. Здесь на территории около 10 км² открыто свыше 60 стоянок (на ряде по несколько жилищ, иногда очень крупных), датируемых от 45 до 15 тыс. лет назад. В связи с огромной площадью (хотя и разновременной) заселения исследователи ищут аргументы в пользу признания Костенок одним из древнейших протогородов на планете (с населением 200—300 человек одновременно). Правда, воронежский историк В. Загоровский считал, что Костёнки к «протогородам» не имеют никакого отношения — это место сосредоточения разновременных поселений (стоянок) первобытных охотников в конце ледникового периода. Вероятно, что-то притягивало сюда людей в разные времена.
Костёнковские стоянки древних содержат жилища из костей мамонта, над одним из которых сооружен павильон-музей. Найдены многочисленные произведения искусства, в том числе всемирно известные женские статуэтки — так называемые «палеолитические Венеры».
Наконец, мы сворачиваем с трассы и начинаем спуск в долину Дона. Нашим глазам открывается восхитительный вид. Справа и слева от дороги высокий берег Дона прорезан живописными балками. Справа на краю оврага маячит само село Костенки (в прошлом – город Костенск).
Слева видны окраины Воронежа, справа вонзаются в небо, словно жерла орудий, своды реакторов Нововоронежской АЭС, а прямо перед нами вытянулось озеро Погоново. Мое богатое воображение добавило к этой картине простирающиеся до горизонта просторы тундро-степи, многочисленные стада мамонтов, гигантских торфяных оленей и овцебыков, преследуемые стаями полярных волков. Картина получилась завораживающая.
Спускаемся в село и вскоре останавливаемся у здания музея. Сам музей представляет собой довольно непритязательное здание советской архитектуры 70-х годов серого цвета и прямыми линиями. Видно, что архитектор при создании проекта особенно не заморачивался. Над входом где-то под самой крышей видны барельефы трех мамонтов.
На входе в музей висит плакат, призывающий поддержать губернатора и проголосовать за Ту Самую Партию. Оказывается, за день до нашего приезда музей почтил своим визитом сам губернатор, приехавший в Костенки в рамках предвыборной кампании встречаться «с местной молодежью». Где там нашлась молодежь и почему для встречи с ней было выбрано неотапливаемое здание музея, для нас осталось загадкой.
Проходим в музей. Для начала нам предлагают посетить зал, посвященный истории изучения Костенок. Здесь мы видим портреты Полякова, Рогачева, Борисковского, Замяткина и других археологов, вложивших свой труд в изучение костенковских стоянок. На центральной стене висит схема расположения костенковских стоянок. Посреди зала стоят несколько стендов с кремневыми орудиями. Наш гид сетует на то, что только малая часть найденного на раскопках остается в местном музее. Основная масса принадлежит археологическим экспедициям, приезжающим со всего мира. Большая часть находок в настоящее время хранится в Музее антропологии и этнографии в Петербурге.
Выходим в основной зал. Центральное место в нем занимает палеолитическая стоянка, представляющая собой живописную груду костей мамонтов, из которых были сложены основания древних жилищ. В кости вставлялись жерди, которые обтягивались шкурами. Моему воображению снова представились стада мамонтов. Сколько же их было тут, если из их костей строились жилища?
Среди костей мамонтов бросилась в глаза другая кость, по виду явно не такая древняя. Наш гид невозмутимо рассказала, что в свое время археологи разбрасывали в окрестностях кости слонихи, благополучно почившей в бозе в местном цирке. Целью этого странного на первый взгляд занятия было изучение процессов вымывания костей и их распространения. А некоторые кости (а чего добру пропадать?) добавили в экспозицию музея.
Стены главного зала исписаны различными художественными реконструкциями, изображающими жизнь древнего человека, природу древнего Придонья (стада мамонтов, оленей, бизонов), сцены охоты на мамонтов и т.д. и т.п.
Всеобщее внимание привлекло симпатичное чучело мамонта, выполненное в натуральную величину. Правда сразу же выяснилось, что перед нами никакое не чучело, а стопроцентная кукла, сделанная из пластмассы и шерсти яка. Говорят, что на него пошла шерсть не менее, чем сорока яков. Чучело сотрудники музея зовут Степаном и считают полноправным членом своего коллектива. Мы тоже начинаем испытывать симпатию к Степану и решаем с ним сфотографироваться.
В углу зала размещена художественная реконструкция быта палеолитической семьи, выполненная Рогачевым, на месте дома которого теперь и стоит музей. Внимание мужчин привлекает огромный гарпун, который держит в своих могучих руках глава палеолитической семьи. Если с такими гарпунами на рыбалку ходили, то какая же тогда рыбка в Дону водилась?
Далее следует несколько стендов с блестящими изделиями из различных минералов. Из слов гида с некоторым разочарованием узнаю, что это не древние находки, а изделия современных мастеров-энтузиастов. Гид начинает нам рассказывать о такой науке, как трасология, только не как о подразделе криминалистики, изучающей следы преступления, а о науке, изучающей древние технологии и на её основе воссоздающей древние изделия. Костенки являются, помимо всего прочего, своеобразной «меккой» энтузиастов-трасологов.
Следуем дальше и видим рисунок, изображающим ландшафт долины Дона в палеолитические времена. Видно, что воображения автора рисунка и автора этих строк работало примерно в одном направлении.
Далее на стенде показаны образцы осоки низкой, или мамонтовой травы, бывшей основным кормом мамонтов. Сейчас это растение, реликт ледникового периода, ещё можно встретить на наших меловых обнажениях.
С таинственным видом гид подводит нас к следующему экспонату. Это – копия довольно примитивного древнего рисунка. На рисунке можно довольно достоверно различить мамонта и … какой-то странный предмет, напоминающий лестницу, прислоненную к плечу животного. Гид высказывает предположение, что мамонты были «частично домашними животными», что-то типа индийских слонов.
Далее нам предлагается рассмотреть портреты жителей древних костенковских стоянок, выполненных на основе найденных черепов. В их лицах довольно четко просматриваются негроидные черты. Впрочем, удивительного здесь ничего нет, учитывая, что древнейшей человеческой расой является именно негроидная.
Заключительным экспонатом музея стала знаменитая «палеолитическая Венера», представляющая собой фигуру женщины в состоянии беременности. О ней написано уже много, так что любознательных читателей автор отсылает к специальной литературе.
Уже покидая музей и направляясь к ожидающей нас «ГАЗели», мы затронули тему об уникальности данного места. В итоге пришли в общему мнению, что таких стоянок по берегам Дона было много, но раскопки (в силу каких-то специфических обстоятельств) проводят только в этом месте. В следствие каких-то геологических особенностей кости здесь рано привлекли к себе внимание человека. Да и для раскопок это место оказалось более удобным, чем другие.
Рассуждая таким образом, мы погрузились в микроавтобус…
Студент обязан не только все услышать, но и все увидеть, везде побывать, все потрогать своими руками. Причем, добавлю от себя, не зависимо от того, желает ли он того или нет. Впрочем, спешу добавить (уже слыша возмущенные возгласы), что на этот раз группа попалась достаточно любознательная. Собственно идея данной экскурсии в немалой степени принадлежала студентам.
И вот сумрачным ноябрьским утром я ожидаю студентов на остановке. Погода для экскурсий самая подходящая: моросит дождь, с водохранилища дует пронизывающий ветер, воздух насыщен водными парами. Вскоре начинают появляться и студенты.
Не смотря на ранний подъем (а та аксиома, что молодежь ой как не любит рано просыпаться, уже многим набила оскомину) студенты выглядят довольно бодро. Шутки, смех, остроты (изрядная часть которых перепадает и на долю автора этих строк) звучат непрерывно. Очевидно, студенты решили, что лучше уж прогуляться по непогоде, чем сидеть в аудиториях и слушать скучные лекции.
Целью нашей поездки на этот раз являются очистные сооружения завода «Воронежсинтезкаучук». Этот завод – детище первых пятилеток и был вторым (после Ярославского) заводом в стране Советов, начавшим производить синтетический каучук. В настоящее время «Воронежсинтезкаучук» - модернизированное по последнему слову техники суперсовременное предприятие, имеющее (если верить рекламным проспектам) международный сертификат, как использующее самые «экологичные» технологии.
Наконец, все в сборе. Появляется наш гид (уже знакомая читателю Светлана), и мы трогаемся. До управления завода идти каких-нибудь десять минут. Правда, находятся и на этот раз среди студентов умудрившиеся опоздать. Причем, это как всегда живущие ближе всех к месту назначенной встречи. Подгоняемые моими свирепыми окриками студентки догоняют нас уже в дверях предприятия.
Во дворе завода нас уже ждут. Симпатичная женщина бальзаковского возраста одетая в форменную куртку протягивает мне заранее заявленный список и просит отметить присутствующих. «Мы ведь за вас отвечаем» - как бы даже извиняется она. Такое обхождение ни в каждом туристическом круизе встречается. Это уж можете мне поверить!
Мы грузимся в довольно удобный автобус и отправляемся. Дорога не занимает много времени и проходит больше по «частному сектору» воронежского левобережья. Наконец, мы проезжаем через какие-то ворота и выходим из автобуса возле небольшого здания непритязательного вида.
Почти сразу же нам в ноздри ударяет резкий и довольно неприятный запах. Впрочем, об этой особенности очистных сооружений нас уже предупредили. А я так всегда говорю своим студентам, что работа эколога всегда связана с неприятными запахами, нечистотами, грязью и т.д. и т.п.
Мы проходим в помещение (при этом неприятный запах усиливается) и попадаем в небольшую комнату, которую наш гид назвал «операторской». Посреди комнаты красовался огромный щит с мелькающими красными и зелеными огоньками. При виде его я испытал удовольствие дикаря-людоеда, впервые увидевшего красиво раскрашенную консервную банку. Этот щит являлся на самом деле «щитом управления».
Напротив щита валялась груда пластиковых бутылок, по виду напоминающих пивные. На бутылках красовалась таинственная надпись «Препарат овицидный пуролат-бингсти». Таким интригующим названием оказывается обладает средство от глистов.
Наш гид начинает довольно пространно объяснять, какой путь проделывает вода от стока с предприятия до своего слива в водохранилище. На вопрос, можно ли пить такую очищенную воду, присутствующие сотрудники предприятия лишь машут руками: «Ни в коем случае, это техническая вода!».
Во время затянувшего рассказа студенты заметно заскучали. Но что стоит время, потраченное на прослушивание чересчур подробного рассказа, по сравнению с возможностью сфотографироваться в настоящей строительной каске (все сотрудники очистных сооружений ходят в таких касках)!? По настойчивым просьбам также водружаю на голову сей головной убор, дабы предстать перед фотоаппаратами в таком вот неотразимом виде.
Затем нас ведут в цех механической очистки. Неприятный запах ещё более усиливается, но студенты мужественно терпят. В цеху перед нашими глазами предстают огромные сооружения, по форме похожие на огромные барабаны. Это так называемые блоки-фильтры, в которых решетки с ячейками различных диаметров задерживают различные механические примеси. Эти примеси затем выводятся по конвейеру, одновременно прессуясь между огромными пластинами и сваливаются в глубокие окрашенные в черный цвет ящики. Выделяющаяся смесь по консистенции похожа на манную кашу, но имеет темно-серый цвет и соответствующий запах.
В конце цеха стоят матерчатые мешки с надписями «Тринатрийфосфат, 25 кг». Сие вещество играет важную роль в дальнейшей очистке воды, выступая в качестве коагулянта. (О том, что такое коагулянт, позволю себе не рассказывать, отсылая не сведущих в химии читателей к соответствующим учебникам).
После посещения цеха механической очистки нам предлагают выйти на свежий воздух. Впрочем, понятие «свежий» в данном случае весьма относительно, так как все время сопровождающий нас запах не только не ослабевает, но даже усиливается. Нам предлагают подойти в резервуарам биологической очистки воды.
Здесь нас ожидает весьма эффектное зрелище. Вода в резервуарах буквально «бурлит и пенится». Создается впечатление, будто мы стоим у края котла, в который сейчас служители ада будут сбрасывать нераскаявшихся грешников. Такое впечатление усиливается парящими над резервуарами клубами пара.
В соседнем резервуаре воды нет, и мы можем достаточно основательно рассмотреть его устройство. Глубина резервуара составляет около шести метров, и он весь перегорожен металлическими решетками. Решетки служат пристанищем различным нитрифицирующим бактериям (за подробностями отсылаю любознательного читателя к специальной литературе), которые трудолюбиво без отпуска и выходных разлагают различные нечистоты до относительно безопасного состояния. Судя по количеству грязи, осевшей на решетках, голодная смерть этим бактериям в ближайшие десятилетия явно не грозит.
Снова заходим в помещение. К запаху уже привыкли даже самые чувствительные студентки. Следующий цех представляет собой переплетение многочисленных труб различных цветов и диаметров, по которым вода из резервуаров биологической очистки поступает на ультрафиолетовое облучение.
В конце цеха стоят несколько резервуаров, по форме напоминающие большие ванны. Каждая ванна снабжена ультрафиолетовыми лампами, излучающими зловещий ядовито-зеленый свет. Этим светом должны быть убиты все зловредные болезнетворные микроорганизмы, прошедшие через механическую очистку, коагулянт и биологическую очистку.
После ультрафиолетового облучения вода поступает в отстойники, после чего, отстоявшись, направляется прямым ходом в «Воронежское море». А примеси собираются и вываливаются здесь же на иловые поля. При нас по этим «полям» ползал бульдозер, трудолюбиво ровняя поверхность. В чем смысл такого уравнивания сотрудники очистных сооружений нам толком ответить не смогли. На вопрос, можно ли использовать содержимое иловых полей на удобрения лишь замахали руками: «Что вы, там ещё столько всего!!», оставив нас самим задумываться над тем, что произойдет, когда те «поля» будут переполнены. Но это, как говорится, уже вопрос будущих поколений.
Экскурсия закончилась. На прощание заходи в цех, чтобы сфотографироваться всей группой на фоне многочисленных переплетений лестниц и труб в цехе механической очистки. Затем благодарим наших гидов и направляемся обратно к автобусу. Одна из студенток печально вздохнула: «Даже каску нам не подарили!»
Не те студенты, которые из аудитории не вылезают сто лет…
А те студенты, которые прыгают в скорые и … привет!
Студенческая песенка 70-х годов
Конечно, любой студент скажет, что в аудитории всему не научишься (если, конечно, хочешь чему-то научиться). Мало ведь что-то услышать и прочитать. Надо ещё что-то увидеть своими глазами и пощупать своими руками.
Свято исповедуя данный принцип и учитывая многочисленные просьбы студентов, проходящих курс «Экологическая токсикология», морозным ноябрьским утром, потирая замерзающие руки и нервно поглядывая на часы, дожидаюсь жаждущих новых впечатлений студентов на автобусной остановке на одной из тихих окраин Воронежа.
Целью моего появления здесь в столь ранний час является проведение экскурсии на водоподъемную станцию. Должен же в конце концов «обучаемый контингент» воочию увидеть и узнать, как получают ту воду, которая течет (иногда!) из наших водопроводных кранов.
Пока жду своих «подопечных», становлюсь свидетелем нескольких сценок, иллюстрирующих жизнь воронежского предместья. Напротив остановки на другой стороне улицы расположен продовольственный магазин. К магазину подходит пожилая пара. Мужчина стразу же решительно направляется внутрь, но жена ему что-то предостерегающе кричит. Мужчина отмахивается и исчезает в дверях. Через минуту он появляется назад, пряча в кармане бутылку пива.
Как только пара села в автобус, возле магазина словно бы из-под земли вырос субъект неопределенного возраста с лицом цвета перезрелой сливы. Он воровато озирается и исчезает в дверях. Синий субъект задерживается в недрах местного «Gallery Lafajet» несколько дольше, чем предыдущие посетители, затем появляется снаружи, вновь воровато оглядывается и спешит за угол. Однако прежде чем исчезнуть из моего поля зрения, он все-таки останавливается, достает из-за пазухи плоскую бутылку, отвинчивает крышку и начинает жадно поглощать содержимое. Затем облегченно вздыхает, закручивает крышку и исчезает за углом.
Следующими и последними персонажами моих бдений стали три местных гопника. На вид им можно было дать и шестнадцать лет и все тридцать. Гопники были одеты в куртки ярких цветов, головы покрыты какими-то невообразимыми головными уборами, а тощие шеи повязаны шарфами в цвета от ярко-алого до полосато-голубого. Грязно матерясь, они зашли в магазин, быстро вышли оттуда и здесь же на остановке принялись хлебать пиво, продолжая при этом что-то обсуждать, щедро пересыпая свою речь матерщиной. Надо сказать, что когда они ушли, я испытал облегчение. Мне вспомнились слова песенки периода «застоя»: «Солнце красит нежным светом стены древнего Кремля, похмеляется с рассветом вся советская земля»
Студенты начинают прибывать заранее (с ума сойти!). Не смотря на раннее утро и далеко не солнечную погоду (а чего вы хотели в ноябре?), настроение у всех бодрое. Слышатся веселые восклицания, шутки, смех, студенты радостно приветствуют меня и друг друга.
Наконец прибывает Светлана, наша выпускница и сотрудник Центра экологической политики, которая собственно и является главным организатором данной экскурсии. Светлана бодро приветствует нас и велит следовать за собой.
Наш путь лежит через воронежскую окраину, застроенную «частным сектором». Правда название «тихая» ей вряд ли подойдет. Автомобили снуют в обе стороны едва ли меньше, чем в центре. И это при том, что за дорогой здесь явно не следят, а дорожные службы появляются на этом «Воронежском Монмартре» явно не часто (если вообще появляются!). Ледок, покрывший асфальт тонким слоем, заставляет нас внимательно смотреть под ноги.
Дорога ведет нас через сосновый лес. Здесь приятно дышится, слышны голоса синиц, щелканье поползня, стремительной серой молнией мелькнула тень ястреба перепелятника. Кто-то из студентов находит ещё цветущую пижму, знакомую по летней практике. После наблюдений над жизнью городских окраин взгляд отдыхает, сталкиваясь с картинами природы.
Пройдя с полкилометра, сворачиваем налево и видим перед собой большие ворота, верх которых опутан колючей проволокой. За воротами стоит существо среднего рода (потом оказалось, что это все-таки женщина) в одежде цвета хаки и с кобурой. Сие зрелище не прибавило нам энтузиазма.
Правда, нас уже ждут. Светлана, не обращая внимания на существо среднего рода, решительно вступает на территорию режимного объекта. Нам ничего не остается, как следовать за предводителем. Впрочем, нас уже встречают…
Мужчина лет шестидесяти сначала почтительно здоровается со Светланой, потом со всеми нами. Потом любезно дает нам несколько минут подождать опоздавших (такие всегда есть, вот и сейчас две девушки позвонили с остановки, и их подруги попросили у меня разрешения их встретить).
Далее мы следуем ещё через одни ворота и оказываемся на обширной поляне, на которой присутствуют лишь два сооружения: небольшая кирпичная будка и воронка, накрытая металлическими щитами. Подходим сначала к воронке.
Воронка оказалась лишь верхней частью сорокаметровой скважины, которая собственно и является началом пути воды из подземных горизонтов в наши квартиры. На конце скважины установлен насос и механический фильтр. Со слов нашего гида узнаем, что скважины служат в среднем пятнадцать лет, после чего в связи с износом фильтров засыпаются. Так же нам поведали, что наши подземные воды довольно сильно загрязнены солями марганца и железа. Но основная их очистка происходит не здесь!
Расположенная рядом со скважиной кирпичная будка (на неё наше внимание обратилось в первую очередь!) оказалась всего лишь раздаточным щитом электропитания насоса, погруженного в скважину и обеспечивающего подъем воды в очистные сооружения.
Дальше наш путь лежит в святая святых водоподъемной станции: на очистные сооружения. Но по дороге нам попадаются обрезки труб диаметром около метра. Именно по таким трубам вода проходит свой путь в наши квартиры. Вид этих труб производит впечатление на моих юных слушателей, и они даже просят сфотографировать их на фоне этих кусков металла.
Заходим в самое большое здание ВПС – очистные сооружения. Первое, что замечаем, войдя в здание, - запах, представляющий собой смесь запаха ржавчины и болота. Впечатление не самое приятное! Невольно закрадывается мысль: и это мы пьем!
Поднимаемся по довольно крутой лестнице и попадаем в большой зал. По залу мы перемещаемся по мостикам, под которыми расположены огромные резервуары с водой. Вода здесь ржаво-рыжего цвета и покрыта слоем противной пены. «Здесь вода очищается от железа!» - торжественно объявляет нам гид и, хитро улыбнувшись, добавляет: «Подождите минутку!»
Через минуту нашим глазам представилось зрелище, которое доводилось наблюдать не каждому. Сначала раздался гул, а потом под нами словно бы разверзлись сразу сотни Ниагар. Одновременно сразу сошлись несколько стремительных водных потоков. Вода заклокотала и заметалась под нами, словно пойманный зверь в клетке. Картину добавляли струи воды, ударившие из нескольких боковых кранов, ранее нами не замеченных. Я пытался сфотографировать это эффектное зрелище, но из-за насыщенности воздуха водяными парами объектив моего «цифровика» запотел, и изображение вышло мутным.
Когда бушующий под нами водоворот успокоился, мы прошли в следующий сектор зала, где размещались несколько сухих резервуаров, наполненных крупным песком, имеющим таинственный оранжевый оттенок. Оказалось, что это особый монтмориллонитовый песок, имеющий крупные звездообразные песчинки, на которых ионы железа и марганца оседают более эффективно. Под конец посещения очистных сооружений нам предлагают попробовать прошедшую через них воду. Общее впечатление: вода годится для питья, но неприятный болотный запах ещё сохраняется.
Далее наш путь лежит в хлораторную. Это небольшое здание, в котором расположены два хлоратора – таинственного вида приборы, напоминающие по виду одновременно самогонный аппарат и медицинскую капельницу. При этом каждый хлоратор соединен с ядовито-желтым баллоном с хлором. Остальную часть помещения занимают огромные насосы, подающие воду в хлораторы.
Последний пункт нашего вояжа – насосная. Уже отсюда вода идет непосредственно потребителям. По дороге туда нам показывают два больших резервуара объемом по десять тысяч кубометров каждый, куда поступает вода из хлораторной.
В насосной стоит громкий гул, не позволяющий даже разговаривать. Но вид этих ревущих зверей, снабжающих питьевой водой полгорода производит впечатление. Студенты смотрят на это чудо техники с уважением. Здесь же можно попробовать воду уже прошедшую хлорирование и отстоявшуюся в резервуарах. Находим, что она вполне пригодна для питья и даже по-своему вкусна.
Вот и закончилась наша экскурсия. За час с небольшим мы проследили весь путь воды от подводного мутного потока до чистой прозрачной водички, льющейся нам на радость из водопроводного крана.
Юбилей факультета – такое нечасто встретишь. Долго колебался, писать мне о нем или не стоит. В конце концов, я не специалист в концертной деятельности, а тут волей-неволей придется выступать с позиций критика. А потом все-таки решил написать. Почему? Как то обстановка к тому располагает.
Уехал на ноябрьские праздники в деревню подготовить дом к зимней консервации. Темнеет в ноябре рано. Семь вечера, а за окном хоть глаз коли. (Сами понимаете, об уличном освещении в деревне речи не идет). Брешут собаки в селе на противоположном берегу Дона. Их перебивают своими таинственными криками влюбленные черноглазые совы неясыти. От протопленной печки исходит приятное тепло. Ну как тут не взяться за перо (точнее за клавиатуру)? Может быть, я тем самым чуть облегчу жизнь этнографам будущего, которые вдруг ни с того, ни с сего заинтересуются студенческими концертами начала XXI века? Итак, раскрываю ноут-бук, сажусь к столу и приступаю.
Начать хочу с того, что интенсивная подготовка к юбилею началась как минимум за два месяца. А за две недели до праздника в деканате шла речь только о юбилее. По какому вопросу туда не зайди, разговор быстро смещался в сторону праздника. Шло распределение и перераспределение ролей (не всегда бесконфликтное), из-за репетиций было отменено несколько командировок.
За день до праздника меня вечером срочно вызвали на работу с требованием немедленно предоставить фотографии для стендов. В это время в коридорах на верхних этажах студенты рисовали декорации, в компьютерном классе срочно делались праздничные презентации, а у нас на кафедре молодая преподаватель с помощницами – студентками пятого курса обшивали цветной материей проволочные каркасы, долженствующие в дальнейшем изобразить бабочек, птичек, цветочки и т.д. и т.п. Все это должно было послужить украшением сцены.
И вот долгожданный день наступил! С самого утра в вестибюле перед актовым залом были выставлены столы, за которыми сидели студенты в фирменных свитерах с эмблемой факультета. Их функцией была регистрация приглашенных. Также были одеты студенты, расположившиеся у самого входа в главный корпус, а также студенты, выставленные на лестничных пролетах. Они должны были служить путеводными знаками для гостей.
Весь вестибюль был украшен стендами с различной тематикой. На них красовались надписи: «ЕГФ в школе», «ЕГФ в науке», «ЕГФ в буднях», «ЕГФ в праздники». Отдельный стенд был посвящен летним полевым практикам. Здесь же замечаю стенгазету, сделанную моими студентами по итогам последней практики в Бабке. На видном месте красуется карикатура на Вашего покорного слугу. Ладно, хоть похож и на том спасибо! В углу красуется экран, на котором прокручивают любительские фильмы о ЕГФ.
- Кирилл Викторович, Владимир Николаевич!!! – слышим восторженные крики. К нам подбегает оживленная стайка недавних выпускниц – Как мы рады, что Вы нас пригласили! Спасибо Вам большое! Можно с Вами сфотографироваться?
Наивные, разве мы сможем им отказать? Приходится терпеливо ждать, пока фотограф перекладывает фотоаппараты (их не менее десятка) из рук в руки. Наконец, церемония закончена, и мы проходим в зал.
Украшение зала заслуживает отдельного описания. Справа стоит стол, накрытый зеленым сукном, напротив которого стоит объемистый пластиковый сосуд-фильтр с надписью «Экологически чистая вода». На заднике в виде отрывного календаря вывешены несколько больших листов ватмана. На самом верхнем листе красуется надпись «Естгеофак. 1951 – 2011. Календарь»
В левой стороне сцены установлены несколько сучьев, облепленных сухими листьями. Они символизируют собой деревья в осеннем одеянии. На занавесе закреплены проволочные бабочки, птички, цветочки и т.п., в общем, все, что вчера до глубокой ночи (!) трудолюбиво конструировали у нас на кафедре студентки-пятикурсницы под началом нашей молодой коллеги.
Прямо перед сценой над аппаратурой колдуют операторы. Они, похоже, давно и хорошо усвоили абсолютную истину: аппаратуры, которая не подведет в самый ответственный момент, в природе не существует.
Зал уже почти наполнен. Даже приходится внести несколько рядов стульев, чтобы вместить всех желающих. Всюду слышны радостные возгласы, смех, визг. Это встречаются молодые выпускники, в которых ещё вовсю бродит ностальгия по alma mater.
Дружески здороваемся с коллегами, учителями из сельских школ, с которыми у нас установлены давние и плодотворные отношения (причем замечу для уже готовых поиронизировать, что никакие кавычки тут неприменимы).
Наконец, концерт начинается. На сцену выходят ведущие. Каждый держит в руках красную папку, в которую периодически подглядывает. «Могли бы и текст выучить!» - мелькает брюзгливая мысль.
Слово предоставляется декану факультета. После коротких слов приветствия декан дает команду: «Знамя естественно-географического факультета – внести!». Зал встает. В центральном проходе появляется колоритная фигура нашего заведующего кафедрой, держащего знамя в вытянутой руке. Бодрым солдатским шагом профессор с полным осознанием важности момента и с торжественной миной на лице следует на сцену, где и устанавливает флаг. Звучит гимн факультета!
Затем слово предоставляется ректору. В краткой приветственной речи он отмечает масштабность, с которой естественно-географический факультет отмечает свой юбилей, а также креативность сотрудников. В своей речи ректор также с одобрением отзывается о том, что «естгеофак не сидит на месте», а активно «распространяется» по области, сея «разумное, доброе, вечное…»
Следом на сцену пригласили ветеранов факультета (в общей сложности человек семь). Под аплодисменты зала и запущенное слайд-шоу им вручили подарки. Подарки представляли собой подушки из поролона, выпускаемые предприятием, замдиректора которого является химик – выпускник факультета.
Затем наступила очередь детей. Под аплодисменты зала на сцену вышли около полутора десятков детей преподавателей в возрасте от почти младенческого до подросткового. Возглавляла их студентка третьего курса – дочь одного из наших преподавателей.
Не знаю, может я излишне категоричен, но детское искусство вызывает во мне скорее негативную реакцию. Точнее, не само искусство, а его, если можно так выразиться, эксплуатация. Бывало, придешь в гости, так тебе непременно подсунут какого-нибудь наглого карапуза, которого поставят на табуретку, и он будет заунывным голосом читать стихи. А я должен смотреть на него и восхищаться, когда на самом деле мне его убить хочется.
Нечто подобное я испытал и сейчас. Дети исполнили какую-то песенку, во время чего две девочки, одетые в гимнастические костюмчики, выполнили несколько сальто. Зал рукоплескал и умилялся. Во время исполнения номера случился небольшой казус.
Марина (дочь нашего преподавателя) во время исполнения припева вдруг схватила самого маленького участника выступления и поставила его на стол перед деканом. Малыш оказался в весьма неустойчивом положении. Зал замер! К счастью декан не растерялась и, встав со стула, ухватила малыша под мышки. На помощь поспешил один из операторов, придержав ребенка с другой стороны. Так что, можно сказать, отделались легким испугом. В заключение детского номера на сцену вышел пожилой преподаватель кафедры зоологии и вручил «будущим студентам естгеофака» сачки для ловли насекомых.
Наступила очередь основной т.н. «исторической» части концерта. На календаре был торжественно оторван верхний листок, и на всеобщее обозрение предстала картина, изображающая трактор, пашущий целину. Вновь замелькали кадры слайд-шоу. Декан проникновенным голосом перечислила события, произошедшие в жизни факультета в 50-е годы.
На сцену вышли студенты и несколько молодых преподавателей, одетые по моде тех лет. Душевно заиграла гармонь. Потом послышались звуки вальса. Актеры исполнили сценку, изображающую выпускников, направляющихся по комсомольским путевкам на целину. Завершающим номером в этой серии стало исполнение романса «Чюлита».
За 50-ми годами последовали 60-е. Был сорван очередной листок календаря, и зрителям был представлен плакат с изображением устремляющейся в космос ракеты и портретом Гагарина. На сцене появилась группа студентов в туристическом одеянии и вооруженные рюкзаками, гитарами, котелками и прочей туристической атрибутикой. Одновременно на сцене появились двое молодых сотрудников в одежде «стиляг» 60-х. Загремели звуки рок-н-ролла. Не знаю, как другие, а я испытал зуд в ногах. Хотелось выскочить на сцену и присоединиться к танцующим. Композиция 60-х годов завершилась блестящим соло на саксофоне. Сидящий со мной рядом профессор аж прослезился, явно вспомнив молодость.
Наступила очередь 70-х годов. На календаре появился хоккеист в форме сборной СССР и локомотив, символизирующий работу студенческих отрядов. На сцене появились студенты в рабочей одежде, ползущие (именно так!) по картофельному полю. Здесь пришел черед прослезиться мне. Уж больно рельефно была сыграна сцена работы в колхозе, ставшей одним из символов нашей студенческой молодости. Зазвучала мелодия «Листья желтые…»
Следующим номером, олицетворяющим 70-е, стала кадриль в исполнении профессора кафедры экологического образования и молодой сотрудницы (по совместительству замдекана) кафедры химии. Зал взвыл от восторга!
Наступила очередь 80-х годов. На заднике появился плакат с олимпийским мишкой. Разыгранная следом сценка изображала въезд студентов в новое общежитие, построенное как раз в те годы. На сцене появились студенты, несущие с собой матрасы, кровати, чемоданы, чайники и т.д. Зазвучали звуки твиста. Честно говоря, я усомнился в правомочности выбора твиста, как символа 80-х. Ведь он появился и стал популярным значительно раньше.
90-е годы… На заднике появились цвета российского «триколора». Выпускников 90-х в зале, похоже, было больше всего, так как появление данной надписи было воспринято с наибольшим энтузиазмом. Особый ажиотаж вызвала сценка, изображающая студентов, пишущих шпаргалки. Избито, но довольно выразительно… Затем была разыграна сценка «Фрося», вызвавшая в зале новый приступ ностальгии. Кульминацией композиции, посвященной 90-м годам, стала «Ламбада» в исполнении студенток второго курса. Мне почему-то вспомнилась фраза Берии, отбирающего номера для кремлевского концерта: «Там юбки соблазнительно взлетают и голые ляжки видны».
Когда дошла очередь до 2000-х годов, на заднике появилось изображение земного шара, на фоне которого были вырисованы дубовый лист с желудями, бабочка и химическая реторта. Данные предметы должны были символизировать четыре отделения факультета.
Затем на сцене появилась группа студентов, вынесших плакаты с названиями сел, в которых факультет активно работает. Композицию продолжил народный танец. Завершением композиции стали песни в исполнении выпускницы, учительницы в Панинском районе и студентки-первокурсницы.
Итак, финал! На сцену вышли все участники концерта, вновь зазвучал гимн факультета. Зал встал! К единственным недостаткам концерта могу отнести лишь его продолжительность (около трех с половиной часов).
Выходим из зала. Замечаю, что на моем мобильном телефоне отмечено несколько пропущенных звонков (звук я на время концерта выключал). Звоню в ответ и тут же слышу: «Кирилл Викторович, где же Вы? Мы уже собрались на кафедре!» Звонила одна из выпускниц, у которых я был куратором.
Поднимаемся на кафедру. Нас уже встречают. Вновь слышны радостные приветствия, смех, шутки. Решаем сфотографироваться с выпускниками разных лет прямо в коридоре перед кафедрой. Тем временем на кафедре студенты уже хлопочут возле праздничного стола.
Дальнейшее описывать, думаю, нет смысла… Могу лишь сказать, что мне давно не приходилось бывать в такой дружественной и располагающей обстановке…
Ба, а печка то уже прогорела! Да и холодновато что-то становится. Придется растапливать по новой.
Полтора года назад я наблюдал за выборами в Павловске и по свежим впечатлениям написал следующий очерк.
Выборы в уездном городе N
Приезжаю в город N (один из райцентров Воронежской области) за день до выборов. Посещаю местный ТИК и регистрируюсь. В ТИКе меня сразу же огорошили: «На вашу газету поступила телефонограмма о нарушении правил публикования предвыборных материалов». Правда, через несколько минут выяснилось, что это была не наша газета, а другая с похожим названием. Направляюсь на участок. Здесь ещё идут приготовления: устанавливаются кабинки, столы, урны. Здороваюсь, представляюсь, регистрируюсь. Чувствую, что мне здесь больше делать нечего, прощаюсь и ухожу.
В день выборов я на участке уже в 7.17 – первым из всех наблюдателей. Позже подходят другие наблюдатели. Все они представляют «ЕР». Представителей от других партий не замечаю. Начиная с 7.50 в дверь начинают стучаться избиратели. Председатель строго запрещает открывать раньше положенного времени. Кое-кто из избирателей возмущается: «Нам на работу надо!»
В 8.00 участок открывается и сразу заполняется народом. Председатель комиссии подходит ко мне и приглашает в кабинет, выразительно щелкнув себя по горлу: «Пойдем отметим начало выборов». Вежливо отказываюсь, дескать, с утра не пью… Председатель комиссии, милиционер, пожарный и несколько членов комиссии мужчин удаляются в кабинет. Через минуту выходят оттуда с покрасневшими лицами и заблестевшими глазами.
С самого начала на участке образуется очередь. Кабинок для голосования всего две, а участок не маленький. Многие люди голосуют открыто, так что легко подсмотреть, кто где галочку поставил. Почему-то это обстоятельство не нравится наблюдателям от «ЕР», и они просят избирателей заходить в кабинки. Одна девушка, возмущенно фыркнув, выбрасывает бюллетень и уходит с участка. Один из членов комиссии делает ретивой наблюдательнице замечание. Замечаю, что многие люди, отголосовав, сразу звонят и кому-то докладывают. Правда, как проголосовали, все-таки не говорят.
Народу на участке, помимо избирателей, прорва! Тут и милиция, и пожарные, и врач. В 10.00 на участке появляется ещё и местный самодеятельный вокальный ансамбль. Начинаются народные песни. В сравнительно небольшом помещении воздействие на барабанные перепонки довольно ощутимое. Поэтому решаю прогуляться и заодно посмотреть соседние участки.
Характерная черта уездного города N в день выборов – пробегающие впопыхах члены комиссии, несущие переносные урны для домашнего голосования. Доля пожилых людей в населении райцентров весьма велика. С нашего участка машина ушла ещё в 8.10. Работа выездного члена комиссии весьма тяжела и беспокойна. На неё ездят только молодые физически крепкие мужчины, обладающие к тому же стальными нервами. Но и те к концу дня почти падают. В день им надо объехать порядка 100 адресов. Общение с пожилыми людьми – занятие также долгое и требующее терпения. Но, черт возьми, не могу отделаться от мысли: «Что мешает этим людям вбросить в переносные урны десяток другой лишних бюллетеней за отсутствующих и не открепившихся избирателей? Или поставить пометку там где надо вместо какой-нибудь подслеповатой бабушки? Ведь сделать это, зная паспортные данные, очень даже просто!»
На соседнем участке застаю следующую картину. Те же очереди, то же голосование «в открытую». Один дедушка, уже зайдя в кабинку для голосования с пачкой бюллетеней, громко требует указать, кто из кандидатов в депутаты местного райсовета является его земляком, так как за других он голосовать не желает. Громко возмущается, когда члены комиссии отказываются это сделать.
Замечаю ещё одно интересное явление. Люди, выходя из кабинок, идут к урне, часто не сворачивая бюллетени, так что посмотреть, кто как голосовал, труда не составит. А у урны стоит наблюдатель от «ЕР» (наблюдателей от других партий и на этом участке нет1) и вроде как помогает пожилым людям запихивать большие бюллетени в урну. Кабинок для голосования на этом участке больше – 6, но очереди все равно наблюдаются. Кстати, аналогичная картина была и на третьем посещенном мной участке. Наскоро перекусив, возвращаюсь на свой участок.
12.30. Вокальный ансамбль, слава Богу, уже уехал. Народу поубавилось, но очереди ещё стоят.
14.00 На участке почти пусто.
18.00. Комиссия уже явно скучает. Председатель и милиционер всё чаще удаляются в кабинет, откуда выходят раскрасневшиеся с блеском в глазах. Все настойчивее гостеприимные хозяева зазывают в кабинет и меня. Поэтому решаю ещё раз прогуляться и посмотреть, что делается на других участках.
На соседнем участке застаю директора школы (в которой участок организован), который вроде бы присутствует там как член ТИК. Большинство членов комиссии – учителя той самой школы.
19.30. Наконец-то вернулись члены комиссии, проводившие голосование на дому. Они голодные, усталые и злые и сразу направляются в кабинет. Переносные ящики оставляют в зале для голосования под охраной пожарного. Подкрепившись и переведя дух, рассказывают, что к некоторым бабушкам приходилось ездить по несколько раз, не заставая их дома. Эти инвалиды то ушли на рынок, то к соседке. «А что ж ты, Мария Ивановна, но участка не могла дойти?» — в сердцах спрашивают члены комиссии, уже изрядно помыкавшиеся по городу. «А мне некогда» — заявляет бабушка. Другой голосовавший на дому старичок бросил сослепу в урну вместо бюллетеней свою сберкнижку, которая до того лежала вложенной в паспорт.
Ровно в 20.00 участок закрывается и минуты через четыре на стол ставится первый переносной ящик. Его содержимое вываливают на стол и начинают быстро считать. Обращает на себя внимание очень малое количество испорченных бюллетеней. Стою рядом, мысленно считаю бюллетени, поданные за разные партии, делая выборку из сотни бюллетеней. Получается, что на «ЕР» подано около 80 % голосов.
Не стану утомлять читателей описанием того, что происходило на участке до получения мною копии протокола. Достаточно сказать, что члены комиссии явно торопились, желая быстрее покончить с этими опостылевшими бумажками. В подсчете бюллетеней принимали участие милиционер и врач. Ну как же не помочь своим друзьям, родственникам, знакомым, свойственникам, кумовьям и т. д. и т.п., которые уже падают с ног от усталости? Да и стол у них уже давно накрыт (это было сделано между 18.00 и 20.00 во время наименьшего посещения участка)!
Ровно в 24.00 получаю копию протокола. Достаю калькулятор и подсчитываю. За «ЕР» проголосовало … 44 % голосов. Достаточно несложных расчетов, чтобы убедиться, что в основной урне число бюллетеней, поданных за «ЕР» составляло всего 8 %! На том позволю себе закончить!
Выводы:
1.Главный упор при наблюдении за выборами в сельской местности и малых городах необходимо сделать на домашнее голосование. Таким образом здесь голосует очень немалая часть населения.
2.Возможна посылка на участок сразу двух наблюдателей. Один бы находился на участке, фиксируя явку, а другой наблюдал за домашним голосованием.
3.«Стиль» выборов в малых городах и несомненно в сельской местности весьма своеобразен и требует подготовленных наблюдателей, хорошо знающих местную специфику.
И вот на пороге – очередные выборы! Пока разворачивается предвыборная борьба, улицы городов и поселков украшаются предвыборными плакатами, перед избирателями встает риторический вопрос «Идти или не идти!» Очень широко сейчас убеждение типа «От меня ничего не зависит!» или «За нас уже все решено!»
Немало интересной информации о выборах в сельской местности приносят мне студенты. К слову сказать, они проявляют недюжинную осведомленность, так как у многих родители – учителя, регулярно привлекаемые к работе в избирательных комиссиях различного уровня. Передаю слово им. «Опять будет принуждаловка в школах у учителей. Накануне прошлых выборов поставили перед фактом: за какую партию голосовать. Да по слухам, не только в школах так было..»
Могу сказать, что данный пост вызвал моё недоумение. Я, честно говоря, даже не представлял, как можно «принудить» голосовать за ту или иную партию. Более того, мне представлялось даже невозможным «проверить», как тот или иной человек голосовал. Но дальнейшее общение в инете развеяло мои иллюзии.
«Кирилл Викторович, поверьте, проверить можно! – втолковывала мне одна студентка четвертого курса, - и если выясняется, что ты не «единорос, то - выговор вплоть до увольнения.»
«Элементарно - в селе и проверять не надо – высказался мой коллега, учитель сельской школы, - учитель приходит получать бюллетень, а за столом избиркома сидит его директор, и этак карандашиком: "галочку здеся". У меня друг уже лет пять работает в аппарате облизбиркома - говорит, на этом уровне и выше подтасовать уже нельзя - наблюдатели и т.п. А вот ниже чудят - к каждой урне наблюдателя не приставишь. И основные нескладушки возникают именно в самом низу».
Мой друг, также учитель сельской школы, неоднократно привлекаемый к работе в избирательной комиссии, поведал мне следующее: «Основные «вбросы» бюллетеней проводятся в домах престарелых, санаториях, больницах, т.е. там, где ДОКУМЕНТЫ НАХОДЯТСЯ ОТДЕЛЬНО ОТ ИХ ОБЛАДАТЕЛЕЙ. Плюс отсутствующие. База паспортных данных есть везде, так что если заведомо уверены, что человек на выборы не явится, то что мешает вбросить бюллетень за него? Ведь партии даже платят избиркомам за соответствующий процент голосов».
Далее мой друг рассказал о подсчетах голосов. «В протокол местной избирательной комиссии можно вписать ЛЮБОЕ число голосов. Кто будет проверять? Ведь только на нашем избирательном участке бюллетеней около двух с половиной тысяч. А на следующее утро они все должны быть уничтожены».
А вот самый подробный пост, также написанный студенткой четвертого курса. «У региональных отделений партии ЕР есть так называемая карта "опальных" районов (в Воронежской области она точно есть). Это те районы, в которых, не смотря ни на какую агитацию из выборов в выборы, ЕР либо со скрипом преобладает по голосам, либо лидирует КПРФ. Пример: прошлые выборы. По нашему району из 14 поселений в 5 (!) была выбрана КПРФ, и в стольких же ЕР получила незначительный перевес. Большинство за ЕР было в райцентре и ещё в одной крупной деревне. Как мне потом объяснили, это из-за того, что население деревни стареющее, а люди пожилого возраста голосуют по традиции за коммунистов, молодёжи немного и ей, как не грустно, параллельно на выборы. Люди среднего возраста, работающие на местах - это и есть основная агитационная категория - на их голосах и "выезжает" ЕР. Так вот в таких «опальных» районах мало того, что проводятся какие-то собрания партии (ну это наверно во всех района) где взрослых людей агитируют, а те в свою очередь, должны агитировать остальных.
И ведь в такие вот "сельские депутаты" выбирают людей видных – учителей. А там соответственно и рукой подать до всего административного аппарата местного правления, которого из райцентра настраивают на то, что есть только ЕР и если она вдруг в ВАШЕЙ деревне на пройдёт - урежем финансирование, да и школьный автобус вам зачем, и медпункт уж слишком шикарен - газом топите. У меня мама завуч, она рассказывала, что если не пройдёт ЕР (прошлые выборы), а так у нас уже было, то будет для деревни плохо. Бабушки и дедушки так и пойдут голосовать за КПРФ, а вот взрослые, сознательные люди обязаны отдать голос за ЕР. Проверить можно. Не знаю, где как, а у нас бюллетень дается под роспись избирательной комиссией. Они видят, кому конкретно дают, на нём есть какая-то комбинация цифр или букв. Её переписали, а потом при подсчёте смотрят, кто же за кого проголосовал. Людей в селе немного, так что тайны голосования не получается.» - печально заключает моя молодая собеседница.
Что мне оставалось ответить своим молодым собеседникам? Ничего умнее мне в голову не пришло, как изречь: «Решайте для себя сами. На выборы идите обязательно, если не хотите, чтобы ваш голос был «вброшен». Голосуйте за кого угодно, но говорите своим родственникам, друзьям и знакомым, чтобы ни в коем случае они не поддавались т.н. административному давлению. Люди мы в конце концов или нет?»
Гром грянул как всегда неожиданно. Зайдя в преподавательскую после занятий, я обнаружил там коллегу с другой кафедры. Я немного знал её раньше. Это была ещё молодая особа, черты лица которой не были бы лишены привлекательности, если бы на нем не было навешано выражение вечной обиды и недовольства. Кое-кто из коллег даже говорил мне, что с этой особой не стоит иметь дела ввиду её, скажем так поделикатнее, невысоких умственных способностей.
Так что большой радости по поводу этого визита я не испытал, а когда выяснилось, что плаксивая особа явилась по мою душу, в мозг закралось немалое беспокойство. Я могу понять злых коллег, но никогда не понимал коллег глупых.
- Кирилл Викторович, - с ходу и безаппеляционно произнесла вечно недовольная коллега, даже не ответив на мое приветствие – вы включены в комиссию по работе с отстающими студентами.
Я устремил свой взгляд на шефа, который, сделав вид, что ничего не замечает, продолжал рыться в каких-то бумагах. Мне ничего не оставалось, как с покорным видом сесть и приготовиться выслушать пылкую речь своей недовольной коллеги.
Коллега начала с того, что на факультете сложилась критическая ситуация: уже отчислено семьдесят человек и под угрозой отчисления ещё около ста. Необходимо «сохранить контингент». А для этого надо «плотно работать с отстающими студентами». Это должно выражаться в регулярных беседах, увещеваниях, звонках родителям, вызовах «на ковер» и т.д. и т.п.
Признаться, когда я все это слушал, меня не покидало ощущение чего-то нереального, если не мистического. Отдав двадцать лет своей жизни высшей школы, я меньше всего ожидал, что когда-нибудь мне придется заниматься тем, что мне предлагалось.
Не являясь очень уж суровым преподавателем, я всегда мог, закрыв глаза, поставить тройку двоечнику, прогульщику или даже откровенному тупице, но, после этого амнистированный просто переставал для меня существовать. Я не преследовал и не «тиранил» его, а просто «в упор не замечал».
Но моя коллега уже залилась соловьем, не слыша никого кругом, кроме себя. Под звуки собственного голоса она «впарила» мне список задолжников, включающий двадцать пять человек. При этом она заявила, что я обязан (с чего бы это?) обзвонить (!!!) их родителей и вызвать их в деканат. Подавив в себе желание ляпнуть что-то типа «Вы там рехнулись все, что ли?», задаю осторожный вопрос: «А эта работа оплачиваемая?». Впрочем, ответ я знал заранее.
Пробежав глазами список, я увидел несколько знакомых фамилий. У некоторых в списках «хвостов» стояла эффектная запись «Вся сессия». С отвращением засунув список в карман, я уже тогда твердо решил больше к нему не прикасаться.
Надеясь, что о моей работе в данной комиссии быстро забудут, я больше не вспоминал ни о ней, ни о моей вечно недовольной коллеге. Но мои надежды не оправдались.
Через несколько дней я возвращался из командировки. Автобус, пожирая километр за километром, стремительно мчался среди уже облетевших к концу октября лесополос и почерневших полей, среди которых попадались участки с ещё не убранными кукурузой и подсолнечником. Впереди уже показались «спальные районы» воронежских окраин.
Звонок мобильного телефона отвлек меня от приятных размышлений. Звонила моя вечно недовольная коллега:
- Кирилл Викторович – снова даже не поздоровавшись, начала ответственная за работу с двоечниками и разгильдяями – во вторнику надо подать список…
- Послушай, Наталья Валентиновна – не утерпел я – ты не находишь, что подобные занятия слегка унизительны для сотрудника высшей школы? – не дав ей опомниться от своей наглости, продолжал – Пиши меня к чертовой матери из этой комиссии. Я в ней работать все равно не буду!
- Я работаю с теми, кого мне дали. Решайте вопрос со своим заведующим.
Вполне удовлетворенный результатами разговора я на следующий день поговорил с шефом и предался более приятным и на мой взгляд полезным занятиям, которым должен заниматься преподаватель вуза: подготовка и чтение лекций, работа с дипломникам, и, конечно же, ведение данного блога.
Прошло ещё несколько дней. Приближался юбилей нашего факультета. Я зашел в деканат, дабы уточнить списки приглашенных. Декан встретила меня со слегка взъерошенным видом. Стало ясно, что она чем-то недовольна.
Тем не менее первые минуты разговора прошли спокойно. Правда меня несколько насторожило то, что декан отказала мне выдать дополнительно приглашения для выпускников – экологов.
Когда наш разговор относительно юбилея закончился, декан выпустила из себя воздух и приступила:
- Почему Вы отказываетесь работать с отстающими студентами?
- А Вам не кажется, что такая «работа» унизительна для сотрудника высшей школы?
- Это наша с Вами работа! Мне звонила Наталья Валентиновна. Вы ей нахамили…
- Ничего я ей не хамил, а сказал то, что и Вам сейчас говорю. Вот посоветуйте – продолжил я – что мне сказать (тут я назвал несколько фамилий, подчерпнутых из выданного мне списка задолжников), у которых не сдана сессия ЦЕЛИКОМ?
- Поговорить с ними и предупредить…
- Я с ними говорил ещё летом. Они убеждены, что их не отчислят.
- Вызвать родителей.
- Отец одного из них приезжал ещё год назад. Результат у нас перед глазами. А (прозвучала ещё одна фамилия) не сдал мне зачет ещё со второго курса.
- А почему Вы не поставили?
- Да если бы он ещё появился..
- Что Вы предлагаете?
- То, что предлагал и раньше. Отчислить...
- Мы уже семьдесят человек отчислили.
- И какие проблемы? У экологов всегда процентов двадцать отчисляли. Остальные тут же брались за ум.
Декан вздохнула.
- Хорошо, я доведу Вашу позицию до Вашего заведующего.
- Да мы с ним это уже сто раз обсуждали.
- Хорошо … - далее декан вернулась к теме предстоящего юбилея.
На том моя работа в комиссии по работе с отстающими студентами закончилась…
Все как обычно началось с телефонного звонка. Приятный юношеский голос, поздоровавшись, представился сотрудником редакции журнала «Де-Факто» и предложил мне поучаствовать в словесном поединке по поводу готовящегося закона об экологической амнистии. Признаться, об этом законе я был лишь наслышан. В интернете мне удалось найти несколько пресс-релизов о готовящемся законе, что позволило мне выразить свое отношение о нем в своем предыдущем посте. Однако полученной информации для предстоящего поединка было явно недостаточно.
На помощь, как уже не раз, пришла моя бывшая студентка Светлана, работающая в Центре экологической политики. Благодаря ей я получил более четкое представление о готовящемся законодательном акте. Если раньше я был готов клеймить и уничтожать этот закон, как явно противоречащий целям охраны природы, то теперь решил сменить тактику.
Моим оппонентом должен был сначала быть директор завода «Рудгормаш», но тот в последний момент отказался. Взамен мне предложили поспорить с директором трикотажной фабрики, по совместительству депутатом областной думы. Ладно, как говорится, где наша не пропадала!
Чуть раньше назначенного времени являюсь в «Петровский пассаж». Там в конференц-зале и должна состояться наша дуэль. Но сначала о самом здании. Мне не приходилось в нем раньше бывать, поэтому коротко расскажу о своих впечатлениях.
Первый этаж занят разнообразными бутиками со стандартным набором товаров: от кожгалантереи до компьютерной техники. И … ни одного покупателя! Для верности я специально прошелся по салонам. Кроме нескольких скучающих продавцов никого так и не встретил. Может быть, всему виной заоблачные цены? Но тогда за счет чего этот пассаж себя окупает?
Остальная часть здания отведена под отель. Как и в любом другом отеле: коридоры, ковровые дорожки, галереи номеров, холлы с мягкой мебелью. Все как в хорошем европейском отеле, но … никаких признаков жизни. Ни постояльцев, ни суетящихся горничных, меняющих постельное белье, ни уборщиц, ни запахов ресторанной кухни. Такое впечатление, что отель ни то прогорел, ни то постояльцев и персонал срочно эвакуировали. Подобную картину мне приходилось наблюдать только прошедшей зимой в Египте во время проходящих там революционных событий.
Наконец нахожу конференц-зал, где и должна состояться дуэль. Меня встречают сотрудники журнала. Моего оппонента ещё нет. Наконец появляется и он. На вид ему за пятьдесят, он ещё крепок и, похоже, регулярно занимается спортом. Впоследствии выяснилось, что он регулярно принимает участие в соревнованиях по тяжелой атлетике.
Наконец, наш поединок начинается. Кроме меня и моего оппонента в зале находятся ведущий, фотограф, два журналиста, из зрителей – лишь один мой хороший знакомый, в прошлом – начальник городского управления по охране окружающей среды, а ныне – генеральный директор ОАО (название забыл), занимающегося твердыми бытовыми отходами.
Вначале слово предоставляется мне. Помня сведения, полученные от Светланы, делаю упор не на экологическую, а на экономическую составляющую. Указываю, что готовящийся закон не исправит экологическую ситуацию, но сильно осложнит жизнь малым и средним предприятиям, которым придется платить значительно больше, чем они платят сейчас. Кому это выгодно? Выводы, как говорится, напрашиваются. Выгодно это крупным предприятиям, производящим большое количество выбросов, которые к тому же будут избавлены от конкурентов.
Мой оппонент явно не готов к такому изложению. Постоянно заглядывая в бумажку, он начинает, запинаясь, рассказывать о том, какая в стране плохая экология, что её надо улучшать, что надо думать о будущем детей и внуков и т.д. и т.п. Видно, что проект готовящегося закона он не читал и вообще имеет смутное представление о том, о чем в нем идет речь. Даже не понятно, поддерживает ли он этот закон или нет.
На мой прямой вопрос на эту тему кит местной промышленности отвечает утвердительно, упирая на то, что малым предприятиям надо «дать передышку». На мой второй вопрос о том, уверен ли он, что данный закон «даст передышку» малым предприятиям, мой оппонент отвечает бодро и, конечно же, утвердительною. Как будто он не слышал или не понял того, что я говорил. Типа, «одобрямс»…
Пришел черед моего оппонента задавать вопросы мне. Сперва он спросил (опять же заглянув в бумажку): «Что Вы лично сделали для экологии?» Пришлось, пересиливая себя (с глухим разговаривать вообще затруднительно), прочитать пространную лекцию по охране природе, экологическим проектам и истории природоохранного движения. Мой оппонент слушает, но трудно сказать, понимает ли он то, о чем идет речь или нет.
Второй его вопрос касался моего отношения к проекту новой окружной дороги (черт возьми, он вообще понимает, что мы здесь обсуждаем?). Пришлось, сдерживаясь, отвечать. Не дав мне договорить, он восклицает (опять же не отрываясь от бумажки): «А что Вы предлагаете?» Такое впечатление, что ему кто-то и речь и вопросы подготовил, а он теперь их повторяет.
Настало время задавать вопросы публике (представленной одним человеком). Профессиональный эколог задает прямой вопрос: «Почему в бюджете Воронежской области на экологические нужды отводится лишь 0,3 %?» «Красный директор» (как я его уже успел про себя окрестить) явно застигнут врасплох. Он начинает пространную речь о механизме принятия областного бюджета, по ходу речи путается и начинает рассказывать что то о детских садах, дорогах и т.д. и т.п.
Ведущий, слушатели и ваш покорный слуга в некотором недоумении. Ведущий пытается направить говорившего в русло темы дискуссии, но без особого успеха. Единственный зритель задает ещё один вопрос: «Согласны ли Вы с утверждением «Экология – удел богатых»?». Отвечающий с облегчением вздыхает (наконец то попалось что-то понятное) и дает твердый отрицательный ответ.
На заключительной стадии поединка предлагается задавать вопросы мне. Стараюсь говорить медленно и четко (чтобы оппонент понял) и пытаюсь выяснить отношение моего оппонента к экологической политике страны (точнее, к её отсутствию). И вновь выслушиваю долгую речь (в конце концов прерванную ведущим) о том, как важна экология, что надо думать о будущем детей и внуков о том, как отодвинули трубу от Байкала (а это он к чему приплел?) и т.д. и т.п. В конце своей речи руководитель промышленности вдруг патетически заявил: «Вся история человечества есть ухудшение экологии!» Не знаю, где он взял эту фразу, но она ему похоже так понравилось, что он ввернул её ещё несколько раз.
Наконец, диспут закончен. Мы жмем друг другу руки, потом оппонент подзывает нас всех и, показывая фотографии, где он запечатлен отжимающим штангу, начинает с увлечением рассказывать о своих спортивных подвигах. Из вежливости слушаю и киваю головой.
Вывод: диспут выявил полную некомпетентность моего оппонента (а похоже, всего депутатского корпуса областной думы и руководителей воронежской промышленности) относительно экологических проблем и экологического законодательства. Идя на дискуссию, посвященную конкретному закону, мой оппонент даже не удосужился ознакомиться с его проектом. Похоже, он вообще слабо понимал, о чем идет речь. С такими депутатами, как говорит старая солдатская пословица, каши не сваришь!
Предприятия смогут подавать заявки на "экологическую амнистию" с 1 января 2012 года при условии, что соответствующий закон будет утвержден Госдумой в первом и втором чтении до конца 2011 года.
Идею "экологической амнистии" высказал президент РФ Дмитрий Медведев в декабрьском послании к Федеральному Собранию. В частности, он заявил, что считает разумной идею так называемой экологической амнистии "при условии, что предприятие примет на себя жесткие обязательства по экологическому оздоровлению производства и той территории, где оно работает". "Экологическая амнистия", по словам президента, должна поощрять те предприятия-загрязнители, которые примут программы по исправлению ситуации. Президент также поручил правительству "подготовить предложения на эту тему".
"Если закон об "экологической амнистии" будет утвержден в первом и втором чтении ГД до наступления нового года, тогда он вступит в силу с 1 января 2012 года", - сказал собеседник агентства РИАН.
Он уточнил, что предприятия могут в течение года воспользоваться "экологической амнистией", и в этом случае к ним не будет предъявлено никаких экономических и административных претензий. Впрочем, по истечении года они также могут обращаться за амнистией, но при этом "они уже подпадают под действие экономических и административных претензий".
Под экологической амнистией заместитель руководитель Росприроднадзора А. Амирханов подразумевает временное разрешение на выбросы в воздух или в водные объекты загрязняющих веществ с превышением допустимых нормативов при условии наличия согласованного с региональными властями плана сокращения загрязнений.
Ранее, по словам Амирханова, если у предприятия не было лимитов на сбросы, то оно при проверке считалось нарушителем природоохранного законодательства и могло быть привлечено к административной ответственности вплоть до приостановления деятельности. Нормативы платы за выброс 1 тонны загрязняющих веществ устанавливаются постановлением правительства РФ отдельно по каждому веществу. Штрафы за нарушение нормативов выбросов пока взимаются в 25-кратном размере.
"Теперь же, при условии соблюдения лимитов, будет оплачивается сумма в пятикратном размере, и к предприятиям не будут применяться административные санкции", - добавил Амирханов.
Кроме того, он сказал, что лимиты на выбросы организация должна получать каждый год до достижения планового сокращения негативного воздействия.
Опрошенные ранее РИА Новости представители природоохранных организаций отмечают, что идея экологической амнистии не нова и уже применялась в 1990-е годы. По их мнению, важно, как именно будет реализован механизм природоохранного контроля предприятий. По мнению некоторых экологов, амнистия, как своего рода общественный договор, может сыграть положительную роль для наиболее ответственных компаний.
Первой моей мыслью при прочтении данного сообщения была: «Какая же благодатная почва открывается для различных злоупотреблений!» Кто будет проверять, как предприятие соблюдает «жесткие обязательства по экологическому оздоровлению производства и той территории, где оно работает"?
Насчет «наличия согласованного с региональными властями плана сокращения загрязнений» мы тоже уже проходили и проходим сейчас на разных примерах. В частности, чего стоит одна программа правительства Москвы, предлагающая заморозить объемы выбросов в атмосферу на уровне 2010 года. Странно выглядит это предложение, учитывая, что в Москве от машин уже проходу нет. При этом программа развития велосипедного транспорта Москвы была напрочь им проигнорирована.
Разве можно ждать в стране, где буквально все сферы жизни прогрызены коррупцией и при этом напрочь отсутствует сколько-нибудь внятная экологическая политика, эффективной системы контроля промышленных выбросов? Её и сейчас то нет!
Нет с тех пор, как в 2000 году был ликвидирован Комитет по охране окружающей среды, а его функции переданы Министерству природных ресурсов, т.е. министерству, занимающемуся разработкой природных ресурсов, поручено их же сохранение. Параллельно была ликвидирована независимая экологическая экспертиза.
Подобная практика является худшей традицией советских времен и ни к какому эффективному контролю никогда не приводила. По выражению замечательного писателя С. Залыгина, это все равно, что «экзаменующийся САМ СЕБЕ подготавливает вопросы к экзаменам». Кстати, ещё в 2002 году государство потеряло 1 млрд. бюджетных рублей, которые могло бы получить в виде штрафов и «экологических» налогов. Но, очевидно, у нас государство баснословно богато!
Министерство природных ресурсов сразу показало, какой оно «защитник природы», выпустив Временное положение, по которому нефтяные компании освобождались от уплаты налогов и штрафов, связанных с загрязнением окружающей среды. И это положение было утверждено правительством, опять же минуя экологическую экспертизу.
Второй моей мыслью было … недоумение. Неужели им все мало? Ведь хозяйствующих субъектам и сейчас предоставлено слишком много степеней свободы, а сейчас ещё и освободят от штрафов в связи с весьма невразумительной формулировкой: «при условии наличия согласованного с региональными властями плана сокращения загрязнений».
Мне ещё вспомнился печальный опыт «обязательств», которые брали на себя строительные компании, вырубающие под свои объекты ценные лесные и парковые насаждения. ОАО «Домостроительный комбинат», чтобы получить разрешение на вырубку более двухсот (!) деревьев в охранной зоне (!!!!) двух памятников природы обязался «благоустроить» находившийся поблизости парк. Естественно, они и не подумали этого делать, а деревьев вырубили в два раза больше запланированного. А кто проверять будет?
Компания «Автодорстрой», ведущая прокладку дороги через печально знаменитый Химкинский лес, обязалась посадить вдвое больше деревьев, чем предполагалось вырубить. В результате не было посажено ни одного дерева. В зачет компании пошли уже существующие насаждения. Ловко, не правда ли?
Описанные выше нововведения были выгодны в первую очередь сырьевым компаниям, а также предприятиям, экономящим на внедрении новых ресурсосберегающих технологий, т.е. привыкших работать «по-советски». Таким предприятиям выгодно сырьевое направление нашей экономики и развитие лишь обслуживающих его отраслей. Кропотливо заниматься модернизацией производственного процесса они просто не способны. И после этого наш президент ещё говорит об инновациях!!!
Кстати, во время последнего визита в Китай премьер-министр по сути расписался в неспособности правительства убрать некомпетентных и вороватых руководителей, пригласив китайцев к сотрудничеству … в Сколково. Китайцы, скрепя сердце, согласились поучаствовать в разработке двух моделей – пассажирского самолета и тяжелого вертолета. Не удивлюсь, если в скором времени эти модели будут называться как-нибудь по-китайски.
Если так дело пойдет и дальше, то лет через двадцать наши главы государств и правительства будут приглашать к сотрудничеству Папуа-Новую Гвинею. И не факт, что последняя согласится!
Таким образом подготавливаемый закон об экологической амнистии является следующим шагом по пути деэкологизации и сырьевой специализации экономики нашей страны и продлевает полномочия нынешних безграмотных руководителей, озабоченных лишь собственными доходами и ни капли не делающими для модернизации, о которой сами же все время и толкуются.
Здравствуйте! Здравствуйте, я вам говорю! Надя, прекратите шастать по аудитории. Не можете себе места найти? Что значит «Там дует»? Не сдувает Вас со стула, надеюсь. Ну так садитесь быстрей!
Ну так и есть, кто-то непременно опоздает. Ну, конечно, это Маша – кто же ещё? Какие ещё пробки? Сказал бы я, где у Вас пробка! Можно подумать, я на вертолете летаю!
Все, успокаиваемся! Люда, чего Вы под стол полезли? Ручка упала? Вечно у Вас что-то падает!!! Женя, что Вы вертитесь, будто у Вас шило в … одном месте? Какое сегодня число? Двенадцатое у утра было! Кажется…
Так, начинаем. Тема нашей сегодняшней лекции: «Роль паразитизма в биоценозах». Что такое, Оксана? Ручка не пишет? Дайте Оксане ручку! Ладно, возьмите мою!
Итак, первый вопрос: «Особенности популяций паразитов».
Наташа, что Вы смеетесь? Что «мел»? Какой мел? А, у меня на штанах мел? Где? Это вы наверно специально мне на стул мела насыпали? Конечно вы, кто же ещё? Чего от вас ещё можно ожидать? Да, кстати, что это написано на доске? Кто эту глупость написал? А… это я в прошлый раз написал? И что, за два дня никто вытереть не мог? Хорошо же у нас лаборанты работают! Конечно, где вам догадаться!!?
Итак, слушайте меня внимательно. «Популяции паразитов представляют собой микропопуляции и микрогруппировки, приуроченные к микробиотопам, которые…»
Наташа, что Вы стонете? Не успеваете? А у нас что – диктант? Кто сказал «да»? До пятого курса дожили, а конспектировать не научились!!! Тоже мне, без семи минут специалисты!
Я вам вообще не диктую и не обязан диктовать! А вы обязаны уже уметь конспектировать!
Людмила, перестаньте обниматься с мобильником! Что значит «Мама звонит»? Скажите маме и другим родственникам, чтобы во время занятий Вам не звонили! В крайнем случае валите все на меня! Что, и так уже все на меня валите? Разве от вас чего хорошего дождешься!
Марина, что Вы в мобильник уставились? Небось в аське общаетесь? Давайте сюда Ваш «дебилизатор»! То то же… Уберите и чтобы я его не видел.
Аня и Оксана, «Oriflame» не обязательно рассматривать на моей лекции! Это можно сделать и на лекции по политологии! Если вам уж больше его посмотреть негде!
Так, на чем я остановился? «… к микробиотопам, которые представляют собой тела («тела» повторяю!) животных, четко ограниченные от окружающей среды». «Среды», говорю…
Лена и Людмила, перестаньте разговаривать! Нечего врать, что не разговариваете! Я же вижу, что разговариваете. От вашего стола такое шипение раздается, словно в террариуме…
Так: «Разница в условиях обитания предусматривает различия в строении свободноживущих и инвазионных стадий развития паразитов». Оксана, куда Вы смотрите? Оксана, ау! Оксана, что с Вами? Оксана, вернитесь, пожалуйста, из виртуального мира на грешную землю!
Юля, Вы почему не пишете? Что значит «запомню»? Пишите, я Вам говорю! Ну, пожалуйста, пишите, сделайте такое одолжение! Ах, неохота! Я Вам не говорю «Хотите писать!», я Вам говорю «Пишите!» и можете «не хотеть» себе дальше!
Что «устали»? Уже устали? Да мы ещё ничего и не написали! Не врите – «две страницы написали»!!! Что Вы мне показываете, Оксана?! Вашим почерком можно две фразы на две страницы растянуть!
Что значит «кушать хочется»? Завтракать надо было! Что значит «не успели»? Вставать надо было раньше! Пойдете в перерыве и поедите! Очередь в буфете? Отпустить на пять минут раньше? Ничего, потерпите!
Хм, что это, уже звонок? Ничего, я вас сегодня лишу перерыва! Вы сегодня мне не понравились! И после лекции задержу на двадцать минут! Имею право по уставу высшей школы! Поговорите мне тут ещё!
А, черт, кто это мне звонит? Так я и знал! Что вы хихикаете: мне по делу звонят, а вам по всякой ерунде! То то же… Ладно, отдыхайте! Идите в ваш любимый буфет и насыщайте ваше ненасытное чрево! Алло!
Читатели, конечно, понимают, что все это шутка и не обижаются на меня. Все сходства с реальными людьми являются случайными.
В номере «ВК» от 4.10. 2011 в рубрике «Интонация» была опубликована статья А. Кобелева «Идеи с бородой и без». Основная идея данной статьи заключалась в том, что причиной снижения рождаемости и, как следствие, сокращения численности населения Российской Федерации является стремительная урбанизация, вовлекающая все большие массы населения и окончательно «высасывающая» население из сельских районов.
При этом причина усматривается в разнице городского и сельского жизненных укладов. В городах, по мнению автора, на первое место выходит индивидуалистическое «я», не способствующее появлению семьи и рождению детей. На селе суть жизни человека, живущего в небольшой общине, сводится к достижению общей цели, выходящей за рамки жизни отдельных индивидов. Сельский уклад, продолжает автор, способствует возникновению естественного стремления к поддержанию рода и поддержанию семейного очага.
Не секрет, что проблема снижения рождаемости характерна для всех крупных городов мира. Как выход из создавшегося положения в статье комментируется мысль о создании агрогородов, в которых городские удобства должны сочетаться с традиционными жизненными установками.
Ни в коей мере не подвергая критике мысли автора статьи и даже признавая наличие в них немалого рационального зерна, хотелось бы все же попытаться глубже разобраться в проблеме, обратившись, так сказать, к истокам. Ведь проблема эта не нова и наверняка имеет корни в далеком прошлом, возможно, ещё в дочеловеческие времена. Ведь многое в поведении человека удалось понять, наблюдая за животными.
Так что же способствует росту численности любого вида в природе? Биологи уже давно ответили на этот вопрос: благоприятные условия для жизни. Это понятие включает в себя целый комплекс условий: обилие пищи, отсутствие болезней, конкурентов, хищников, атмосферных, водных и почвенных загрязнений, благоприятные климатические факторы: температура, осадки, ветер.
Уровень жизни в городах (если брать чисто материальные составляющие) несомненно выше, чем в сельской местности. С этим вряд ли кто осмелится спорить. Иначе как объяснить стремительный отток населения из сельских районов в города? Причем чем крупнее город, тем более он привлекателен для новых масс приезжего населения.
Но почему же в таком случае в городах падает рождаемость? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к биологии, а точнее, к столь модному в наше время её разделу – экологии.
Резкое увеличение численности любого вида в наше время всегда (я подчеркиваю, всегда!!!) предшествует её падению. Иначе и быть не может – ресурсы окружающей природы не безграничны и не могут обеспечивать рост численности их потребителей до бесконечности. У человека рост численности до недавнего времени обеспечивался новыми технологическими возможностями: от возникновения земледелия 10000 лет назад до полной его интенсификации, включающей хайпонику и массовое производство удобрений и ядохимикатов. Но, увы, все в мире конечно! Даже освоение возобновимых источников энергии позволит удовлетворить дополнительно лишь 500 миллионов человек при современном уровне потребления энергии.
Итак, впереди неминуемое снижение численности всего человечества. Его признаки уже наблюдаются: До 70-х годов XX века количество людей на планете вырастало на 2 % в год. Сейчас темп прироста снизился до 1,6 % в год. В Российской империи рост численности населения во второй половине XIX века составил 1,6 % в год, в СССР в первой половине ХХ века – 1,3 % в год, в 70-е годы ХХ века - 1 % в год. За первое десятилетие XXI века численность населения Российской федерации снижалось на 0,2 % в год. Так что нынешнее снижение численности отнюдь не выбивается из общей закономерности.
Каким путем произойдет такое снижение? Пессимистически настроенные составители прогнозов предсказывают сценарии один кошмарнее другого: начиная от массового голода и заканчивая мировой ядерной войной. Такой сценарий, учитывая невменяемость наших политиков, увы, возможен, но природа позаботилась о том, чтобы процессы снижения численности шли сравнительно безболезненно.
Для этого в ней выработана целая система сигналов, адресованных нам всем как к биологическому виду, и призванных, минуя наше сознание, действовать на наши популяционные механизмы. Если человечество в целом остается нормальным биологическим видом, оно должно отреагировать на эти сигналы. А природа уже давно сигнализирует нам о том, что мы опасно превысили свою численность.
В эту группу сигналов объединяются так называемые вторичные факторы, косвенно указывающие виду на избыточность его численности. Один из них представляет собой реакцию на увеличение плотности населения в виде агрессивности. Ну кто из нас не был свидетелем неприятных сцен в переполненном общественном транспорте в час пик, когда самый незначительный повод может стать причиной грубых оскорблений, брани и даже потасовок? Её участники умом прекрасно понимают, что поступают нехорошо и вредят в первую очередь себе, но ничего с собой поделать не могут. Инстинкты сильнее! На попытки их утихомирить разошедшиеся граждане отвечают стандартно: «А чё он (она)?» И дело тут не в каких-то минутных неудобствах, а в реакции на скопление себе подобных.
В опытах с крысами при чрезмерной их плотности в клетках (при изобилии пищи) наблюдалась подобная картина: число агрессивных стычек резко возрастало, хотя драться вроде бы было не из-за чего. Но вековечный инстинкт твердит: слишком вас тут много, на всех ресурсов не хватит, кто то здесь лишний.
Мне приходилось беседовать со студентами, приехавшими учиться в город из сельских районов. Они признавали, что поначалу им было просто страшно: столько кругом всего – от людей до соблазнов. А страх всегда порождает агрессивность. Это было доказано отцом современной зоопсихологии, лауреатом Нобелевской премии К. Лоренцом.
При переуплотнении населения в животных даже не срабатывает территориальный инстинкт: наиболее агрессивные особи (как правило более молодые) начинают нарушать границы участков, отнимать у соседей пищу, гнезда, норы.
На Воронежском водохранилище автору приходилось наблюдать странное поведение чаек: одни птицы пытаются ловить рыбу, а другие бесцельно держатся на воде. Но стоит одной поймать рыбешку, как поднимается жуткий гвалт, все гоняются за удачливой добытчицей, пока кто-нибудь её не отнимет. Тогда начинают гоняться за второй чайкой и так далее. Добыча в конце концов падает в воду, а чайки вновь садятся на воду в ожидании. Качество жизни популяции в результате такого поведения падает быстрее, чем растет её плодовитость.
У человека такое поведение принимает другие формы: широко распространяются грабежи, мелкое воровство, люди перестают продуктивно трудиться, обкрадывая тех, кто эту способность сохраняет. А причиной тому, заметьте, является переуплотнение населения, ещё не приведшее к истощению необходимых ресурсов, но предшествующее ему. Сами понимаете, подобная обстановка мало способствует формированию семейных отношений.
Теперь об обращении с потомством. При возрастании численности потомство часто перестает быть главной ценностью для родителей. Это проявляется в избегании размножения, меньшей заботой о потомстве а, в некоторых случаях, даже его уничтожении. Лишенные достаточной родительской заботы детеныши становятся нерешительными и агрессивными, испытывают затруднения при образовании пар и плохо заботятся о собственном потомстве. В результате рождаемость падает, а смертность растет.
В человеческих популяциях родители в подобной ситуации избегают иметь много детей. Явление это не ново: до нас дошли указы римских цезарей, призывавших римлянок рожать детей, а не заменять их собачками, ручными львятами и обезьянками. Указы, видимо, безрезультатные, раз их приходилось повторять вновь и вновь. Данное явление сопровождается эротизацией общества, превращающей половые отношения в средство общения и развлечения. Вопреки обывательским представлениям эротизация не увеличивает, а сокращает рождаемость.
Какой же из всего этого следует вывод? А вывод следует однозначный: с людьми, особенно с молодыми, надо работать. Необходимо всесторонне образовывать и воспитывать, а не «предоставлять образовательные услуги». Это поможет преодолеть последствия стресса, вызванного многолюдьем, и снизит до известных пределов агрессивность в условиях многолюдного мегаполиса. Человеку дан был разум именно для того, чтобы найти выход из трудных положений, создаваемых историей. Хочется надеяться, что тот же разум позволит с честью перенести демографический коллапс.
В начале, как всегда, было слово. Как всегда неожиданно прозвучал телефонный звонок. Звонила моя бывшая студентка, а ныне сотрудник Центра экологической политики. Я уже по опыту знал, что Светлана по пустякам звонить не станет. И не ошибся.
- Кирилл Викторович – с ходу взяла быка за рога специалист 1-й категории – послезавтра в «Никитинке» (так ласково называют областную библиотеку именни И.С. Никитина) состоятся публичные слушания по поводу проекта реконструкции парка «Динамо». Приходите!
Для непосвященных позволю себе некоторое отступление. Парком «Динамо» в просторечии называют Центральный парк Воронежа – самый большой участок зеленых насаждений нашего города. Когда-то жизнь в нем била ключом. Здесь работал «Зеленый театр», куда приезжали эстрадные звезды 70-х – 80-х годов ХХ века. Сам автор в то время слушал в нем Ирину Понаровскую, Йака Йолу, Африка Симона. Работал планетарий, тиры, шахматные клубы, танцплощадки, колесо обозрения, детские качели, карусели, комната смеха.
С начала осени в парке открывалась сельскохозяйственная выставка. Можно было полюбоваться огромными породистыми быками, смотрящими на посетителей налитыми кровью глазами, хрюшками величиной с бегемота, петухами высотой с письменный стол. Работали выставка цветов, которую очень любили посещать мои однокурсницы. В кафе можно было попробовать ароматное «Ркацители» или «Цинандали» под шашлык по-карски или с бутербродами с копченым палтусом.
Все закончилось … нет, не в «лихие» 90-е годы, а чуть раньше. В начале лета 1988 года парк был буквально затоплен в результате продолжительных ливней, обрушившихся на город. Под водой оказались павильоны, карусели, площадки. Была размыта даже проходящая поблизости железнодорожная насыпь. Разрушительные последствия этого удара природы так и не удалось преодолеть. Парк запустел и со временем превратился в прибежище наркоманов, алкоголиков, сатанистов (собирающихся в разрушенном здании «Зеленого театра») и прочей подобной публики.
Справедливости ради следует заметить, что нет худа без добра. В отсутствие большого количества людей парк заселялся зверями и птицами. Появились барсучьи и лисьи норы, размножились зайцы, загнездилась пара тетеревятников. А такого количества соловьев и певчих дроздов автору не приходилось встречать более нигде. Нечего и говорить о том, что все происходящее вокруг парка привлекало пристальное внимание автора.
В 90-е и 2000-е году неоднократно шли разговоры о возрождении парка. Ходили даже слухи о некой бельгийской фирме, составившей проект реконструкции парка, но отказавшейся платить «откаты» нашим чиновникам. В результате её проект почил в бозе.
Городская застройка подходит вплотную к парку, в результате чего недобросовестные застройщики отхватывают от парка (имеющего, кстати, статус памятника природы областного значения) кусочки весьма дорогой здесь земли.
Нечего и говорить, что звонок моей бывшей студентки вызвал мой неподдельный интерес. В назначенное время я вместе со студентами пятого курса уже подхожу к зданию областной библиотеки.
Нас радушно приветствует Светлана и другие сотрудники Центра экологической политики, с которым мы давно сотрудничаем в области образования и природоохранной пропаганды. Здесь же встречаю коллег – преподавателей и студентов отделения ландшафтно-паркового дизайна лесотехнической академии.
На слушания собрался весь городской «экологический бомонд». Я замечаю знакомых мне сотрудников городского управления охраны окружающей среды, управления по экологии и природопользованию правительства области, ОАО «Зелентрест» и т.д.
«Звездой» намеченного мероприятия должен стать некий господин Оливье (студенты с налету дали ему кличку «Салат») – представитель фирмы «Damec, Vallet et Associes», ещё сравнительно молодой, но рано располневший и поросший «итальянской щетиной» француз. Он прямо аж светится от гордости и счастья, улыбаясь каждому входящему.
Мосье Оливье начинает свой доклад. Он с воодушевлением говорит об историческом и культурном значении парка «Динамо», а также его экологическом значении. Надо лишь, по выражению француза, «придать ему современные функции».
В чем же эти современные функции, по мнению господина Оливье, должны выражаться? Для начала необходимо, воодушевленно вещает представитель кельтской нации, реконструировать главный и второстепенные входы. Нам был показан проект оформления главного входа в виде какой-то странной башни готического стиля.
Современная культурная функция, продолжает доклад Оливье, будет состоять в восстановлении «Зеленого театра». Почему-то француз все время упирает на «постановку спектаклей», хотя театр всю жизнь был чисто эстрадным. Или господин Оливье там собирается Шекспира ставить? Мне вспомнились слова популярного киногероя: «А не пора ли нам взяться на Уильяма, понимаете, нашего Шекспира?».
Далее специалист по ландшафтному дизайну рассказал нам о восстановлении реки (ручей, протекающий в нижней части парка он почему-то упорно называл рекой), детских площадок и спортивных площадок для пожилых людей (я живо представил себе наших бабулек, качающих пресс на тренажерах и дедулек, отжимающих пудовые гири), организации пляжей (на берегах все той же пресловутой «реки»), кафе и ресторанчиков (по поводу кафе и ресторанов Оливье проезжался несколько раз, а мне представились европейские кафе в русском исполнении – во что они быстро превратятся, догадаться было нетрудно). Предлагалось также установление макетов русской деревни (интересно, как представляет себе француз русскую деревню – в виде девушек в кокошниках и дедков, сидящих на завалинке с балалайками?). На сладкое нам предлагалась часовня возле пруда (хоть пруд то назвал своим именем, а то я уже думал, что Оливье его озером окрестит) и (внимание!) площадка для гольфа. Я подумал, что последняя нам просто необходима, а то у нас играть в гольф просто негде! А мы от этого так страдаем!
Высказанное Оливье не осталось незамеченным. Следом за ним выступал пожилой мужчина, представившийся ландшафтным архитектором. Он вежливо поблагодарил француза за доклад и … не оставил от его проекта камня на камне! Прежде всего ландшафтно-архитектурный зубр обратил внимание на то, что представленный проект абсолютно не учитывает рельефа и ландшафтных особенностей местности. Далее было указано, что почему-то внимание уделяется только центральной части парка, оставляя без внимания его окраины. Последние, как ответили нам после некоторого промедления присутствующие чиновники, ещё окончательно не определены. Из чего я сделал вывод, что недобросовестные застройщики своих вожделенных планов на территорию парка не оставили!
Француз, слушая выступления критика, сперва улыбался, потом улыбаться перестал, а к концу выступления помрачнел и покраснел как рак. В ответе на критику его хватило лишь на то, чтобы поблагодарить выступающего и высказаться типа того, что проект был сделан, исходя из ограниченности выделенных городов средств. Дескать, сколько нам заплатили, так мы и напроектировали…
Далее был задан вопрос о запланированных рубках. Ясно, что без них данный проект не обойдется. Сначала чиновники ответили «Самые минимальные!», а на просьбу уточнить, представитель городского управления по охране окружающей среды с ходу ляпнул «Сорок деревьев!». Было совершенно ясно, что данные цифры он придумал только что, но спрашивающий далее настаивать не стал.
На вопрос о выделенных на составление проекта средствах, представитель городской администрации, помявшись, упомянул сумму в девять миллионов рублей. Тут уж я не утерпел и задал вопрос, почему была выбрана именно эта французская фирма, когда в городе имеется множество местных фирм, а в лесотехнической академии – целое отделение, готовящее специалистов данного профиля. Студенты сделали бы проект не хуже и за значительно меньшую сумму.
В ответ представитель подрядчика (ОАО «Мегапарк») разразилась длинной речью о том, какая это высокая честь – участие такой солидной иностранной фирмы в данном проекте (при этом она сделала неуклюжий реверанс в сторону француза), какая это крутая фирма и т.д. и т.п. В конце она заявила, что все равно выбрать исполнителя мы сами не имеем права! С того бы, как говорится, и начинала…
Выступающий следом представитель общества Охраны историко-культурного наследия обратил внимание на недостаточную информированность заинтересованных людей и организаций о факте проведения данных слушаний, из-за чего многие специалисты не смогли прийти… При этих словах мосье Оливье (которому переводчица все добросовестно переводила) изменился в лице. Вероятно, ему живо представилось, чтобы стало бы с его проектом, если бы на слушаниях присутствовали другие специалисты.
На том слушания и закончились. Я попрощался с французом (он подозрительно покосился, но все же попытался улыбнуться), поговорил со знакомыми сотрудниками Центра экологической политики, взял для студентов несколько визиток с указанием сайтов Центра экологической политики и направился к выходу.
Вчера поздно вечером возвращался из Камерного театра. Хлестал проливной дождь. В связи с днем города движение по проспекту было перекрыто, так что пришлось взять такси. Но поразило меня не это, а толпы народа, бредущие на площадь, не взирая на непогоду и весьма посредственную (если не сказать хуже) работу транспорта в ночное время.
Люди шли… чтобы посмотреть на лазерное шоу!!!! Заметьте, не в театр, в цирк или на эстрадный концерт с участием какой-нибудь поп-звезды, а на обычную игру ярких картинок на экране, ради чего готовы были даже мокнуть под дождем с весьма неясными перспективами скорого возвращения домой!
Почему то мне подумалось, что именно вот так (в ночь, в непогоду, пешком) народ собирался, чтобы полюбоваться распятием Христа, публичным сожжением Джордано Бруно или Серветта, гильотинированием Лавуазье, повешеньем или четвертованием … неважно кого.
Вы спросите: что общего между безобидным зрелищем на площади и теми ужасами, которые я здесь перечислил? Честно говоря, сам до конца не знаю, но что-то … определенно есть. Ведь и Христос в детстве играл с гвоздем!
Вспомнил я тут один прикол, который произошел со мной во время путешествия по Израилю. Была со мной в группе одна очень религиозная семья. Настолько религиозная, что покупала иконы в каждом магазине в Иерусалиме целыми пачками (им потом даже делали скидки в Taxi free). Возле одного из таких церковных магазинов в Вифлееме я, не интересуясь религиозной атрибутикой и дожидаясь группу, стоял и курил у входа. Ко мне украдкой подошел глава этой религиозной семьи и тихо спросил: - Кирилл, а почему Вы иконы не покупаете? А я возьми да ляпни: - А зачем они мне? Я с Богом напрямую общаюсь... -???? - А хотите, сейчас птицу остановлю? - краем глаза я заметил пролетающую мимо пустельгу (эта птица в городах Израиля и Египта встречается почти на каждом шагу). Вытягиваю руку по направлению к птице и веду за ней, якобы направляя полет. Пустельга, как её и положено, "зависает" в воздухе, мелко трепеща крыльями. Я руку тут же останавливаю. Когда птица продолжает полет, веду руку следом. Видели бы вы лицо этого религиозного папаши!!! Он подумал, наверно, что перед ним не иначе, как к.-н. чернокнижник В тот момент я вспомнил Л.Л. Семаго, научившего меня этому трюку.
Эту идею мы вынашивали давно. Желание посетить дом-музей писателя, которого я считаю величайшим прозаиком XX века, возникла у меня уже после того, как были прочитаны и перечитаны все четыре книги «Тихого Дона», «Судьба человека», «Донские рассказы», обе части «Поднятой целины» (именно прочитаны, а не «пройдены» в рамках школьного курса литературы). Тогда мне стало ясно, что такого писателя никогда в нашей стране не было и больше скорей всего не будет. Так как язык произведений Шолохова – это язык донской глади, степных просторов, конского, топота, вековых дубрав, шума привольного ветра, криков цапли над ночным Доном, свиста утиных крыльев ….
Продолжать можно до бесконечности. Я глубоко убежден, что владеть таким литературным языком может только писатель, проживший большую часть жизни в особой среде, в специфической природной обстановке. Попасть в эту обстановку, проникнуться и почувствовать её – вот была моя цель, ради которой я собрался в неблизкий путь.
От моего деревенского дома до станицы Вешенской около двухсот километров. Проехав километров пятьдесят по оживленной трассе, сворачиваем на межрайонную дорогу, которая бежит по холмистой местности среди привычной жителям Центрального Черноземья картины: полей (в основной массе поросших сурепкой, лебедой, циклахеной и другими сорняками), оврагов, лесных полос и перелесков.
В станице Казанская по новому разводному мосту переезжаем на левый берег Дона. Здесь окружающая картина меняется. Дорога идет среди песков, местами образующих небольшие всхолмления. Пески засажены сосновыми культурами различных возрастов (самым старым соснам едва ли больше сорока лет). Невольно пришла в голову мысль: а что же здесь было во времена Шолохова? Одни зыбучие пески?
Местами видны бахчи (арбузы и дыни продаются с бахчи прямо на дороге). По свидетельству моего спутника, бывавшего в этих краях шестью годами раньше, бахчей сейчас стало куда как меньше.
В станице Вешенская, если верить википедии, в настоящее время проживает около девяти тысяч человек, т.е меньше, чем в любом райцентре Воронежской области. Станица имеет регулярную планировку. Признаков какого-либо промышленного производства (кроме встреченного на въезде заброшенного элеватора и остатков каких-то механических мастерских) мы не заметили. Некоторый интерес в архитектурном отношении представляет собой центр станицы, застроенный классическими казачьими куренями с «базами» (двор, закрывающийся на одностворные ворота), «верхами» (верхний этаж) и «низами» (первый этаж)
Найти дом Шолохова оказалось нетрудно. Первый же прохожий на вопрос «Как проехать в гости к Михаилу Александровичу?» указал нам дорогу и даже вызвался проводить. Мы вежливо отказались от помощи.
Через десять минут входим во двор шолоховской усадьбы. Мы приехали в субботу и (куда ж от них деться?) попали сразу в центр деревенской свадьбы. Точнее здесь находилось сразу несколько свадеб. Кругом царил шум и гам. Молодые, их многочисленные друзья и родственники фотографировались … на фоне могил Шолохова и его жены. Здесь же слышался смех, хлопали пробки от шампанского. Такое отношение к могиле великого человека меня изрядно покоробило.
На мой вопрос, почему допускается такое вольное обращение с памятью великого писателя, охранник музея (довольно пожилой человек) лишь беспомощно развел руками: «Скажите спасибо, что они тут хоть не (заранее прошу прощения у читательниц) совокупляются. Сейчас хоть почище стало. А раньше мы после каждой субботы бутылки и мусор отсюда мешками выносили».
Проходим к дому писателя. Дом представляет собой весьма симпатичную виллу (здесь мне хочется употребить это слово без всяких кавычек) с большой террасой, украшенной резными перилами и резным крыльцом. Кстати я не увидел ничего такого, что позволяло бы сравнить дом Шолохова с современными «виллами» «новых русских».
Для несведущих добавлю, что дом Шолохова строился по типовому проекту академических дач. В соответствии с постановлением ЦК КПСС от 1947 года в местечке Николина Гора в Подмосковье были выделены участки для строительства дач академикам и маршалам. Шолохов попросил построить ему аналогичную дачу не в том престижном месте, а в станице Вешенская. Расходы на строительство оказались значительно выше выделенных по государственной смете, так что значительную часть работ семье Шолоховых пришлось вести за свой счет.
Наконец заходим в дом. Я не стану утруждать читателя подробностями описания обстановки и планировки. Пусть лучше каждый заинтересовавшийся сам съездит и посмотрит. Достаточно будет сказать, что посуда, мебель, книги в доме были самыми обычными, которые можно было встретить в то время в любой советской семье, в том числе (открою читателям маленький секрет) и у автора этих строк.
Пожалуй, известную уникальность составляет только коллекция оружия. Шолохов, как известно, был страстным охотником и рыболовом, и из многочисленных загранкомандировок, куда он выезжал как писатель с мировым именем, привозил охотничьи ружья самых различных марок. Кстати сказать, его жена не уступала Михаилу Александровичу как в приверженности охотничьей страсти, так и в меткости стрельбы.
Обойдя дом, выходим на участок. Обращаю внимание на то, что участок тщательно распланирован. Огород отделен от сада, сад – от цветника, цветник – от древесных культур. И все вместе отделено от участка с хозяйственными постройками. Деревья и кустарники были посажены в основном старшим сыном Михаила Александровича (среди кустов сирени были экземпляры выведенных им сортов «Шолоховская» и «Вешенская») – выпускником Тимирязевской сельхозакадемии и сотрудником Никитского ботанического сада.
Подходим к хозяйственным постройкам. Шолоховы вели обширное подсобное хозяйство, в этом отношении не уступая другим жителям станицы, и при этом щедро делились с соседями урожаем, семенами, саженцами, рассадой. Из хозяйственных построек обращал на себя внимание ледник и гараж, в котором стояли четыре автомобиля. Замечу, что автомобили были самых обычных советских марок. Это заметно шло в разрез с другими деятелями культуры, не упускающими случая продемонстрировать свои авто престижных иностранных марок, бывшими в то время редкостью.
Наконец, совершив круг, подходим к могилам Михаила Александровича и его жены. Свадьбы, встреченные нами в самом начале посещения усадьбы, к тому времени, слава Богу, исчезли. Супруга Михаила Александровича пережила его на восемь лет и в своем завещании просила не разлучать её с мужем, с которым прожила вместе шестьдесят лет. Так они и похоронены рядом в собственном дворе на берегу Дона. На могиле Михаила Александровича установлен огромный серый гранит с надписью «Шолохов». Не указаны ни инициалы, ни годы жизни. И так все всем ясно! Мне вспомнились строки Р. Гамзатова о Шолохове: «Как всегда, велик и прост!».
Велик и прост… Эти слова засели в моей голове, и я повторял их всю обратную неблизкую дорогу. Велик и прост… Да, о ком же ещё это могло быть сказано, как ни о Шолохове? Велик и прост… Мне показалось, что своим образом жизни, своей семьей, своей деятельностью Михаил Александрович показал всем пример, как должна жить и работать интеллектуальная элита страны.
Вот уже четвертый год наш Дон на территории Воронежской области подвергается интенсиному загрязнению явно органического происхождения. Закрыто купание на пляжах Павловска и Верхнего Мамона. На Азовском море вспыхнула эпидемия холеры. Обращения в Областное управление по экологии и в Росприроднадзор привели лишь к стандартным отпискам типа "на Дону всегда так". Никто не хочет искать источник загрязнения. Удивляет ритм загрязнения. Наиболее интенсивно грязь, напоминающая большие плевки, идет в утренние часы. Затем к полудню Дон очищается. Возобновляется загрязнение уже с 18.00. Как будто кто-то специально подгадывает, дабы грязь меньше попадала на глаза сотрудникам природоохранных структур. Наиболее заметно накопление органики в заводях, затонах, старицах. Это уже привело в бурному разрастанию ряски, сальвинии, нитчатых водорослей. Конкуренции с ними не выдерживает водяной орех чилим, занесенный в Красную книгу РФ, который интенсивно отмирает. Заметно снизилась чиленность красы наших водлемов - кубышки желтой и кувшинки белой. Там, где ещё в прошлом году можно было купаться, теперь ложно даже подойти к воде - она вся затянута ряской и нитчатыми водорослями! Что дальше? Уже поступили сведения о случаях заболевания холерой на Азовском море! Не по Дону ли она пришла туда? Чего тогда ждать нам?
Вначале как всегда было слово. Как только я вернулся с последней студенческой практики и ещё не успел смыть с себя дорожную пыль и разобрать рюкзак, как раздался телефонный звонок. Мой друг Андрей - московский журналист - предложил мне поработать в последнюю смену Всероссийского молодежного форума «Селигер – 2011», прочитав участникам курс лекций на тему «История природоохранного движения».
Надо сказать, что до этого впечатления о селигерском форуме у меня были весьма смутные. До меня доходили самые разные сведения и мнения, начиная от «кузницы кадров будущего гражданского общества» и кончая «школой подготовки путинских штурмовых отрядов». Форум организовывается молодежным движением «Наши», о котором я также имел весьма мало сведений.
Всего этого было достаточно, чтобы возбудить мой интерес. Подстегивала меня и возможность посмотреть новые места (я до этого на Селигере ни разу не был) за казенный счет, да и (что греха таить) малость подзаработать.
И вот после долгой дороги (ночь в поезде от Воронежа до Москвы плюс ещё пять часов на машине от Москвы до Селигера) мы выгружаемся у ворот лагеря. Уже стемнело, из лагеря доносятся аккорды рок-музыки и видны всполохи компьютерной проекции.
После оформления наших бейджиков (на форуме существует специфическая пропускная система) проходим на территорию лагеря. С первых же шагов на нас наваливается масса впечатлений.
Для начала нас буквально оглушила рок-музыка, сочетающаяся с всполохами компьютерных проекторов и полосканием знамен всех мыслимых цветов. Картину дополняли огромные портреты Президента и Премьера (забегая вперед, скажу что изображения этих двух личностей, особенно Премьера, преследовали нас на всем протяжении пребывания на форуме), которым искусственная подсветка придавала особый колорит.
Продвигаясь по лагерю, замечаем большие плазменные экраны, закрепленные на деревьях, с которых вещались новости местного форумского телеканала «ЁТВ». Бросались в глаза группки молодых людей, столпившихся возле щитов, утыканных многочисленными электрическими розетками. Эта проблема была мне знакома ещё по опыту руководства студенческими полевыми практиками. С тех пор, как в наш обиход вошли мобильные телефоны, у молодежи (использующей сей продукт цивилизации весьма интенсивно) появилась извечная проблема их подзарядки. Вид молодых людей, сидящих возле электрощитов и караулящих свои заряжающиеся «мобильники» я бы сделал одним из символов молодежного форума.
Проходим по лагерю и видим надписи на палатках «Пресс-центр», «Интернет-центр», «Бар», «Штаб». «Да тут есть все условия для работы!» - восторгаются прибывшие вместе со мной коллеги – журналисты.
В ночное время лагерь ярко освещен фонарями и огромными щитами, содержание которых мы покуда не успели рассмотреть. Наибольшее впечатление на нас произвела «селигерская луна» - огромный освещенный изнутри воздушный шар с ярко-красными буквами «НАШИ 2,0». На мой вопрос, что означают цифры 2,0, сопровождавшая нас очаровательная девушка по имени Оксана с гордостью заявила, что цифры обозначают особую структуру их движения, т.с. «более продвинутую» как более совершенная версия распространенных компьютерных программ.
Пока нам устанавливали палатку (к слову сказать, через два дня нам пришлось её переустанавливать, так как наши юные помощники в темноте и, очевидно, второпях забыли поставить несколько важных штанг, входящих в каркас палатки), мы успели наспех поужинать и освежиться в приятных водах Селигера.
Сей день завершился грандиозным фейерверком, отражение которого в водах Селигера создавало какое-то нереальное, почти мистическое впечатление. Все это в сочетании с ревущей рок-музыкой и скандированием «Селигер! Селигер!» на меня произвело впечатление светопреставления.
К час ночи в лагере все стихло, и свет погас, включая «селигерскую луну». Утомленные дальней дорогой и первыми впечатлениями, мы забились в палатку и забылись чутким тревожным сном.
Спали мы в ту ночь недолго, не смотря на дальнюю дорогу и усталость. Сказывалось общее напряжение и новизна обстановки. Проснувшись с первыми лучами солнца и проворочавшись целый час, решаю начать день с купания в Селигере.
На выходе из лагеря замечаю две странные фигуры в плащ-накидках. Поначалу я принял их за статуи или манекены. Однако приглядевшись внимательней понял, что передо мной живые молодые люди, застывшие в скорбных позах, приложа руку к сердцу над импровизированным Вечным огнем. С плащ-накидками военных лет плохо гармонизировали шорты и кроссовки.
Рядом с импровизированным вечным огнем стояла … статуя коровы. Приглядевшись, замечаю, что к соскам вымени прикреплены трубки подойника с надписями «Газ», «Свет», «Тепло». На корове красовалась надпись «Не будьте дойной коровой – создавайте ТСЖ».
Прямо напротив нас стоял, занимая половину проезжей части, черный «БМВ», на лобовое стекло которого была приклеена табличка с надписью «Мне плевать на всех, паркуюсь как хочу».
Я совершаю быстрое омовение на диком пляже за пределами лагеря и возвращаюсь к палатке. Тем временем (на часах 8.00) по лагерю объявляется подъем, звучит государственный гимн, за которым следуют несколько бодрых советских песен.
Завтрак, приготовленный на костре поваром Димой, состоит из гречневой каши с тушенкой, хлеба. Далее следуют на выбор кофе или чай с печеньем, вафлями и бисквитами. Для полевых условий очень даже неплохо. Занятия начинаются у меня только во второй половине дня и оставшееся время решаю посвятить осмотру лагеря.
Лагерь расположен на полуострове, глубоко врезающемся в водную гладь Селигера. С внешним миром лагерь соединен через три КПП: два расположены на основании полуострова, один – на мысе, соединенным с противоположным берегом свеженасыпанной дамбой. Полуостров порос сосновым лесом, в котором на расстоянии не более полуметра друг от друга стоят палатки. Тропы в лесу вымощены досками, а три площадки – металлическими щитами.
На ближайшей к нам площадке (она громко называлась Площадь Возможностей) размещалась малая сцена (разумеется с портретами Президента и Премьера), пресс-центр, павильон «НАШИ 2,0», библиотека, павильон с военной техникой, привезенной из музея. На общем фоне выделялся памятник экономичной лампочке. Забегая вперед, замечу, что дух экономичности и экологичности в лагере наблюдается во всем. Здесь проповедуется раздельный сбор мусора, используются биотуалеты, в озере запрещено мыть посуду и купаться с мылом и шампунем.
На второй площадке размещено несколько скульптурных композиций. В первую очередь бросается в глаза макет здания Государственной Думы, достигающий не менее пятнадцати метров высоты. Здесь же размещен бар (напитки – только безалкогольные), по правую руку от которого размещена скульптурная композиция, состоящая из сделанного из папье-маше кукиша, поставленного между двумя сложенными из красных букв фразами: «Взяток не беру» и «Взяток не даю».
Следующей достопримечательностью площади была точная копия статуи Большого Писа, у которого в соответствующем месте был вделан водопроводный кран, из которого вода изливалась в медную раковину. Какую идею проповедовала сия статуя – осталось неясно.
Напротив Большого Селигеровского Писа стояла статуя в виде оскаленной свиной головы с устрашающей надписью «Хрюши – против!» Это был символ одного из подразделений НАШИх, активно борющихся с торговлей просроченными продуктами. Эта борьба в течение недели имела довольно значительные последствия. Несколько магазинов в Осташкове, которых нашисты задолбали своими контрольными закупками и поисками просроченных продуктов, отказались продавать продукты в лагерь. Одновременно другие магазины отказались продавать одноразовую посуду (с которой мы едим). По той же причине закрылся один магазин в самом лагере. В оставшийся стало не пробиться из-за очередей.
В глаза также бросилось несколько других деталей антуража. Прежде всего – символическая могила обычной лампочки накаливания, несколько плакатов с изображением Премьера и надписями, угрожающими магазинам судебным преследованием за продажу алкоголя несовершеннолетним или торговлю просроченными продуктами.
Ближе к концу потока данная площадь была украшена ещё несколькими деталями. Здесь был установлен павильон с надписью «О ком думает Премьер», засунув голову в который каждый видел свое отражение в зеркале.
Здесь же был установлен большой плакат с надписью «Неудачники года», на котором были изображены наиболее видные деятели оппозиции. Подобный плакат был размещен и на дороге, ведущей к главной сцене, где была показана эволюция одного из деятелей оппозиции в трактовке организаторов лагеря: от вице-премьера до политического трупа.
Повсюду в лагере развешаны плакаты с изречениями Премьера, которые также вещаются по громкоговорителям и выдаются бегущей строкой по электронным мониторам. На деревянных мостовых белой краской выведены надписи «Кононов – герой!» и «Курилы – наши!».
Большая сцена отличается от малой разве что размерами как самой сцены так и портретов Президента и Премьера. Напротив сцены размещен большой сборный сарай с велосипедами, на котором выведен портрет Президента и фраза: «Или учись или до свидания!» А ведь золотые слова, черт побери!
Возвращаюсь назад, вновь проходя мимо павильона с военной техникой. Моё внимание привлекла группа молодых людей в военной форме. Оказывается, здесь проводится проект «Сделай свой фильм о войне!», при участии в котором каждый может сфотографироваться в военной форме с орденами, с оружием или за рулем полуторки. Молодежь вовсю обезьянничает, выпячивая вперед грудь с чужими орденами, размахивая оружием, гарцуя по полуторке и позируя перед кинокамерами в самых разнообразных позах. Это производит на меня неприятное впечатление. Как можно называть такую пошлость патриотическим воспитанием?!
Центральное место в лагере занимает так называемый образовательный шатер, расположенный в самом узком месте полуострова. Шатер представляет собой деревянный помост площадью не менее четырех тысяч квадратных метров, покрытый тентовым навесом. Деревянный пол разделен на секции, в которых собственно и проводятся занятия. Преподаватель и слушатели сидят прямо на полу. Каждая секция снабжена микрофоном и плазменным экраном.
В шатре во время занятий стоит невыносимый гвалт. Когда я первый раз вошел в него, то первой моей мыслью было «И в таких условиях я буду читать лекцию?!» С течением времени мне все-таки удалось привыкнуть к таким условиям ведения занятий, хотя порой из-за гвалта я не слышал даже собственного голоса и периодически был вынужден переспрашивать аудиторию «Я понятно говорю?», «Все ли меня слышат?» и т.д.
Наконец пришло время и нам начинать вести занятия. Ровно за полчаса до начала мы уже на площадках. Микрофоны вставлены и проверены, плазменные экраны подключены и настроены. Ждем слушателей. В назначенное время никого из слушателей нет. Ждем ещё полчаса, после чего Андрей начинает звонить ответственному за направление «Экология». Дозвониться удается не сразу. Когда же это, наконец, удалось, ответственный просит ещё полчаса, чтобы «уяснить ситуацию».
Через полчаса раздается ответный звонок, в течение которого ответственный, рассыпаясь в извинениях, говорит, что «неожиданно» приехал Вассерман и весь лагерь направили к нему на VIP – лекцию. Помянув недобрым словом и Вассермана, и всех VIP- персон вместе взятых, и местную организацию, собираем наше оборудование и плетемся назад в палатки. Так прошел первый день занятий.
Сегодня в лагере проводится акция «Поймай крысу!». Выглядит это следующим образом. По лагерю бежит некто в костюме крысы. За ним несется толпа народу с восторженными воплями, догоняет крысу и тащит её за руки и за ноги куда-то на расправу. Крысы символизируют собой коррупционеров, а охотники на крыс – борцов с коррупцией.
После ужина по лагерю разносится команда по динамикам, призывающим собраться на «обязательное вечернее построение». Спешу к главной сцене дабы понаблюдать сие важное действо.
На главной сцене постепенно собирается народ. Над толпой полощатся флаги всех мыслимых цветов. Больше всего красно-белых, на некоторых из них помимо стилизованного креста, видны цифры 2.0. Немало и розовых флагов с изображенной свиньей (символ направления «Хрюши – против!»), а также бело-зеленых (эколого-политическое молодежное движение «Местные») и бело-голубых (молодежное движение «Сталь»).
Вечернее построение начинается с бравурной музыки. Мне удается различить слова «НАШИ – это движение вперед! НАШИ – за нами целый наш народ!». Флаги начинают колебаться в такт музыке, а стоящие поблизости молодые люди при слове «НАШИ!» выбрасывают вперед сжатый кулак со слегка оттопыренным средним пальцем. В то же время замечаю немало молодых людей, стоящих кучками по краям сцены и скептически или даже насмешливо наблюдающих за происходящим.
Когда музыка стихает, на сцене появляются двое ведущих. Далее следует очередное священнодействие. При словах ведущих «Девушки!» девушки отвечали возгласом «Хай!», поднимая вверх правую ладонь. При возгласе «Парни!» парни сгибали руку в локте, напрягая бицепс, одновременно издавая возглас «Ух!». Затем следовали поочередно крики «Коррупция!», на который аудитория должна была ответить возгласом «Фу!» и «Справедливость!», на который следовал выкрик «Вау!». Так продолжалось около четверти часа.
В конце построения подводились итоги дня. Это в основном сводилось к рассказу об отмеченных в тот день проектах. Позволю себе назвать наиболее запомнившиеся. Парень из подмосковного города Луховицы обещал каждый день свозить пустые бутылки из городского парка к районному полицейскому управлению, пока полиция не соблаговолит навести в том парке порядок. Девушка из Твери обещала поставить памятник на перекрестке двум погибшим там девушкам, который будет стоять там до тех пор, пока власти не соблаговолят поставить на том перекрестке светофор.
Ещё мне запомнился проект девушки из Воронежа, которая начала энергичную борьбу с педофилами, лично обрушив восемнадцать педофильских сайтов и заведя шесть уголовных дел.
Вечер на Селигере – особое время. Зажигаются все мыслимые огни. Из разных концов лагеря доносятся чарующие звуки духовых оркестров. Открывается бар, где торгуют различными очень приятными на вкус (правда, только безалкогольными) коктейлями.
Развлекает зевак уличный фокусник. Влюбленные парочки собираются возле постамента сделанного в виде огромного сердца. Прямо на пляже оживает спортивный зал с самыми различными снарядами, способствующими укреплению мышц и преданию красоты телу. Тут же проходят соревнования по прыжкам на батуте. Недалеко от пляжа установлены огромные щиты, на которых любой может испытать себя в роли скалолаза.
С главной сцены доносятся звуки рок-музыки. Там проходит дискотека. Я слышу голос ди-джея, объявляющего: «Танцуем рок-н-ролл!», «Степ!», «Танго!». Затем звучат соответствующие звуки музыки и находящиеся на площадке действительно воспроизводят характерные движения.
Второй день пребывания на Селигере, учитывая недавнюю усталость с дороги, неважный сон и нервотрепку в связи с проведением занятий выдался на редкость утомительным. Поэтому не дожидаясь объявления отбоя (на Селигере он сопровождается известной всей стране детской песенкой «Спят усталые игрушки…») мы забрались в палатки и сумели таки заснуть, не взирая на царящий в лагере шум.
Следующие утро также задалось довольно нервозным. Начать с того, что до обеда мы так и не знали – будут ли у нас в тот день занятия и если будут, то когда. Андрей несколько раз звонил ответственному за направление «Экология», но ничего определенного так и не добился. Уже после обеда ответственный позвонил сам и «обрадовал» нас тем, что оказывается за три дня до начала смены (!!!) была пересмотрена программа направления, и наши курсы сокращены вдвое. Правда ответственный тут же заверил нас, что деньги будут выплачены такие же, как и по «предварительной договоренности». Проторчав без толку четыре часа на площадках в образовательном шатре, сворачиваем свои ноутбуки и уныло плетемся к палаткам.
В течение дня в лагере произошли некоторые перемены. Рядом с павильоном с оружием появилось несколько ящиков от снарядов, выкрашенных в зеленый цвет и снабженных надписью «Рекомендовано Премьером». В ящиках предлагалась какая-то идеологическая литература.
У входа на территорию лагеря установлена бетонная стена, на которой художник тщательно выводил граффити непонятного содержания. Из всего изображенного нам было знакомо лишь лицо Премьера. Остальное пришлось домысливать, что мы и попытались сделать, придумывая названия к каждому рисунку.
В итоге у нас вышло следующее. «Премьер избавляет молодежь от курения», «Премьер погружается в сон», «Премьер защищает природу», «Премьер принял план», «Последствия принятия плана премьером» и т.д.
Чуть дальше были установлены щиты с комиксами, посвященными пареньку Вове, который создал в доме ТСЖ и сразу в том доме стало все хорошо и прекрасно. В чертах лица Вовы угадывались черты лица Премьера.
Привлекал внимание щит, установленный рядом с шатром «НАШИ 2,0» и снабженный надписью «Они меняются». В зависимости от того, с какой стороны и под каким углом смотреть на него, можно было узреть переливающиеся лики либо Президента, либо Премьера.
После ужина, немного освоившись, решаем побродить по лагерю. Ночной Селигер производит впечатление. Всюду гремит музыка, слышен молодой смех, шутки. Прямо праздник молодости! Задерживаемся возле духового оркестра, исполняющего старинные мелодии. Рядом с нами стоит довольно большая группа молодежи. Юноши и девушки слушают оркестр, с благоговением затаив дыхание.
Следующую ночь мы спали довольно хорошо, если не считать того, что за мной все время гонялся Премьер, не давал мне курить и требовал, чтобы я принял его план. Если же я не приму его плана, то угрожал мне сделать прокол в бейджике.
Здесь необходимо сделать некоторые пояснения. На форуме существует система наказаний для рядового контингента, состоящая из проколов в бейджике, наносимых за каждое нарушение. За три прокола следует изгнание из лагеря, причем не только нарушителя, но и всей группы во главе с руководителем.
С самого раннего утра нам успели объявить (и на том спасибо), что наши занятия переносятся, так как в это время в лагере проводится идеологическая игра. Мне пришлось присутствовать при инструктаже, проводимом активистками движения «НАШИ». Молодая симпатичная девушка воодушевленно вещала: «На станции, посвященной оппозиции, за выкрики «Каспаров – урод!» и «РЕН ТВ – гандоны!» командам начислять по одному баллу». Услышанного мне было достаточно, чтобы поспешно покинуть площадку.
Решаю ещё побродить по лагерю. Сегодня пятница, и с разных концов лагеря доносятся звуки марша Мендельсона и крики «Горько!». Сперва принимаю услышанное за очередной маскарад и не обращаю внимания. Но затем вижу зрелище, не оставляющее сомнения относительно того, что здесь происходит самая настоящая свадьба.
Уже потом из разговоров со старожилами лагеря выясняю, что свадьбы здесь проводятся регулярно, вызываются сотрудники ЗАГСа, накрывается стол (правда, безо всякого алкоголя). Молодоженам выделяется отдельная палатка с надписью «Молодожены».
Вечером с наступлением темноты возле образовательного шатра проходили соревнования по танцам с огнем. Грациозные девушки выписывали горящими факелами немыслимые фигуры, создавая прямо таки фантастическое зрелище. Полюбовавшись танцами, направляюсь в палатку.
Среди ночи пришла SMS. Ответственный сообщал, что занятия на следующий день состоятся с утра и даже указывал, на каких конкретно площадках. Это внесло какую-то относительную определенность.
Утром, направляясь купаться, вижу возле образовательного шатра группу, занимающуюся йогой. Все сидят, скрестив ноги, на туристических пенках, глубокомысленно опустив голову. Гладь Селигера в утренней дымке придает зрелищу особенно мистическое и глубокомысленное значение.
В назначенное время мы занимаем позиции на площадках. Подходят слушатели. Мы начинаем лекцию. Но на этот раз занятия прерываются самым неожиданным образом.
Внезапно налетает сильный порыв ветра. Каркас образовательного шатра гудит и колеблется. Аудитория срывается с места и устремляется на берег. Примерно в двух километрах от нас поверхность озера покрывается словно бы белым покрывалом, которое стремительно расширяется и охватывает весь горизонт. Затем на общем фоне выделяются несколько белах столбов, вытягивающихся в небо словно колонны, которые колеблются и изгибаются, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга.
Значение этих признаков не вызывает никакого сомнения. На нас надвигается смерч! Первый восторг у подшефного нам контингента быстро прошел. Наступила растерянность! Студенты сбились в кучку вокруг меня, опасливо поглядывая в сторону озера.
Подбегает инструктор группы (такая же девчонка, как и основная масса контингента, на вид лет восемнадцати). В её глазах немой вопрос «Что делать?». Понимая, что надо брать ответственность на себя, приказываю инструктору пересчитать своих подопечных. Убедившись в том, что все на месте, разрешаю группе целиком покинуть образовательный шатер. Сам остаюсь на месте и начинаю собирать оборудование.
Только сейчас по радио было объявлено штормовое предупреждение. Участникам форума предлагалось покинуть палатки, прихватив с собой паспорта и бейджики, и выйти на открытое место. Выполняем приказание, с опаской поглядывая на небо. Начинается дождь.
Сотрудники охраны мельтешат между палатками, выгоняя из палаток тех, кто пытается в них укрыться. На мое сомнение о целесообразности подобных действий встречаю железный контраргумент: «Лучше вымокнуть, чем быть придавленным упавшим деревом».
Когда все стихло, и штормовое предупреждение было отменено, обращаюсь к администратору лагеря с предложением пройтись по территории и пометить наиболее опасные деревья. Мое предложение встречено с энтузиазмом, но … на том все и закончилось. До конца смены о нем никто так и не вспомнил.
После прошедшего урагана жизнь в лагере входит в обычную колею. На малой сцене проводится конкурс «Мисс Селигер – 2011». Описывать его нет необходимости. Подобные конкурсы везде проходят практически одинаково.
Возле образовательного шатра проходят занятия по восточным единоборствам. Парни и девушки отрабатывают удары, стараясь в точности следовать указаниям инструктора.
Предпоследний день нашего пребывания на Селигере. Идет подготовка к приезду Премьера. Занятия – по боку! Лагерь наводнен сотрудниками ФСБ (их легко узнать по черным свитерам с тремя буквами, а ведь есть ещё наверно и скрытые агенты). Со стоянок у ворот велели убрать все машины на расстояние не менее двух километров. Те, которые не убрали, забирали эвакуатором в Осташков. Над лагерем барражируют вертолеты.
Прибывает Премьер (так мы в тот момент подумали, увидя приземляющийся вертолет). Все дороги перекрыты. По лагерю ходить и фотографировать запрещают. Всех сгоняют с образовательный шатер. Мы решили не ходить и остаться в лагере.
Все расставлены по точкам, но сообщили, что Путин прибудет не раньше, чем через два часа. А это прилетели министр физкультуры и спорта с режиссером Бондарчуком.
Наконец Премьер прилетел на четырех (!) вертолетах. Нам велено не высовываться из лагеря. «Его, наверно, по частям собирать будут» - шутя предположил кто-то из наблюдавших за приземлением этой эскадрильи членов организационного штаба.
Через полчаса Премьер прошел в образовательный шатер. Сейчас там начнется шоу под названием "Вопросы Премьеру". Эти вопросы целых два дня репетировали. При этом я был свидетелем одной сцены. Одна из местных активисток по рации (организаторы лагеря почти все ходят с рациями) выговаривала кому-то: «Влад, ты не будешь задавать вопрос Премьеру!» На недоумение Влада последовал железный ответ: «Потому, что ты неадекватен!» В следующий миг рация была выключена, оставив бедного Влада огорченным и разочарованным.
Во время визита Премьера все работало: и интернет, и мобильная связь. Дороги перекрыли в 11.00, а Премьер прилетел в 16.30 (ждали к 15.00). Нам места в шатре, где должна была проходить встреча, рекомендовали занять пораньше, а то потом не впустят и не выпустят. Поначалу так и было, но потом можно было спокойно входить и выходить. Обратно Премьер шел уже свободно, можно было подходить и даже фотографировать (я тем не менее не стал). Премьер произвел на меня впечатление усталого человека, не лишенного ума и чувства юмора, но мало влияющего на положение в стране.
В общей сложности Премьер провел в лагере три с половиной часа. Но после его отбытия дороги оставались перекрытыми ещё около двух часов. Так что выехать в Москву мы сумели только в десять вечера. По дороге выяснилось, что в двигателе абсолютно нет масла, что задержало нас во Ржеве ещё на полтора часа. Так что в Москву мы приехали только в половине четвертого утра, вызвав изрядное беспокойство у моей родни, встречавшей меня на машине возле станции метро «Тушинская». Закончилось моё столь полное самых противоречивых впечатлений путешествие на Селигер.
P.S. Уже по возвращении домой я просмотрел твиттеры некоторых знакомых нашистских активисток. Касательно приезда Путина на Селигер отметил следующие фразы: "На Селигере холодно, но греет мысль о том, что сегодня приезжает Путин!", "Путин - классный мужчина!", "Прилетел Путин, и взошло солнце!".
- Кирилл Викторович, у меня пятнадцатого числа свадьба – заявила, сверкая счастливыми глазами, снабженными длиннющими ресницами, моя недавняя дипломница – Я хочу, чтобы Вы были у меня на свадьбе.
Мои робкие попытки сослаться на занятость, жару, нездоровье и т.д. и т.п. были отметены сразу.
- Нет, нет, я не принимаю отказа – продолжила счастливая нареченная. – Я пришлю за Вами машину!
Здесь необходимы некоторые пояснения. Свадьба должна была состояться в райцентре, расположенном примерно в сорока километрах от моего деревенского дома. Транспортная связь в том районе налажена не плохо, а архиплохо, так что добираться до райцентра возможно только на личном автотранспорте. Но если обещают прислать машину! Настойчивость моей недавней подопечной делает свое дело, и я неохотно соглашаюсь.
В назначенный день, облачившись в свой костюм и надев галстук (от такого облачения я за лето уже успел отвыкнуть), выхожу за ворота. Машина действительно приходит в точно назначенное время (что для сельской местности уже необычно). За рулем – один из заместителей Главы района, которому моя недавняя дипломница приходится родственницей (не то троюродной, не то ещё какой-то племянницей).
Прибываем к районному Дому культуры. Здесь собралась уже достаточная толпа народу. Замечаю, что здесь явно не одна молодая пара, а несколько. Их местоположение легко определить по ослепительно-белым платьям новобрачных, как две капли воды похожих друг на друга. Вижу и мою недавнюю дипломницу, но пробиться к ней не удается.
Через несколько минут ко мне пробирается один знакомый (тоже из приглашенных) и заявляет, что регистрация откладывается как минимум на час. На мое недоумение лишь пожимает плечами. Дескать, обычное дело, почему то предыдущая регистрация затянулась.
Ждать на жаре – занятие не из самых приятных. Наконец, изрядно устав и разозлившись, проходим в зал. Здесь довольно душно, учитывая, что до нас в зале уже побывала толпа народу.
А теперь позволю тебе прервать своё повествование и обратить внимание к книге «Этикет» 1889 года издания. Раскрываем главу «Свадебные обычаи и обряды». Обращаем внимание на строки «Платье невесты не должно быть пышным (!!!!). Оно должно подчеркивать скромность (!) и целомудренность его обладательницы. Обязательными деталями туалета невесты являются свадебный букет, флердоранж и вуалетка».
Из всех наблюдаемых мною в тот день счастливых новобрачных я ни на одной не видел вуалетки, намеков на флердоранж также не было обнаружено, правда некоторые держали в руках букеты явно из искусственных цветов.
Читаем дальше: «Жених должен быть во фрачной паре, военный – в парадной форме при эполетах». Я думаю, излишне говорить, что на женихах в тот день не было даже намека на фрачную пару, не говоря уже о военной парадной форме. Да и костюмы на них были словно бы с чужого плеча и сидели на редкость неуклюже.
Вернемся в зал Дома культуры. Честно говоря, я по наивности думал, что сия церемония пройдет быстро и можно будет отправляться на свадебный банкет. Но не тут то было!
На сцене появились свечи. Функция их мне так и не стала понятна до конца церемонии, но они горели все время, пока совершалось действо регистрации брака, периодически чадя и заставляя кашлять сидящих в первых рядах.
Далее последовал какой-то невероятный калейдоскоп из выступлений родственников, друзей, свойственников и т.д. и т.п. Все выступления были почти точными копиями друг друга, но каждый раз по окончании очередного спича ведущая (она же – директор Дома культуры) продолжала: «Ну, кто ещё что-нибудь скажет?». Если желающие не сразу находились, то продолжала настаивать с печалью в голосе: «Такое впечатление, что у молодых никого нет! Ни родственников, ни друзей!».
Через час, когда голова уже начинала кружиться от жары, духоты и бестолковых речей, мы с моим знакомым вышли глотнуть свежего воздуха. Нам уже не хотелось никаких банкетов. Мы адски устали и хотели пить. Знакомый, уже бывавший на деревенских свадьбах, видя моё мученическое лицо, ободрил меня: «Думаю, что через полчаса закончат! Ещё родителей не благодарили!». Я кивнул, так как мне, честно говоря, было уже все равно.
Что было дальше, я думаю, представляет себе любой, кто хоть раз в жизни бывал на деревенских свадьбах. Банкет быстро превратился в поголовную пьянку, на которой уже через полчаса большая часть гостей потеряла представление о том, на каком собственно мероприятии они находятся. Молодые сидели на возвышении, украшенном гирляндами из цветов (у меня возникли ассоциации с украшенным гробом).
Вновь обратимся к «Этикету» от 1889 года. «После венчания гости выходят из церкви и угощаются шампанским. После этого возможен (вы слышали – возможен, но совсем не обязателен!) свадебный пир или бал». Мне представился бал конца XIX века: чарующие звуки оркестра, проносящиеся в вальсе танцующие пары, «волны» мазурки и кадрили. Интересно, хоть одна из вступающих в законный брак за последние десять лет пар сумеет изобразить вальс? О мазурке и кадрили молчу.
Возвращался я с той свадьбы в невеселом настроении. Мне думалось о том, что сейчас даже на селе уже не встретить освященных временем народных обычаев. Не расплетут подруги косы невесте перед свадьбой, не осыплют молодых хмелем в знак будущего благополучия! Взамен появляются какие-то совершенно дикие обычаи, почерпнутые из импортных сериалов. На той же свадьбе невесту одевали в шубу (событие происходило в августе!), а затем братья жениха и невесты отправились на машине на набережную поселка с целью … напоить допьяна возможно больше народу!!!! Чем больше будет напоено, тем счастливее будет жизнь новобрачных!! «Что это за свадьба, если никто не угорел и драки не было!» - слышал я недовольное высказывание одного из гостей.
Настроение было испорчено ещё и тем, что с невестой, которая лично пригласила меня на свадьбу и даже прислала за мной машину, мы не перекинулись и парой слов. Мне до сих пор непонятно, зачем меня позвали? На свадебного генерала я явно не тяну.
За последние десять лет написаны тысячи статей о национальном возрождении, которое понимается как возрождение национального самосознания, идущее через возрождение народных традиций, обрядов и обычаев. А мне стучит в голову одна и та же мысль: не поздно ли?
«Ну, так везде происходит!» - заметит какой-нибудь оптимистично настроенный читатель. Нет, смею возразить, так происходит только на нашей с вами родине! Во всем мире от экватора до полюсов народные обычаи сохраняются и поддерживаются. И современные компьютерные технологии этому нисколько не помеха! А мы все больше превращаемся в фомок, не помнящих родства.
Возьмите хотя бы музыку! На западе кантри стиль весьма популярен, а у нас много вы видели оркестров народных инструментов? Последние вымирают как мамонты. И никому нет никакого дела! В США банджо до сих пор в ходу, а у нас балалайку много где увидишь? Мы словно бы стесняемся своих народных корней! Народного чего либо уже просто не осталось.
Выводы, как говорится, делайте сами. Но лично я по поводу перспектив национального возрождения оптимизма не испытываю.
Наверно, любой мужчина хоть раз в жизни брал в руки удочку. Кто-то это делал после уговоров друзей - страстных рыбаков, кто-то просто глядя на других, кто-то чисто из спортивного интереса или азарта. Сегодня решил попытать счастья и я. Однако мои рыболовецкие бдения долго не затянулись. За спиной зашевелились кусты, после чего появилась интеллигентное пожилое лицов в роговых очках. "Ну как, клюет?"- несмело спросил очкарик. Я лишь с досадой помотал головой. "А чего же ты здесь сидишь?" - продолжал допытываться мой нежданный собеседник. "Так ведь главное - процесс" - вспомнил я распространенную рыбацкую поговорку. "Ндаа - протянул очкарик - ндааа, это точно. Вот у меня, например, одиннадцать детей. Я иногда думаю - на фига мне столько. Но ведь главное - процесс"
